О сложностях, сопровождающих любые съемки в Москве, о замкнутой жизни в районе ВДНХ и о своем новом фильме «1993», вышедшем к 30-летней годовщине расстрела Белого дома.
Я родился…
В Нижнем Новгороде.
Жил на окраине — на улице Бекетова, когда я родился, это вообще был поселок Бекетова, но на самом деле 15−20 минут на автобусе — и ты в центре. Такая окраина около центра. Теперь уже этот район разросся до небезызвестной Щербинки, где отбывал свою ссылку академик Сахаров. А с улицы Бекетова (в просторечии — Бекетовка) вышло несколько известных личностей: группа Uma2man, Захар Прилепин, ваш покорный слуга, актриса Катя Вилкова, которая сыграла главную роль в «1993».
Не думаю, что город меня как-то сформировал. Скорее меня формировало окружение — конкретные люди, то, что я читал, смотрел. Хотя я люблю Нижний Новгород — там до сих пор есть мои друзья, там могилы моих родителей. Питерцы так любят говорить — не думаю, что кто-то другой будет с удовольствием и любовью говорить о влиянии города на его личность. Но я не в уничижительной коннотации.
Я отправился в Москву, потому что 30 лет назад было только два высших заведения, где учили на кинорежиссеров — ВГИК и ВКСР. В кинематографическом университете учиться было поздно, все-таки мне уже 34, поэтому я поступил на Высшие режиссерские курсы. И сейчас они выглядят так же, как тогда — я знаю, ведь преподаю там. Что в 1993-м, что в 2023-м — все выглядит одинаково, хотя ремонт внутри делается. И вся жизнь тогда крутилась вокруг Тишинки — жили мы на 16-м этаже в общежитии ВГИКа на улице Бориса Галушкина — из этих окон я и видел идущие в «Останкино» бронетранспортеры. И мы пошли за ними, чтобы посмотреть, что же происходит в нашей стране.
Любимые районы…
От меня вы не добьетесь ничего интересного про Москву. Я очень замкнуто жил: читал много литературы и смотрел по пять фильмов в день.
Сейчас, как и всегда, живу на севере города — район ВДНХ. Не слишком тусовочное место, мне здесь комфортно, уютно, меня не тянет в центр, я, наоборот, все дальше отдаляюсь от центра — и дача у нас далеко. Я не страдаю от того, что надо жить в центре, чтобы куда-то ходить, с кем-то общаться — мне на это абсолютно наплевать. У меня есть круг друзей, которых я люблю, с ними мы в основном общаемся по телефону. А так, работа и семья — больше ничего нет.
Нелюбимые районы…
Нет таких. Отвечаю словами Микеланджело Антониони: «Хорош тот пейзаж, который годится в картину». Поскольку любой пейзаж может подойти для картины, то я смотрю глазами кинорежиссера, подходит ли мне это для съемок картины, которую я даже еще не придумал. Я с этой точки зрения смотрю на вообще любой пейзаж — в Нью-Йорке ли я нахожусь, в Лондоне, в Париже, в Москве, в Питере или в Нижнем Новгороде. Так я приноровился жить.
При этом я всегда пытался уехать из Москвы — в Москве снимать крайне неудобно: Москва в пробках, надо рано вставать, у артистов вечером театр. В Москве я стараюсь по возможности не снимать. Хотя «1993» мы снимали в Москве — в самом центре, Белый дом, но в этом была необходимость — такова суть сюжета. Через полгода работы мы еще добились ночных съемок у Белого дома и даже баррикады построили. А все остальное — Тверская и «Останкино» — снималось в павильоне на хромакее.
Москвичи отличаются от жителей других городов…
Банальный ответ сразу напрашивается: конечно, в Москве жить комфортнее и интереснее — много всего, заработки выше, деньги вливаются сюда, у кого-то это вызывает зависть. Мои нижегородские друзья еще по первому образованию — по «Политеху» — в нулевые годы спрашивали меня, как там Москва, а я отвечал, не знаю — я туда не хожу.
Не знаю, стал ли я москвичом за эти тридцать лет. Это город, в котором мне комфортно, потому что здесь моя работа и семья. Когда Шукшину предъявляли претензии, почему ты пишешь про деревню, сетуешь, что в городе все плохо — вот и живи в своей деревне. Он отвечал: «Если бы в деревне была киностудия, я бы жил там». Отвечу точно так же: если бы киностудия была в Нижнем Новгороде, я бы жил там. Мне вообще без разницы — могу быть в Нью-Йорке, могу в Кейптауне — вот, кстати, город, который я реально полюбил. Это была не праздная поездка, а месячная экспедиция для фильма «В Кейптаунском порту».
Меня бесит в Москве…
Бесконечные ремонты дорог.
Я бы хотел поменять в Москве…
Наверное, не только в Москве, но во всей стране. Но я об этом не скажу…
О фильме «1993», вышедшем к 30-летней годовщине расстрела Белого дома, и своем взгляде на эти события…
Это трагедия — расстрел демократии. Замечательный документальный фильм Пивоварова* дополняет мое художественное кино: мнение Пивоварова об этих событиях изменилось за 30 лет — на мой взгляд, это достойное признание журналиста, умудренного жизненным опытом. Но я не брошу камень в девяностые годы, как и в советские, хотя никакого возвращение в СССР я не хочу, у меня нет никакой ностальгии по этому душному угрюмому времени, но там были друзья, родители живы, я был молод…
Мое мнение о событиях изменилось сразу же, когда я оказался под пулями в «Останкино». Симптоматично, что пошли туда трое слушателей Высших курсов, которые потом вместе делали «Бригаду» и кое-чего добились в профессии…
Когда я вышел на премьерном показе (в кинотеатре, кстати, «Октябрь»), то сказал, что в зале собрались люди, которые были у «Останкино» с обеих сторон, те, кто был снаружи и внутри. 30 лет они прожили со своими убеждениями — и вряд ли фильм заставит их передумать. Кто уже передумать успел за это время, понять другую сторону и посочувствовать ей, тот уже изменился. А фильм не может ничего изменить — культура работает вдолгую, если это культура.
С автором книги Сергеем Шаргуновым мы познакомились на суде у Лимонова в Саратове и с тех пор дружим. Сергей — достойнейший человек, который никогда не предавал своих убеждений. И его убеждения относительно 1993 года абсолютно совпадают с моими. Недавно мы были на «Первом» на подкасте у Алексея Варламова — и сошлись, что мы с Сережей за погибших, а не за красных или белых. За то, чтобы этого никогда не случалось. Но, к сожалению, мы в этом живем — страна в расколе.
Снял бы я фильм по книге Шаргунова, если бы наши мнения о 1993-м не сходились? Я же снимал по Прилепину, хотя его позицию не разделяю ни в чем. Но «Обитель» заказал Прилепину я — в 2011 году, когда у наших убеждений было еще много точек соприкосновения, мы ездили на Соловки и договорились, что он напишет повесть о конце 1920-х годов. Но в итоге три года он писал роман. Книга была написана для меня — книга отличная, а с Захаром я перестал общаться в 2017 году окончательно, но кино по его книге снимал.
«Вы думаете, что они так же мерзки бывают, как вы? Нет — не так же, по-другому», — сказали как-то о Пушкине и других классиках. Книга — книга. Автор — автор. Но тут книга и автор дороги для меня, хотя фильм очень по мотивам — сохранились только реперные точки и фамилии.
Фото: Максим Блинов/РИА Новости
_______________________________________
*Признан иноагентом.