Крушение Советского Союза сопровождалось не только распадом систем управления, но и трансформацией культуры, которая где-то усыхала, где-то давала самые неожиданные и причудливые ростки. По забавному стечению обстоятельств 10 сентября 1964 года на свет появились два совершенно не похожих друг на друга голоса своего времени — поп-певец Евгений Белоусов и сибирский панк-шаман, основатель группы «Гражданская оборона» (а до кучи множества других проектов — «Посев», «Коммунизм», «Анархия» и др.) Егор Летов.

Летов и Белоусов были словно из разных вселенных, но диалектический закон борьбы и единства противоположностей никто не отменял. У обоих были отцы-военные, оба не были отличниками в учебе, но проявляли интерес к музыкальным инструментам. Как часто бывало с высоко взлетевшими звездами, оба имели не самые простые отношения с алкоголем. Наконец, оба умерли молодыми.

Белоусов родился под Харьковом, но вырос в Курске. Там его, уже лабавшего в местных ресторанах, в 1984-м заметил Бари Алибасов и позвал в ВИА «Интеграл», ставший для Евгения важным трамплином в карьере. Уже через три года он занялся сольной карьерой, а в 1988 году песня на стихи Любови Воропаевой «Девочка моя синеглазая» стала первым хитом. В историю вошли и другие незатейливые лирические композиции под модный в 1980-е забористый клавишный саунд: «Ночное такси», «Алешка», «Короткое лето» и «Вечером на лавочке». Но были у него в репертуаре и тяготеющие к инструментальным канонам советской эстрады вещи типа «Девчонка-девчоночка» и «Клен» (это вообще песня из 1960-х от забытого поэта Леонтия Шишко, которую исполняли и Людмила Зыкина, и ВИА «Синяя птица»).

Летов родился в Омске и значительную часть жизни прожил (и умер) в этом городе, будучи затворником своей квартиры-студии в панельной пятиэтажке. С одной стороны, сложно представить, как целый культурный феномен под названием «сибирский панк» рождался в тесной хрущевке. С другой — как еще должен появляться андерграунд. Кстати (не забываем про диалектику), Летов тоже исполнял свою песню про девочку — «Непрерывный суицид», но с той лишь разницей, что если у Белоусова девочка синеглазая, без которой исполнителю «не прожить и дня», то у Летова — «малиновая» и со взглядом «откровеннее, чем сталь клинка».

В конце СССР музыка эволюционировала вместе со страной, обществом и его вкусами. Старая привычная эстрада распадалась «на плесень и на липовый мед», как дедушка Ленин в самой известной песне «ГрОба». Одни уходили от надоевшего позднесоветского официоза в забытый с 1930-х авангард, косплеили британский панк, американский рок и всевозможную альтернативу, создавали из этого что-то совсем новое. К этой части относился Егор Летов, смешивавший депрессивность с махновщиной, соц-арт с абсурдистской заумью, а условного Хармса с гипотетическим Маяковским.

«Это просто форма эпатажа, когда на людях появляешься в таком состоянии, когда непонятно, как можно на ногах-то держаться. Это тоже определенное разрушение канонов. Мы отнюдь не очкарики-интеллигенты, которые сидят дома, читают умные книжки и слушают умную музыку», — говорил Егор о себе в одном из интервью.

Белоусов пошел по другому пути. Источником его вдохновления была западная попса самого широкого спектра и максимально бытовой, приземленный дискурс без претензий. «Начало моей широкой карьеры началось как раз тогда, когда люди устали от песен на социальные темы, — признавался Белоусов в одном из интервью в конце 1980-х. — Вот передачу “Взгляд” тяжело было смотреть, я имею в виду музыкальную часть этой программы. Постоянно какие-то ленинградские и свердловские группы, которые поют какой-то авангард…  А тут появляется молодой обаятельный человек с совершенно другой стороны, с песнями про любовь, и это сразу понравилось».

Один привык к красивой жизни и женщинам (среди официальных жен Евгения были продюсер Марта Могилевская и даже несколько дней поп-дива Наталья Ветлицкая), а в 1990-е годы вложил заработанное в водочный бизнес. Второй, вкусив взрывной коктейль анархистского фрондерства, после краха СССР активно окунулся в левопатриотическую политику, стал завсегдатаем протестных манифестаций и адаптировал советские песни под панк-нойзовые аранжировки (чего только стоит альбом «Звездопад» 2002 года).

В некрологах писали, что Белоусов и Летов умерли в самом расцвете сил. На самом деле это не так, хотя умерли они тоже по-разному. Не будучи стариками, они ушли сильно уставшими, в том числе, возможно, и от самих себя. Белоусов угасал долго, как когда-то его популярность, оттененная новыми поп-идолами 1990-х: у него нашли панкреатит, затем случились инсульт и операция на мозге. Последние месяцы он провел на больничной койке НИИ Склифосовского и скончался 2 июня 1997-го. Летов прожил еще более десяти лет и скоропостижно умер 19 февраля 2008-го.

Фото: Nadezhda Lebedeva/Global Look Press, Бахтиёр Абдуллаев/commons.wikimedia.org