О первом романе с городом, осознании себя москвобуржцем, жизни на тихой Садовнической улице, умиротворенной атмосфере Замоскворечья и внутренней свободе москвичей.
Я родился…
В Ленинграде. Всю свою ленинградско-петербургскую жизнь я провел на Выборгской стороне. Там я вырос, окончил школу и начал политическую карьеру. На последнем курсе университета мне впервые удалось победить на выборах и стать муниципальным депутатом в том же районе, где и жил. Позже я возглавил местную администрацию и успешно проработал в этой должности несколько лет.
В общем, личная, да и профессиональная жизнь у меня началась на Выборгской стороне Петербурга — революционной, что в некотором роде символично. Москва вошла в мою жизнь много позже.
Между Москвой и Петербургом…
Мне сложно сказать, когда именно состоялся мой окончательный переезд в Москву. Да и состоялся ли он вообще? Конечно, в основном я живу и работаю в столице, но стараюсь бывать в Петербурге настолько часто, насколько это возможно. И так продолжается уже 10 лет.
Когда меня впервые выбрали заместителем председателя партии «Яблоко» в 2015 году, с того времени и будни, и выходные стали полностью московскими. Но, признаться, мой первый небольшой роман с Москвой случился в далеком 2002 году, когда я приехал из Петербурга руководить избирательным штабом Сергея Митрохина. Тогда я прожил в этом чудесном городе полтора года. Более серьезные отношения с Москвой у меня произошли позже.
К слову, в начале нулевых Митрохин уже был одним из наиболее известных московских политиков, и мне приходилось много работать в самых разных частях города, в основном на северо-востоке Москвы. Тогда я и познакомился с районами в тех окрестностях — проспектом Мира, Алексеевским, Останкинским, Бутырским. Хорошо изучил местных жителей, историю и особенности.
Совсем недавно я стал москвобуржцем. Поймал себя на мысли, что уже не могу понять, как лучше говорить: «бордюр» или же «поребрик». Видимо, это какой-то новый жизненный этап.
Сейчас живу…
Это какое-то абсолютное счастье в том, что я живу на Садовнической улице в Замоскворечье. Мне кажется, там почти никто, кроме меня, и не живет — слишком уж тихо и спокойно для центральной локации такого мегаполиса. (Смеется.) Между прочим, для меня стало большим удивлением, когда в позапрошлом году Садовническую решили реконструировать в рамках благоустройства. Мне всегда казалось, что там не только никто не ездит, но и не ходит. (Смеется.)
Вообще говоря, мое теплое отношение к Москве сформировалось не только из-за того, что мне постоянно встречаются здесь очень хорошие и добрые люди. Мне кажется, на это повлияли и места, с которыми я оказался так или иначе связан. До Садовнической мне повезло четыре года прожить на улице Щипок, которая находится с другой стороны Садового кольца. Удача заключалась в том, что одно окно в той квартире выходило на место, где раньше стоял дом, в котором родился Андрей Тарковский. А другое — на дом, где в 1911 году жил у семьи Сергей Есенин, когда приезжал в Москву. Жить в таких местах не просто счастье, а счастье вдвойне.
Любимый район…
В Москве очень быстрая сменяемость ритмов. Тихая и размеренная жизнь на Балчуге мгновенно преображается, когда ты оказываешься на Пятницкой. До Климентовского переулка это бурлящая, кипящая Пятницкая с барами и ресторанами. А после Климентовского уже снова спокойная, тихая, неспешная. И так во многих местах.
Я очень люблю гулять по городу с моей собакой Морти — замечательным ягдтерьером из приюта «Юна» в Подольске. Мы выстраиваем разные маршруты, которые зависят от настроения: Чистые пруды, Басманный район, вокруг Новоспасского монастыря, возле Останкино…
Но если нужно выделить один любимый район, то это, конечно, Замоскворечье. Я ведь в нем не только живу, но и работаю — офис «Яблока» расположен на Пятницкой улице. В этих местах проходят многочисленные экскурсии с профессиональными гидами. В Москве в целом очень сильно развит формат прогулок с элементами краеведения, но в окрестностях нашей штаб-квартиры как-то даже по-особенному проводят такие экскурсии.
Летом с улицы часто доносятся отрывки этих прогулок, и я слышу, как экскурсоводы всегда останавливаются около офиса нашей партии и рассказывают, что раньше это здание принадлежало табачному монополисту купцу Кузьме Матвееву. Потом в этом доме располагалась управа Замоскворечья, а в наши дни — «Яблоко». Всегда приятно это слышать, особенно во время будничной работы. Экскурсоводы — наши люди! (Смеется.)
Интересно, кстати, что офис «Яблока» расположен недалеко от храма Климента папы Римского — единственной церкви в России, которая посвящена Папе, потому что его избрали еще до Великого церковного раскола (Климент Римский — четвертый епископ Рима, святой Православной и Католической церквей — «Москвич Mag».). Его построили на благотворительные средства Кузьмы Матвеева. И мне особенно приятно, что архитектором храма по некоторым данным был Пьетро Антонио Трезини — главный строитель Петербурга.
Но самое главное, что на месте, где сейчас расположен наш офис, в буквальном смысле вершилась судьба России. По всем летописям именно здесь состоялась знаменитая Московская битва 1612 года. Главное сражение, которое изменило ход истории, произошло на перекрестке Пятницкой и Климентовского переулка!
Нелюбимый район…
Думаю, я не первый, кто называет Капотню. С расположением промышленных вредных производств в современном городе нужно заканчивать. Очевидно, что это очень вредно для тех людей, кто живет поблизости. Ну и мои личные воспоминания об этом районе не очень позитивные, мягко говоря.
Место, куда давно мечтаю съездить, но никак не получается…
Я хотел бы подняться на Останкинскую башню. Десять лет я хожу на эфиры в «Останкино», но ни разу не был наверху! Как и любому человеку, который смотрел «Иронию судьбы… », мне очень хотелось бы увидеть Москву с высоты, что так и не получилось у Жени Лукашина.
В Москве за последние десять лет изменилось…
Во многих районах до сих пор есть проблемы с благоустройством, хотя центральную часть прекрасно обеспечили городской инфраструктурой. Но иногда это излишне. Скажем, когда один замечательный детский комплекс меняют на другой точно такой же замечательный детский комплекс, думаешь: «Ну зачем?!» Я даже не говорю про бесконечное перекладывание плитки — это уже совершенно банально.
Хочу изменить в Москве…
Лично мое желание — снизить плотность нецензурной лексики на городских улицах. Я понимаю, что в такое напряженное время это возможность защититься от внешней среды. Но это совсем не тот способ, которым нужно пользоваться в этих обстоятельствах.
Кроме того, конечно, следует добиваться смены курса на ресталинизацию столицы. В особенности это касается именных табличек, которые время от времени исчезают с домов, где жили репрессированные. Их, конечно, снова прикручивают родственники, но вернуть получается далеко не во всех случаях. В конце концов, возобновите работу Музея ГУЛАГа!
Помимо прочего, нельзя разрушать историческую застройку. Сохранение исторического центра — это важная работа для каждого древнего города, и Москва не исключение.
Москвичи похожи на жителей других городов…
И москвичи, и петербуржцы, и екатеринбуржцы, и псковичи, и новгородцы, и многие другие люди очень свободные. К сожалению, многие не внешне. Это большая человеческая трагедия, которая буквально разрывает изнутри. Для москвичей чувство быть услышанными, понятыми очень важное.
Фото: Карина Градусова