О работе советником Лужкова и своих идеях, которые нашли воплощение в тогдашней жизни Москвы, и о том, что у него нет нелюбимых районов города, зато есть нелюбимые станции метро — те, что в народе называют общественным туалетом.
Я родился и вырос…
В Одессе, в роддоме на Комсомольской улице (ей сейчас возвращена девичья фамилия Старопортофранковская: по ней проходила граница свободного порта — porto franco, товары, ввезенные на территорию porto franco, не облагаются таможенными пошлинами, так что могут быть на этой территории дешево пересортированы, переработаны и вывезены).
Одесса очень уютная, тихая и зеленая. В одном квартале от моей одесской квартиры находится засаженная травами и деревьями Соборная площадь, определяющая значительную часть возможностей отдыха в центре города.
Первые ощущения от приезда в Москву…
Впервые попал в Москву в два года, в декабре 1954-го, проездом в Ригу: мамины родители отвезли меня показать папе, тогда отрабатывавшему положенные после института три года по распределению на судоремонтном заводе. Но, конечно, тогда я не запомнил ничего.
В сознательном возрасте впервые оказался в Москве в июле 1969-го: поступал на мехмат МГУ (увы, не хватило полбалла: сдал два экзамена на 4, один — на 5, а с 13 баллами принимали далеко не всех). Впечатление от Москвы получил столь сильное, что, возвращаясь вместе с папой (он взял на себя мое жизнеобеспечение на время экзаменов) в Одессу, сказал ему: «Не знаю, как и когда, но буду работать в Москве». Удалось.
История переезда…
В начале лихих девяностых профессия программиста почти перестала меня кормить, и я переквалифицировался в публициста и политического консультанта. Знакомый мне по интеллектуальным играм с 31 мая 1985 года Нурали Нурисламович Латыпов (звезда телеклуба «Что? Где? Когда?», первый — в 1984-м! — лауреат «Хрустальной совы»), также ставший к середине 1990-х политическим консультантом, предложил мне работать его помощником. Я согласился и работаю в Москве с 6 сентября 1995-го. С Латыповым сотрудничаю по сей день, но основная работа сейчас с ним не связана.
Мои московские адреса…
Первые девять лет в Москве жил я на улице Молдагуловой — в районе Вешняки. Причем на этой улице я успел за девять лет сменить три места жительства. Следующие девять лет провел в Северном Тушино на улице Героев Панфиловцев. Причем дом стоял удивительно: адрес дома считался по Панфиловцев, но подъезд на машине был с бульвара Яна Райниса, а выезжать было удобно на Туристскую. Естественно, своего автомобиля у меня нет — пользовался такси.
И вот уже больше 10 лет живу на Ходынском бульваре, сотня метров от метро «ЦСКА», которое открыли лет через пять моего переезда.
Кроме того, мне, естественно, очень нравится район, ограниченный Никольской улицей, Варваркой, Кремлем и площадями — Новой и Старой Лубянской. Там я тоже по разным делам и обстоятельствам бываю довольно часто — и всегда с удовольствием.
Нелюбимые районы…
По счастью, как-то так сложилось, что я не обитаю в тех районах, которые вызывают у меня явно отрицательное отношение. Все, что я в Москве видел, либо нравится, либо — в худшем случае — приемлемо.
Люблю гулять…
К сожалению, на прогулки практически нет времени, поэтому любимое мое место в Москве — метро. А в метро, кстати, есть места, которые мне резко не нравятся: это станции «Академическая», «Новые Черемушки» и «Ленинский проспект». Дело в том, что эти станции строились, когда Хрущев усиленно продвигал борьбу с излишествами в архитектуре. Он хотел сэкономить на строительстве, чтобы построить больше по объему, но не знал, что цена отделки, даже самой роскошной, составляет самую малую долю от общих затрат на строительство. Самое шикарное — максимум около 1/20 общих расходов. Его попытка сэкономить привела к появлению отрезка из станций, которые официально прозваны «подземный туалет» ввиду крайней примитивности оформления. Вот это место мне действительно весьма не нравится, но кое-что там все-таки сделали: на станции «Академическая» кафельную отделку поменяли на отделку металлическими панелями тех же расцветок — и это заметно улучшило вид этой станции. Надеюсь, со всеми остальными поступят так же.
Что бы я хотел поменять в Москве…
Изрядно напрягают пробки. Я вижу, что для их выбивания делается очень много. Но, насколько я могу судить и по собственным убеждениям, и по статистике многих городов, первоочередной путь избавления от пробок — развитие общественного транспорта. Причем развитие в колоссальных дозах. Грубо говоря, только если четыре пассажира из пяти ездят в общественном транспорте, то и пятому на собственном автомобиле может найтись место на дороге. Пока в Москве доля общественного транспорта существенно меньше. Но надо сказать, что многое для его развития делается и делалось при Лужкове, так что я надеюсь, что это самое эффективное средство борьбы с пробками будет задействовано в большем количестве сейчас.
Чем москвичи отличаются от жителей других городов…
Прежде всего образом жизни. Москва дает множество возможностей для активной деятельности — и в то же время выдает множество обстоятельств, принуждающих к активной деятельности. Поэтому в Москве приживаются в основном те, кто способен долго поддерживать темп активной жизни. Я, естественно, не говорю о коренных москвичах — среди них всякое бывает. Но понаехавшие вроде меня, которые остались здесь — те, кто может подолгу активно действовать.
К каким выводам можно прийти, сравнивая Москву с другими мировыми мегаполисами…
Не знаю. Так уж вышло, что я вообще довольно мало бывал за границей, а вот из 15 республик бывшего СССР не был только в Туркмении и Таджикистане. Из всех мегаполисов, наверное, подолгу был в Тель-Авиве по ходу долгих поездок на разные интеллектуальные игры. Но Тель-Авив, насколько я могу судить, по темпу жизни почти не уступает Москве, а также по этническому разнообразию.
Когда в первый раз наша команда была в Израиле, во второй половине марта 1995 года, мы приехали на серию встреч с командами местных клубов «Что? Где? Когда?» — у нас брали довольно много интервью, поскольку в тот момент наша команда была самой известной и, пожалуй, самой сильной по этой линии спорта.
Но из всех интервью, которые дал я, не опубликовали только одну фразу: «Про Лос-Анджелес говорят, это сто пригородов в поисках города, про Израиль можно сказать, это сто миграций в поисках народа». Эту фразу не опубликовали, поскольку для Израиля тема культурного и этнического разнообразия тех, кто считает себя израильтянами, очень болезненна.
О других мегаполисах не могу сказать ничего, поскольку не бывал.
Как я отношусь к тому, что мэром Москвы снова стал Сергей Собянин…
Когда он только-только пришел, я, естественно, был изрядно огорчен тем, что Юрия Михайловича Лужкова Медведев отправил в отставку, при нем я более 12 лет входил в группу советников мэра Москвы. И, естественно, вместе с этой группой я был отстранен от работы с мэром. Это меня изрядно напрягло, поэтому я, вероятно, довольно долго не был объективен в оценках Собянина. Кроме того, первые пару лет своей работы на этом посту он допустил несколько вполне очевидных, на мой взгляд, ошибок в технике управленческой работы. Но дальше… Во-первых, он набрался опыта — к тому времени он уже бывал региональным руководителем, но, похоже, в регионах попроще. Во-вторых, и мое огорчение поутихло, поскольку я переключился на другие задачи — не менее интересные и даже, пожалуй, более доходные. Соответственно, я стал к нему относиться спокойнее. Чем дальше, тем выше — чем больше Сергей Семенович находится в городе, тем лучше находит решения по его управлению. Поэтому я к нему отношусь так же: чем дальше — тем лучше.
Как я работал с Лужковым…
Он прислушивался ко многому, но вообще у любого грамотного руководителя есть несколько групп советников, а он сам выбирает, чьим советам в какой мере прислушиваться.
Насколько я сейчас припоминаю, он прислушался ко многим моим собственным рекомендациям по части организации московского транспорта. В частности, именно мне удалось объяснить, почему Садовое кольцо и другие большие магистрали нельзя переводить на одностороннее движение в сравнении с узкими улицами, где такая мера зачастую повышает пропускную способность. На широких же улицах начиная с четырех метров в одну сторону при принятии такой меры пропускная способность уменьшается.
Он прислушивался ко многим рекомендациям нашей группы о желательном формате взаимоотношений с технической интеллигенцией, что для него было вполне естественно — он и сам технический интеллигент: до того как по распоряжению правившей тогда Коммунистической партии был направлен в аппарат тогдашнего правительства Москвы ответственным за продовольственную сторону вопроса, более 10 лет он руководил одним из НИИ по химическим технологиям. Соответственно, к рекомендациям по отношениям с научно-технической интеллигенцией он прислушивался, потому что сам имел к ней отношение.
И много решений по всяким текущим вопросам… Даже если он поступал не так, как рекомендовала наша группа, он по крайней мере находил возможности действовать выгодно. И впоследствии указывал нам на неучтенные нами факторы, чтобы мы впоследствии в своем анализе могли их учесть.
Канал НТВ, на котором выходит программа «Игры разумов» с моим участием, 10 октября отмечает 30-летие…
Телеканал НТВ возник в сложное для страны время, но получился сразу же интересным. Вспоминаются строчки из известнейшего стихотворения Анны Андреевны Горенко, известной под псевдонимом Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда… » Канал все выдержал, не осыпался и вот уже 30 лет остается очень любопытным и творчески самобытным, что мне очень важно.
Что же касается «Игр разумов», рассказывать о конкретных выпусках я не буду, но могу сказать одно: сейчас правила сбалансированы так, что приходящие гости в среднем побеждают примерно в двух играх из трех — и это радует. И благодаря этому зрители будут смотреть каждую игру с интересом, не зная, чем она кончится, и в основном болеть за постоянных игроков, а не приходящих участников, что в свою очередь дополнительно повышает популярность игры.
Фото: Дмитрий Рожков/РИА Новости