Проекту «Грани» исполняется двадцать лет. За это время студенческая инициатива превратилась в программу детского отдыха и развития, через которую ежегодно проходят около двух тысяч детей. Издатель «Москвич Mag» Игорь Шулинский поговорил с создательницей проекта Натальей Рожинской о том, как создавалось комьюнити «Граней», почему в команде почти нет случайных людей и что отправить в лагерь на пару недель трехлетнего ребенка без родителей — это нормально.
Расскажите, как вам пришло в голову заняться профессионально детьми?
Я родилась в Москве. Окончила Московский педагогический государственный университет. Психфак. И когда там училась, была среди таких студентов-активистов, которым всегда было больше всех надо. Как будущие психологи, мы ездили на практику в лагеря. И я там увидела, что вожатые работали с детьми так, как мне очень не нравилось, мягко говоря.
Как вся страна работала, так и вожатые работали.
Да, многие бизнесы создаются от противного. Я видела ситуации, когда вожатый мог снять сланец и ударить ребенка. У меня это вызывало бурю возмущения. Такое отношение недопустимо. И уже лет в восемнадцать-девятнадцать я начала задумываться, что нужно что-то менять. Папа тогда дал мне 300 тысяч в долг, и я попробовала…
Какой это был год, чтобы понимать, что значили эти 300 тысяч?
Это были не какие-то бешеные деньги. Проект мы создали в 2005 году. Вложения были не гигантские, но вполне ощутимые.
Мы начали делать лагерь со студентами-активистами. Вот так все и начиналось. Обычно, когда дают деньги в долг, все прогорает…
Особенно когда папа дает, да?
Да. А это был редкий случай, когда через несколько месяцев я ему эти деньги вернула.
Так появились «Грани» — тот самый знаменитый московский лагерь? Откуда название?
Когда мы еще учились на факультете, у нас был психолого-педагогический отряд «Грани». Это название мы и взяли.
У меня слово «Грани» ассоциируется с диссидентством. Так назывался один из эмигрантских альманахов в эпоху холодной войны.
Интересно. Я впервые слышу такую ассоциацию. Мы сначала были психолого-педагогическим отрядом «Грани». Потом, спустя лет десять, стали называться программой «Грани развития», затем «Первое детское агентство». А в какой-то момент мы делали три разных проекта, среди них — Happy Story для самых маленьких читателей журнала Seasons. Я очень любила этот журнал, мы плотно сотрудничали. Это был лагерь для детей от трех до одиннадцати лет. Мы были единственными в России, кто работал с таким маленьким возрастом! Представляете, трехлетний ребенок уезжает на две недели один, без родителей.
Это было мое представление о том, каким может быть идеальное детство. И в итоге мы объединили все в один проект — так снова появились «Грани».
И вот нам уже 20 лет. Прошлым летом мы купили большое помещение, чтобы делать такой трансформер: и офис, и тренинговые площадки, и гастрономические студии, и кофейню.
Где это находится?
На «Бауманской», в Tribeca Apartments — это ЖК на Нижней Красносельской улице. У нас теперь 350 метров площади. Пока я не накопила на ремонт. Это не офис в привычном смысле, хотя он там планируется, но главное — это площадка для наших мероприятий. Мы очень много всего делаем в Москве.
А что вы делаете в Москве?
Вы знакомы только с нашими выездными проектами — это каникулы. Но есть и московские: профориентация для подростков, курсы по коммуникации, командообразование, разные мастер-классы.
Психологические занятия?
Психологические или такие «отдыхательные», гастрономические вечеринки. Раньше мы под это помещения арендовали, а теперь, когда сделаем ремонт, все будет у нас.
Сколько детей в год проходит через ваши проекты?
Наверное, около двух тысяч, если округлять. Но наша идея, чтобы человек не просто пришел и ушел, а чтобы мы вели его.
Есть очень красивые истории. Например, мальчик, который в восемь лет впервые приехал на проект, был участником до семнадцати — почти десять лет. Сейчас ему 21, и он работает у нас ведущим.
У меня трое детей, и вопрос занятости на каникулы всегда стоял остро. Родители обычно хотят, чтобы дети оказались в месте, где общаются примерно так же, как дома. Я не эксперт, но из всех лагерей знаю только «Камчатку».
Я, честно говоря, такие проекты не очень люблю. Почему? На мой взгляд, с детьми должны работать не просто люди с идеей, а профессионалы. Да, в «Камчатке» много творческого, но обязательно должен быть педагогический компонент. Это очень важно.
А мне казалось, чем дальше от педагогики, тем счастливее дети. Все, что у ребенка есть, ценно, и менять это — преступление. Можно только подсвечивать. Разве не в этом задача лагеря?
Я не про менять. Есть базовые вещи. Иногда под влиянием сложных ситуаций человек начинает закрываться, защищаться или нападать. Внутри он остается собой, но его самопрезентация меняется. Понимаете?
Сложно завернули!
Вот есть, например, полный человек. Если он будет заниматься питанием и физической активностью, он может изменить фигуру и здоровье.
По-моему, это неудачное сравнение. С ментальностью сложнее.
Может быть, мы говорим о разном. Что вы имеете в виду под ментальностью?
Например, в ребенке что-то есть, а кому-то это не нравится, и этот взрослый человек давит — физически или эмоционально — и ребенок прячет себя в подполье. А наружу выходит то, что ему навязали.
Такое действительно бывает. В спортивных секциях тренер может быть взрослым с кнутом. Но у нас — другое. Мы замечаем, что у ребенка получается, и помогаем ему это заметить. Возможно, до этого ему никто не говорил: «Посмотри, это у тебя классно выходит». А это важно. И когда он слышит это, ему хочется двигаться дальше. Он начинает замечать разные свои стороны — не только сильные.
Что вы предлагаете рынку — нам, отцам, например? Я про детский отдых.
У нас синтез отдыха и развития. Отдых — это бассейн, творческие мастер-классы, футбол, волейбол. Но преподаватели — профессионалы, ведущие участники московских танцевальных команд и так далее.
А развитие — это soft skills. Командные задания, в которых ты работаешь над личностными и коммуникативными качествами. Сначала определяется конкретная задача, затем общая цель для команды. И путь к этой цели помогает развивать выбранные качества. Вот наше главное отличие — глубокая работа с личностью.
Где вы находите таких осознанных наставников?
Мы их выращиваем. На лето мы берем помощников — проводить волейбол или пионербол можно доверить студентам. Но постоянная команда — это коучи, психологи, специалисты по работе с детьми. У части профильное образование, у части другое, но они проходят постоянное обучение внутри компании.
То есть к вам можно прийти и обучиться? Позвонить в новое пространство на «Бауманской» и стать детским коучем?
Сначала помощником: играть с детьми в волейбол, например. Из примерно 50 людей, с которыми мы контактируем за лето, подходит максимум один. Только один готов двигаться с самого низа вверх — расти, учиться, становиться специалистом. Больше всего в нашей команде выросших участников, наших детей. Им легко передавать ценности, которые формировались, пока они сами были в «Гранях».
Ценности — звучит серьезно. Какие они, в трех словах?
Ох… сложно.
Ну попробуйте.
Хорошо. Я хочу, чтобы ребенок был более осознанным по отношению к себе и миру.
Чтобы он понимал, что собой представляет, какие сильные и слабые стороны?
Да. Это идея развития и движения.
Еще бытовой вопрос. Когда дети живут вместе, наверняка возникают конфликты. Как вы решаете такие вещи, не ограничивая их свободу?
У родителей есть возможность связаться с нами. Если ребенок что-то не рассказал сотруднику, но сообщил родителям, они пишут нам: «Есть проблема, только не сдавайте меня», — и мы сразу включаемся.
Конфликты решает директор выездного проекта: он сажает обе стороны за стол и обсуждает. Мы не решаем конфликты формулой «ты прав — ты виноват — извинись». Такой подход не учитывает осознанности. Важно: что я сделал, что ты сделал, что я почувствовал, что ты почувствовал, что нам друг от друга нужно.
Если нужно переселение, мы обсуждаем с родителями. Если они считают важным, чтобы ребенок учился справляться со сложностями, мы поддерживаем и работаем над решением, а не избеганием проблемы.
Понятно. Куда вы хотите двигаться дальше? Как масштабировать проект?
Масштабировать количественно невозможно без потери качества. Поэтому я придумала другое: купить пространство и делать новые проекты для тех же людей. Масштабировать не число лагерей, а идеи. Родитель может прийти, посидеть в нашей кофейне — это тоже часть комьюнити.
И сейчас помимо «Граней» я создала проект «Пиджаки» — вместе с выросшими участниками. Это для выпускников и постоянных ребят. Вот мое масштабирование.
Что лучше всего получилось у «Граней»?
Комьюнити. Это очень важно для подростков. Как бы родители ни старались, сверстники влияют сильнее. Поэтому важно, чтобы комьюнити было хорошим.
И второе — мы заражаем людей желанием чего-то хотеть и куда-то двигаться.
То есть две сильные вещи — комьюнити и движение?
Да. Вот я читала статью про вас в Psychologies, если не ошибаюсь. Мне очень понравилась история, как вы оказались один на один со своим сыном. И помню фразу: «И вот я зажил идеальной жизнью, когда у меня появилась няня». Вы были отличным папой, но вам нужен был партнер. И родитель, отдавая ребенка в «Грани», тоже получает партнера — человека, созвучного ему.
Фото: предоставлено пресс-службой