О трагедии переезда из настоящей Москвы в деревню — с «Университета» на «Бабушкинскую», глупости местечкового шовинизма и о том, что Москва должна радоваться приезжим, ведь они могут оказаться гениями.

Детство…

Прошло недалеко от станции метро «Университет» — улица Марии Ульяновой, дом 14, квартира 121. Все помню, как сейчас, правда, забыл номер телефона.

Рядом была 7-я математическая школа, где преподавали доценты и кандидаты из МГУ. Я, правда, не попал в математический класс, и нас учили всякой электронике. Это была очень хорошая школа с прекрасными учителями: помню учителя математики Ревзина, прекрасную преподавательницу литературы Клиницкую, которая меня заметила и была уверена, что я буду филологом, хотя моя мать считала, что мне стоит поступить в МАИ и стать инженером. Я и поступил, даже проучился там года два, но потом все равно ушел на филфак — от судьбы не уйдешь.

На «Университете» и прошло мое детство. Я бегал в кинотеатр «Прогресс» смотреть все новинки кино. На 28-м троллейбусе я мог доехать до Лужников. На метро легко добирался до «Спортивной», где прекрасное место — Новодевичий монастырь, пруд при нем. Иногда я устраивал большие прогулки: доезжал на троллейбусе до метро, гулял у Дворца пионеров, спускался по эскалатору вниз на набережную, проходил по метромосту, гулял по Лужникам, а оттуда — в Новодевичий монастырь, мимо кладбища. Я очень любил эти пешие прогулки!

Иногда доезжал до станции «Дзержинская» (сейчас это «Лубянка»), выходил там, садился на троллейбус и ехал в Андроников монастырь. Страшно любил гулять по нынешним Пречистенке и Остоженке. Помню, как мать привела меня в первый раз в цветаевский музей, и когда мы вышли из метро, меня сразу поразил пар над бассейном «Москва». Потом я купался в этой купели — ничего было…  А посещения музея стали регулярными.

В МАИ надо было ездить далеко — на Сокол (хотя и там есть прекрасное место — Северный речной вокзал, с которым теперь меня много связывает, но об этом позже), а потом я поступил в МГПИ (тогда — имени Ленина), на филфак — Малая Пироговская, 1. Тогда я наконец вернулся в родной район — от дома до университета ехал всего пару остановок на 28-м троллейбусе. Обожал гулять по Малой и Большой Пироговским. Это моя среда обитания, где все и сформировалось.

Плюс сам МГУ, куда я ходил к Евгению Славутину, который организовал на мехмате самодеятельный театр и взял меня актерствовать, что продолжалось лет восемь. И эта свечка университета тоже стала для меня родным домом.

А еще Мичуринский проспект и знаменитый кинотеатр «Литва». Потом я открыл для себя «Иллюзион», куда добирался на двух троллейбусах, пересмотрел там весь репертуар.

Мои нелюбимые районы…

В какой-то момент моим районом оказался Бабушкинский, куда мы переехали, так как матери дали там квартиру от фабрики «Буревестник». Это была типичная хрущоба, что удивительно, построенная в 1976 году, когда на них уже пропала мода. Там была маленькая двухкомнатная квартирка — наша первая отдельная.

И я не могу сказать, что этот район мне очень нравился. Меня будто вырвали из Москвы. До своей новой квартиры я долгое время, до конца 1970-х, должен был добираться на электричке до Лосиноостровской, а оттуда на автобусе или долго идти пешком до дома. Все это было не фонтан. Другое дело, что тогда, в 1980-е, рядом с нашим домиком находились еще бараки и частный сектор, где люди жили как в деревне. Мне все это страшно не нравилось: ты либо москвич, либо деревенский житель, а тут ни то ни другое. Из окна я видел склад древесины, где работали портовые краны и грузили бревна. Потом его убрали, а там построили девятиэтажки, но я еще помню этот склад древесины и ужасные бараки, как в песне Высоцкого «На 38 комнаток всего одна уборная».

Напротив окна моей квартиры был магазин «Винводы», я даже был свидетелем драки с летальным исходом — люди напивались и убивали друг друга. Все прелести деревенской жизни я познал на «Бабушкинской». И этот район не мог быть моим любимым. Он слишком был не похож на ту Москву, которую я открыл для себя, когда жил на «Университете». Но я продолжал играть в театре МГУ, учиться в МГПИ — ехал в свои любимые места. Здание пединститута славилось одним из самых больших атриумов в городе, там снималось больше 20 советских фильмов: и «Курьер», и «Хождение по мукам», даже эпизод из «Москва слезам не верит». Этот атриум сводил с ума — трудно найти, что там не снималось. Великолепный атриум XIX века и магазин «Винводы», где постоянно орал кто-то пьяный, а по улицам бегали дикие собаки — несопоставимо. В общем, не люблю я спальные районы: всегда душой оставался в центре Москвы — на своем «Университете» и в Лужниках.

О москвичах…

Я москвич в третьем поколении: мои бабушка и дедушка приехали в Москву в 1930-е годы из Твери. Вся моя жизнь прошла в Москве. Но я не страдаю московским шовинизмом. Мне это не присуще, как я не страдаю никаким вообще шовинизмом.

Могу сказать одно: для меня москвичом может быть любой человек, который любит этот город. Понятие провинции не о месте и локации. У нас была замечательная кафедра зарубежной литературы МГПИ — возглавляла ее Нина Павловна Михальская, она была из Сызрани. У нас был прекрасный профессор Игорь Олегович Шайтанов, самый крупный специалист по Шекспиру, председатель Букеровской премии — он из Вологды. Кого ни возьми — все откуда-то приехали. Но это была такая кафедра, такого масштаба! Мой кумир Лосев вообще казак, из Новочеркасска. Только Борис Иванович Пуришев был коренным москвичом, который родился еще до революции, учился в немецкой школе и знал немецкий лучше, чем солдаты вермахта, что спасло его в плену.

И все они были для меня абсолютные москвичи. Провинция не то, откуда ты выехал — она в твоих мозгах. Если ты мыслишь узко, не способен воспринимать ничего нового и становишься мелким патриотом своего места рождения — живи ты в Париже или Лондоне, ты все равно будешь из Мухосранска. Ничего с этим не сделаешь. Понятие провинции — психологическое.

Я назвал выдающихся людей в области филологии, почти никто из них не родился в Москве, но я учился у Пуришева любить Москву, понимал, как любит Москву Михальская, какая она москвичка по духу — в ней не было ничего провинциального. А Лосев вообще был космическим, принадлежал всему миру: он никогда не был в Древней Греции, но так ее знал, как не знает ни один современный грек. Для меня это проблема культуры и внутренней установки. А шовинизм «понаехали» вызывает отвращение. Если к вам приехал гений типа Лосева, так радуйтесь.

При этом среди москвичей огромное количество хамов и невежд. Поэтому считать, что в Москве живут самые умные, просвещенные, возвышенные люди — надо быть полным дураком.

Я ездил по России и встречал ярких людей, живущих где угодно — в любой части огромной страны. Сколько интересных людей в Туле…  Толстой, у которого было имение в Хамовниках, мог бы называть себя коренным москвичом, но он точно так же принадлежал к Тульской губернии. Так кто он? Он человек мира? Или его надо считать здесь понаехавшим? Это бред и глупость. Мне важен человек. У меня много друзей по разным городам и весям, даже не в России. Я люблю людей умных, ярких, профессиональных, если на то пошло, чтобы в них не было обывательской дури и зацикленности. Если с человеком не о чем говорить, он для меня сразу же мертвый. А откуда он приехал, совершенно не важно. Я говорю абсолютно искренне. И, извините меня, у нас вся классика вышла из Орловской губернии: Тургенев, Лесков, Бунин. Они что, понаехавшие? Имея возможность жить в Москве, они ее обогащали.

Что бы я поменял в Москве…

Чтобы менять, нужны ресурсы, у меня их нет — я не олигарх, не занимаю никакие посты. Пустой это вопрос…

Что меня настораживает, так это то, что мы теряем памятники архитектуры и истории. Москве не повезло, что она стала столицей: каждая новая власть меняет Москву под себя, чего не скажешь про Петербург. Петербург больше сохранил свое подлинное, человеческое лицо. В Москве осталось только кое-что.

Мой вопль к тем, кто несет ответственность за Москву: давайте сохранять ту старину, что еще осталась — она такая хорошая и прекрасная. Я хочу некоторым своим друзьям из Питера (кстати, мы, как москвичи, перед снобизмом питерцев — дети сопливые) показать ту Москву, которой они не знают. Не в надежде, что они ее полюбят, а в надежде, что они хоть поймут, что Москва — это не только Калининский проспект (Новый Арбат), точечная застройка и человейники. Москва сохранила Ордынку, Староконюшенный переулок, где надо потрудиться найти имение князя Кропоткина, хотя потеряла имение князей Трубецких — его переделали в эпоху лужковских перестроек, и это беда.

Но есть на что посмотреть! Коломенское совершенно потрясающее московское место, где еще маленький Петр I бегал, где гуляла Екатерина II. Есть такие места в Москве, где можно затеряться и полюбить этот город. Есть еще маленькие закоулки: Толмачевский переулок с потрясающей педагогической библиотекой, имение Разумовских недалеко от Курского вокзала, прекрасная бывшая улица Качалова [Малая Никитская], где вы тоже увидите старые имена, великолепный московский модерн, дом Ростовых, который сохранился и радует глаз.

Я все это хочу показать своим питерским друзьям. Может, я притуплю их снобизм, и в их холодной ленинградской душе зародится теплый луч по отношению к моей Москве, которая сейчас излишне застроена. Она скромно убралась куда-то в тень. Но она еще живет и трепещется.

Мое пожелание одно: не трогайте ее, дайте ей жить, обращайте внимание на ее закоулки, когда-то она была одноэтажной и двухэтажной.

Вместе с речным круизом Volga Dream я отправляюсь в путешествие «Удивительная Казань»…

Я жду это путешествие с большой радостью. Осенью мы уже плавали — нам понравились и теплоход, и условия проживания, и лекторий. Я искренне полюбил это путешествие и вспоминаю его до сих пор. То, что мы его повторим, здорово.

На этот раз я буду читать лекции о том, какую роль, например, играла Тверь в истории России, при условии, что все мои предки — выходцы из Твери. Это и родной город Салтыкова-Щедрина, которого я очень люблю. Это город того самого Афанасия Никитина, написавшего потрясающий текст «Хождение за три моря», я его изучал в университете еще в 1970-е в рамках истории древнерусской литературы. Волга, прекрасная набережная, великолепный купеческий город с ярким модерном…

Вторая моя лекция будет посвящена Казани, которая сыграла огромную роль в истории России. Не случайно ее брал Иван Грозный. И вся ее история заслуживает особого внимания. В Казани преподавал Лобачевский с его уникальной космической геометрией искривленного пространства, которая не была оценена современниками и его считали несколько сумасшедшим, но когда Россия вышла в космос, то все поняли, что его геометрия блистательно описывает искривленное космическое пространство. Помимо этого там, хоть и недолго, жил у своих тетушек и учился мой кумир Толстой. Там же учился Ленин — тут уж как хотите относитесь. А вместе с ним учился и Керенский. Потом, как мы знаем, они столкнулись на исторической арене в Петербурге. Я расскажу, как основывался Казанский университет — какая это была кузница интеллектуалов! Выстрою связь с татаро-монгольским этносом, который оказал особое влияние на то, что мы называем русскостью.

По дороге мы будем посещать и другие прекрасные города. Нижний Новгород — еще одна жемчужина. Вы не представляете, какие нижегородцы! У них свой снобизм: они недолюбливают москвичей, считая себя выше их. Там прекрасный лингвистический университет: местные преподаватели ездили к нам в МПГУ на защиту диссертаций — особая статья противостояний, ведь они готовят прекрасных специалистов по французской и английской литературе. Это наукоград! Долгое время Нижний Новгород был закрыт для иностранцев — там делали некие части для подводных лодок. Помню, когда я работал в НИИ неорганических материалов (это бывший филиал Курчатова), наши специалисты ездили в Горький. Там, кстати говоря, есть свой Арбат. Я видел Горький-Нижний Новгород в разных состояниях — это особенно интересно.

Мы окажемся в великолепном маленьком, по-своему потрясающем городе Мышкине, где великолепная набережная, очень яркие люди, с которыми страшно интересно разговаривать.

Повторю еще раз: у меня нет и не может быть никакого местничества и шовинизма. Мы живем в одной прекрасной, необычайно талантливой стране — надо находить друг друга в ней, беседовать, открывать друг другу душу. Об этом — о деталях биографии нашей прекрасной родины — и будет путешествие.

Совместный круиз Volga Dream и Евгения Жаринова пройдет с 4 по 10 мая. 

Фото: Андрей Вальчук