О переезде в Москву и мрачном первом периоде жизни здесь, о современной московской экологии и о городе хороших примеров.

Я родился…

В Магадане. И если город восьмидесятых — это неизведанная мной территория: помню демонстрации, мамины руки, шарик какой-нибудь, солнышко через листву, то мой период — Магадан девяностых. Из детства помню, что все очень гордились северной надбавкой: можно было смело рассказать девушкам в Литве, будучи мальчиком пяти лет, что в Магадане все ездят на оленях в школу и пинают куски золота.

Жил в центре, но город настолько маленький, что это не имеет принципиального значения. Недавно в очередной раз был там на гастролях и вышел один в плохую погоду на улицу, чтобы прогуляться, глянул вдаль и понял, что вижу дом моего друга, хотя в детстве казалось, что это другой конец города.

Детство было сто процентов счастливое, а потом я начал сам себе осознанно портить жизнь, чтобы самоутвердиться в этой среде. Сейчас понимаю, что я выбрал легкий путь быть крутым — для этого в Магадане надо не семь лет учиться в музыкальной школе, а просто дать кому-то в морду. Если все произошло, ты уже классный. В юношестве голова работает по-другому, поэтому случаются такие вещи.

Перебираться в Москву начал…

Через Хабаровск. Я не понял, как это случилось — меня просто выдавила туда мама, а я упирался, считая, что вся моя настоящая жизнь и друзья в Магадане, хотя сейчас даже не помню их имен. Вообще не хотел уезжать, но мама меня как-то подразвела, ухитрилась меня из этого достать.

А в Москву поехал уже потом, за девушкой, которая меня убедила в том, что я плохо кончу на Дальнем Востоке, и мне надо брать себя в руки, чтобы перебираться в столицу. Я и сам это понимал, но оттягивал, поэтому часть благодарности этой девушке передать стоит.

Квартиры в Москве…

Я жил в максимально неклассном месте — на «Первомайской», 15-я Парковая улица. Впечатления о первом периоде в Москве мрачнейшие. Я думал, что займусь творчеством, но эта идея растворилась, ведь надо было выживать, поэтому делал аранжировки для шансон-исполнителей. Я долго был в лютом хейте к городу: понимал, что Москва — классная площадка для реализации, но тогда любить это место мне было не за что, я не мог себе ничего позволить.

В студенчестве я ездил на заработки в Киото. Помню эти ощущения, когда у тебя нет денег, чтобы куда-то зайти. Тебя все происходящее вокруг вообще не развлекает. Вот такие чувства я испытывал в первое время в Москве. Меня постоянно тормозили менты, спрашивали регистрацию, наверное, жертвенное лицо выдавало меня в тот момент. Постоянно был внутренний дисбаланс, но зато была работа. А в какой-то момент мне просто начало нравится здесь, и Москва сразу же ответила взаимностью: все потекло легче.

Сейчас живу…

В Крылатском, в доме среди деревьев с собственным выходом на реку, сижу в студии, смотрю на воду, пишу музыку. Я специально так описал, будто для того Антона, который где-то там, намного раньше. Безусловно, это чистая правда, но сейчас глаз уже замылился, это перестало так работать — надо напоминать себе. Нынешний Антон уже чувствует, что и этого недостаточно, надо больше: жадность и неудовлетворенность постоянно движут мной.

Любимые и нелюбимые районы…

Мне нравится центр, а остальное я плохо знаю, хотя где-то немножко пожил: на «Первомайской» и «Бабушкинской». Там не нравилось. А вот позже долго жил на Ленинском проспекте прямо напротив входа в Нескучный сад — это было замечательное место. Моя жена открыла мне на это глаза. Я просто снял эту квартиру из-за локации, не зная, что вокруг, потому что это условный центр. Жена же мне рассказала и показала, что тут у меня парк Горького, а здесь Нескучный сад, а здесь можно кататься на велосипеде, которого у меня даже нет. Она объяснила мне, где я нахожусь и что с этим можно делать.

Я перестал гулять…

Много лет назад, когда переехал в дом напротив Серебряного бора. До этого ходил по Нескучному. Сейчас в этом потребность отпала — моя социопатия нашла выход. Всякие прогулки и тусовки перестали меня возбуждать и интересовать.

Любимые заведения…

Раньше я очень любил выпить, и мне было все равно, где это делать. Ходил в «Уголек», в какие-то новые рестораны, во все, что попадалось по пути после сдачи большого проекта.

Сейчас даже как-то грустно об этом говорить, потому что я так больше не делаю. Теперь никуда не хожу и питаюсь исключительно дома.

В Москве мне не хватает…

В Москве есть все. Просто это надо найти — сразу встает вопрос о погружении в проблему и заинтересованности. Ты же не можешь сказать, что тебе не понравились 3D-фильмы, пока там не побывал. Кино, кстати, люблю. Хожу в ночное время, на последние сеансы.

В Москве меня беспокоит…

Та же иллюминация — вопрос вкуса. В этом году в декабре был перебор. Ее выполнили не в тех формах и цветах, разместили не в том месте, поэтому она так раздражала. Украшения могли бы быть выполнены людьми с более профессиональным вкусом. Безвкусица вообще раздражает, а в Москве ее достаточно много.

Главное, что мне не нравится в современных постройках — синее стекло. Из него делают ТЦ, офисные центры. Это смотрится ужасно, вызывает мрачное и неприятное впечатление от города. Особенно заметно зимой, Москва в холода вообще навевает суицидальные настроения: вне Садового кольца все просто расквашенная серость и это омерзительное стекло. Я бы добавил теплые оттенки в архитектурные постройки. А еще надо перестать делать все зеркальным — тоже как-то не очень. Московская зима — тяжелый период. Ситуацию надо визуально облегчать, а не подчеркивать.

Если говорить об эклектике в Москве, то я понимаю, что люди разделились на два лагеря. Особенно в плане того, что творится на «Белорусской». Я слышал полярные мнения по этому поводу от одинаково уважаемых мною людей. Один плевался, что так нельзя, это гадость, зодчество захламлено бетонками. А второй, голландский архитектор, говорил, что это красивейшее место, архитектурная крутизна. Я же не готов так сильно вовлекаться в эту тему. Но если говорить откровенно, то к славянскому зодчеству отношусь очень спокойно: мило иногда, но благоговения и трепета не испытываю, желание не строить ничего в радиусе пары километров из стекла и бетона не понимаю. Безусловно, я оцениваю, что это памятники архитектуры, но табу на современное строительство рядом вводить не стал бы.

Москва лучше, чем европейские столицы…

Хоть я и не являюсь большим поклонником нынешней власти и не оформлял всякие ипотеки и страховки, мне кажется, что если я все-таки сталкиваюсь в Москве с такими системами, то они работают хорошо. Прогресс в обслуживании горожанина заметен. Я немного знаком со всякой московской бюрократией, и мне показалось, что это неплохо работает. Но я предпочитаю делегировать эти обязанности кому-то, чтобы не заниматься этим самому. Такой осознанный аутизм к ситуации.

Если не Москва, то…

Я очень люблю Лондон и его окраины. Тот же нетуристический Корнуолл — место для отдыха рабочих. Там суровая природа, маяки, скалы. Все это похоже на Магадан.

Если говорить о местах райских, то сейчас я пять месяцев провел в изоляции на Мальдивах. Это был интересный эксперимент. Моя жена сказала, что только смерть могла бы отлучить меня от работы настолько, как это случилось там. Но и на островах спустя месяц я нашел способы заниматься творчеством, купив себе минимальное оборудование. Выходило корявенько, мог бы лучше подготовиться, если бы знал, а так — на коленках. Но там действительно можно жить. На самом деле, это идеальная вселенная, где ты прямо дышишь, живешь. По возвращении совершил пробежку вдоль Гребного канала и увидел, какой там стоит смог, хотя в нормальном режиме мне казалось, что здесь кристально чисто, а сейчас у меня вкус грязи на языке. На Мальдивах ты под соленым ветром, окруженный идеальной природой. Если говорить серьезно, то там я смог восстановить все свои процессы, нарушенные в прошлом году снотворными, релаксантами и прочей гадостью в попытках накачать себя чем-то, что могло бы помочь нормально выполнять все свои функции: спать, когда надо спать, и работать, когда надо работать. Первые два месяца на Мальдивах я слезал с этого, а в течение последующего времени учился жить без допингов, и это не было сложно или каким-то рехабом, я просто плавал, бегал и работал с удовольствием. Всем желаю жить не только Лондоном и Москвой!

За последние десять лет…

Изменилась не только Москва, но и планета. Мне нравится, что мир стал в какой-то степени дистанционным, и, прикоснувшись к экрану телефона, можно решить кучу дел. Вообще Москва — город возможностей. Здесь большое количество того, что продается, от женщин до карьеры. И хорошо, что помимо этой теневой стороны города появилось то, что человек приобрел классные простые вещи: люди научились вкусно готовить, хорошо строить парки, общаться, правда, не все. Когда только переехал, помню, у меня был проходец по парку Горького, когда там не было того, что сейчас, и случилось столкновение с местными агрессивными гопниками, но я никак не отреагировал, что по-магадански удивительно. То есть здесь была своя агрессивная среда — если не попал в нужную волну, то ты уже в резонансе. Сейчас этого на поверхности нет. Когда воспитанных людей становится больше, то и другие пытаются им подражать.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

В каждом городе есть некоторая элита — люди, которые формируют вкусы и моду на поступки. И если богатые дети банкиров в Хабаровске открывают клуб и начинают есть экстази, то люди, у которых все не так хорошо, подражают им. Когда я приехал в Москву, главной позицией для самоутверждения приезжего было: «Антох, а можешь на Comedy Club провести?» Сейчас поменялись эти истории. В Москве появилась хорошая пропаганда: а-ля кататься на сноуборде и ходить в театр. Здесь вводят моду на то, что надо развиваться и становиться лучше. Это хорошо, ведь люди смотрят на тех, кто сильнее.

Москва состоялась как город хороших примеров. Тут появилась светлая жизнь, она стала привлекательной. Потом будет обратная ситуация, когда у нас все будет достаточно хорошо, мы опять пойдем вниз, потому что будет скучно и, очевидно, захочется больше грязи. Боюсь, что это случится уже этой осенью.

Концерт группы Therr Maitz на фестивале Roof Fest…

Перенесен с конца августа на 3 сентября. Сейчас задача номер один у нашей банды — порепетировать. Мы долго не виделись — восстанавливаемся и приходим в рабочее состояние. И главное в этом концерте то, что мы вновь увидим людей, а люди увидят нас. Это очень важная встреча. Нам надо понять, как дальше это развивается. Очевидно, что концерт не даст ответов на все вопросы, но что-то мы поймем и вообще заиграем вновь после перерыва длиною в пять месяцев.

Сейчас себя чувствую в студии, как Алиса в Стране чудес, которая съела не тот пирожок, все какое-то непонятное. Помню, как все работает, но надо привыкнуть к мысли, что я опять это делаю. Я не забыл, как звучит музыка, куда нажать на фортепиано, но все равно надо прийти в форму.

Концерт будет без всяких понтов, просто сыграем основным составом. Плана удивлять нет. Будем просто играть и получать удовольствие. Главная информация этого концерта заключается в том, что люди важнее музыкантов. Будем играть для того, чтобы играть, чтобы смотреть, как люди на это реагируют, чтобы подарить им забытое удовольствие вновь.

Фото: UNIQLO