О детстве на улице Серафимовича и запахе карамели с «Красного Октября», москвичах с имперским взглядом на мир, об узбекской кухне у Данилова монастыря, о недостающем Москве аромате свежеиспеченного хлеба и новом проекте в Горках Ленинских.

Я родилась…

Я родилась в Сухуми по воле папы, потому что, когда подходил срок моего рождения, он гастролировал по стране и специально так продумал, чтобы я родилась там. На гастроли папа всегда ездил вместе с мамой. Сухуми, собственно, выбрали из-за того, что ближайший друг отца Борис Адлейба в то время занимал пост первого секретаря Абхазского обкома Коммунистической партии Грузии. Супруга Бориса Викторовича, гинеколог-акушер, должна была принять роды у моей мамы. В общем, по замыслу отца, совместили одно с другим. Я прожила в Сухуми совсем недолго, недели полторы-две, и родным городом считаю Москву.

О родном районе…

С сознательного возраста это Дом на набережной на улице Серафимовича, и самое прекрасное время связано именно с этим местом. В детстве на стрелке мы играли в казаки-разбойники, а на площади Репина (сейчас это место называется Болотной площадью) собирали шампиньоны. От автобусной остановки рядом со сквером я каждое утро в течение десяти лет отправлялась в школу под сладкие запахи карамели, долетавшие с кондитерской фабрики «Красный Октябрь». Мы с друзьями бегали к «Красному Октябрю», подбираясь как можно ближе к месту, где фасовали конфеты, чтобы их выпросить. Надо сказать, нам с огромной человеческой добротой раздавали конфеты прямо горстями. Поэтому самые радостные воспоминания и ощущения, безусловно, связаны с жизнью там.

В детстве никаких сложных и серьезных коннотаций, связанных с Домом на набережной, конечно же, я не чувствовала. Для меня это было какое-то очень светлое, теплое и родное место. А еще, уже в более сознательном возрасте, я своими глазами видела, как садился самолет Руста на Красную площадь. Наши окна выходили как раз на Большой Каменный мост. Я рассказала об увиденном родителям, а они покрутили пальцем у виска и не поверили мне. Я обиженная легла спать. Утром проснулась, а они стали просить прощения, так как ночью по «Голосу Америки» или по «Радио Свобода» рассказали про это. Вот таким был мой родной район.

Сейчас живу…

Вот уже почти двадцать пять лет я живу в Хамовниках. Нашла квартиру в газете «Из рук в руки». Покупала коммуналку, в совершенно непотребном состоянии. Почти сразу влюбилась в этот район, дом и квартиру и поняла, что это мое место. Сейчас получаю огромное удовольствие от жизни здесь, несмотря на то что наш район стал чуть менее тихим по сравнению с нулевыми. Но зато здесь все равно какой-то свой прекрасный микромир. Есть ощущение, что ты находишься достаточно далеко от центра Москвы, что мне очень нравится.

Я все реже хожу в рестораны…

Они перестали меня интересовать. Я предпочитаю теплую, милую компанию и еду, приготовленную своими руками. А если хочется полакомиться, то я знаю потрясающее место с чебуреками с телятиной — «Визирь Махалля & Граф Орлов» неподалеку от Данилова монастыря. Там фантастическая узбекская кухня. Но не на каждый день, конечно. Есть я люблю дома, свою еду, за своим столом, с гостями или в кругу семьи. 

Место, в которое никак не могу доехать…

Это прекрасный театр «Пространство “Внутри”». Я уже который год пытаюсь туда попасть и либо не могу, либо нет билетов на спектакль. Это точка на улице Казакова, куда я, к своему стыду, до сих пор не добралась, но куда очень-очень хочу.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Есть такое расхожее мнение, что у россиян очень имперское мышление. Я это мнение разделяю. Так вот, у москвичей это имперское мышление увеличено на порядок. И с этим ничего поделать невозможно. Это какая-то внутренняя настройка, с которой ничего не сделаешь. Что-то бессознательное, но очень считываемое. Я этим грешу в том числе. 

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…

Ну конечно. Здесь есть семья, родители, лавочка на Тверском бульваре, где в первый раз поцеловалась, и далее по списку. Воспоминания. Теплые воспоминания.

Из Москвы ушло безвозвратно…

Например то, о чем я говорила выше: в моем детстве мы собирали шампиньоны на площади Репина, дома их жарили и ели. И все были живы-здоровы. А физкультурой в школе мы занимались на Тверском бульваре. Весной бегали по бульвару, а зимой по кругу катались на лыжах.

Я бы хотела изменить…

Наверное, чтобы перестали обсуждать тему «удобный или неудобный город Москва». Или какие-то недовольства по поводу города высказывать и все равно продолжать здесь жить. Мне кажется, что быть недовольным городом и жить в нем — это как быть недовольным собой и ничего с этим не делать. Если ты выбираешь точку на карте, где живешь, то говорить об этом месте негативно — как бревно в собственном глазу не замечать. 

Мне не хватает в Москве…

Запаха свежеиспеченного хлеба по утрам, как в Париже или в Тбилиси. Это очень уютный запах, и его, конечно, редко где можно встретить в Москве. Я каждое утро гуляю с собаками, и очень приятно было бы проходить мимо открытой пекарни, чтобы оттуда пахло свежим хлебом. 

Если не Москва, то… 

О, есть одно место. Это село Кощеево. Удивительное место. Кощеево в Ивановской области с храмом Казанской иконы Божией Матери начала XIX века. Десять дворов вокруг величественного храма. И вокруг поселения ничего. Я там побывала совсем недавно и до сих пор под впечатлением. Пытаюсь понять, это был сон или оно было на самом деле, настолько мистическое и невероятное.

Меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

В сквере Девичьего поля, потому что там прекрасные собачьи площадки.

О проекте в Горках Ленинских…

«Лес. Художественно-терапевтическая тропа» — проект, автором идеи и куратором которого я являюсь, открыт до 28 сентября на территории музея-заповедника «Горки Ленинские». Это совершенно удивительный синтез ленд-арта и традиционной японской практики «лесных купаний» — синрин-йоку. Это история про погружение в лес, про возвращение к себе, про сильнейшее терапевтическое воздействие леса, совмещенное с удивительными ощущениями от произведений искусства, от художественных объектов, которые расположены вдоль двухкилометровой тропы, которую мы проложили по неосвоенной территории музея-заповедника, в дремучем лесу с крутым оврагом.

Фото: Владимир Фридкес