Четвертого февраля 1981 года на улице Кирова (ныне Мясницкая) мужчина, приехавший из города Куйбышева (ныне Самара), сидя в машине, стал разворачивать лежавшую у него на коленях картонную коробку. Водителю просто повезло — когда раздался взрыв, его выбросило через ветровое стекло. От машины — польского микроавтобуса Nysa — остались только пол, колеса и мотор. У человека, который находился внутри, не было никаких шансов остаться в живых. Его хоронили в закрытом гробу. Когда на несколько секунд крышку гроба подняли, оказалось, что вместо лица у покойника — восковая маска.

Когда рассказываешь кому-то эту историю, у тебя обязательно уточняют: это действительно 1981 год? Может быть, 1991-й? Или, еще вероятнее, 1996-й? Но нет, поразительное по дерзости преступление, совершенное прямо рядом с приемной Министерства обороны СССР, в километре от Кремля, в двух минутах ходьбы от Лубянки, произошло на в лихие 1990-е, а в глухие 1980-е.

«Строго секретно. Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР тов. Брежневу Л. И.

4 февраля 1981 года около 19 часов 30 минут на ул. Кирова в гор. Москве в своей служебной автомашине при вскрытии взрывного устройства типа “ловушка”, закамуфлированного под коробку с лекарствами и переданного через сотрудников, погиб от взрыва главный конструктор Куйбышевского конструкторского бюро автоматических систем (ККБАС) Министерства авиационной промышленности СССР Бережной Игорь Александрович, 1934 года рождения, доктор технических наук, профессор.

С учетом личности погибшего и обстоятельств его гибели по делу выдвинуты и прорабатываются несколько следственных версий, в том числе террористический акт, диверсия или другое государственное преступление. О ходе расследования буду регулярно докладывать вам лично. Председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов».

Игорю Бережному на момент гибели было 46 лет. У него была примечательная внешность: высокий лоб, волевой подбородок, умный уверенный взгляд за стильными квадратными очками. Именно так на советских плакатах изображали ученого или вообще интеллигента, который, стоя чуть позади рабочего и крестьянки, держал в руке колбу или модель космической ракеты. В начале карьеры Бережной работал непосредственно с Туполевым. Опубликовал в общей сложности около 200 научных работ, защитил докторскую диссертацию. Ему было всего 36 лет, когда он возглавил Куйбышевское конструкторское бюро автоматических систем (ККБАС), созданное как раз под его идеи. Известно, что часть его работы была строго засекречена. Даже сейчас в открытых источниках нет точной информации о том, чем он занимался — чем-то, связанным с лазерной системой навигации при посадке самолетов.

Когда погибает ученый такого уровня, к тому же сотрудник особо режимного предприятия Минавиапрома СССР, первое, что приходит в голову — это дело рук иностранной разведки. Оперативное расследование по поиску преступника было поручено группе офицеров КГБ, оно получило название «Операция “Капкан”».

Было установлено, что утром 4 февраля некий человек возле здания Министерства авиационной промышленности в Уланском переулке передал одному из водителей конструкторского бюро коробку, сказав, что там лекарства, предназначенные лично для Бережного. Коробка попала в московское представительство ККБАС, там переходила из рук в руки, в конце концов ее вручили водителю Бережного Рафаэлю Галимуллину, тот отдал шефу.

Надо было найти первое звено в этой цепи, того самого таинственного посыльного, который со своей коробкой пришел ниоткуда, ушел в никуда и внешность которого никто не смог запомнить. Следователи решили идти в ногу со временем и добиться успеха с помощью экстрасенсорики и психотроники (напомним, то было время Джуны и вообще живого интереса элиты к разным магам и чародеям). Сотрудники Ростовского управления КГБ сообщили коллегам, что у них в Ростове в одном из строительно-монтажных управлений работает некий Валерий Кустов, который умеет устанавливать неплохие контакты с параллельным миром. Кустова тотчас же доставили в Москву, с ним устроили сеанс в одном из номеров гостиницы «Россия» (вся эта операция, разумеется, была строго засекречена). Кустов сел в угол, усадил перед собой сотрудников КГБ и сказал: «Сейчас я начинаю на вас воздействовать!» Он развел руки. Потрясенные чекисты ощутили, как из его пальцев исходят мощные потоки биоэнергетического излучения (об этом спустя годы вспоминал заместитель руководителя КГБ СССР генерал-майор Николай Шам).

Кустову потусторонние миры послали некоторую толику здравого смысла. Имени убийцы он не назвал, однако твердо заявил, что западные спецслужбы тут ни при чем. Но следователи и сами скоро пришли к такому же выводу. Ничего особо сенсационного и угрожающего западному миру в КБ Бережного не разрабатывали. Зато выяснилось, что бюро добилось необыкновенных, просто поразительных успехов в области, никак не связанной с авиастроением.

Начало 1980-х годов — время тяжелое, медленное, душное, проходившее «как сон пустой». В идеологическом плане все было уже совсем плохо, никто ни во что не верил — ни в коммунизм, ни в дружбу народов, ни в светлое будущее. Единственное, что все знали — быть сытым лучше, чем голодным, ходить в нарядной яркой одежде лучше, чем в серой и убогой. Поэтому теневая экономика, которая была в стране всегда, стала разрастаться какими-то бешеными темпами, особенно заметными на фоне провалов экономики официальной. По некоторым оценкам, в теневом бизнесе были задействованы около 10 млн человек. Но еще больше было тех, кто пользовался плодами их трудов. Пакеты с портретом Аллы Пугачевой, невероятных цветов пластиковые ажурные тапочки-«мыльницы», джинсы с лейблом Montana, женские пальто, которые где-то по каким-то документам шли как детские футболки. Все это создавалось в гаражах, на дачах, в подпольных цехах, даже на территории психиатрической больницы. За это сажали, расстреливали, конфисковывали имущество. Бесполезно — это прорастало как трава.

Скорее всего, Бережной изначально не мечтал о карьере подпольного коммерсанта. Сначала он хотел лишь чуть улучшить собственную жизнь и жизнь своих сотрудников, которыми очень дорожил. К тому же у него было огромное преимущество, которым просто жаль было не воспользоваться. Конструкторское бюро являлось режимным объектом. Никакой ревизор, никакой представитель отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности не посмел бы туда сунуть нос. И если легендарный летчик Игорь Егоров, обладатель большой золотой медали абсолютного чемпиона мира по высшему пилотажу, дважды абсолютный чемпион СССР, летал куда-то в Грузию или Дагестан, значит, так требовалось для нужд родины. Но зачем гонять стремительную серебристую птицу просто так? «Из Гудауты привозились обратными рейсами абхазские фрукты, дешевое мясо и сыры. Кроме фруктов привозили великолепный напиток в канистрах. Свой ВИА был на уровне профессионального, базы, лодочные станции — это его заслуга, начиналось все с нуля», — вспоминал бывший заместитель начальника технического отдела ККБАС Владимир Нехорошев.

Друзья Бережного — представитель КБ на Жуковском авиастроительном заводе Геннадий Нерозя и спецпредставитель генерального конструктора в Москве Соломон Беренштейн — были очень полезны, когда требовалось обосновать, почему для нужд КБ следует выделить то или иное дефицитное сырье, например металл, излишки которого потом шли на изготовление отличных дачных крыш. После смерти конструктора на одном из складов нашли рулоны хлопчатобумажных тканей в количествах, «значительно превышавших потребности КБ». По слухам, они предназначались для отправки куда-то в южные республики, где из них шили штаны и куртки, прилепляли лейблы и продавали потом как «фирму» на вещевых рынках по всему СССР.

Кроме того, при КБ был создан любительский кружок фотографии, превратившийся в настоящую студию, которая приносила хороший доход. В штат приняли талантливого молодого фотографа Михаила Цыганкова. По сложной схеме, разработанной Соломоном Беренштейном, куйбышевские фотолюбители получали западную технику и дефицитную пленку «Кодак». «За четыре года на “высоком идейно-художественном уровне” отщелкали сотни цветных фотопленок, отпечатали тысячи глянцевых картинок для нужд областных властных структур партийных и советских чиновников. Хотя не забывали мы и простую советскую халтурку в детских садах, домах отдыха», — рассказывал потом тот же Нехорошев в интервью порталу «РегионСамара.ру».

Это вовсе не значит, что в конструкторском бюро никто не занимался своим прямым делом. Как раз наоборот — благодаря своему умелому хозяйствованию Игорь Бережной имел возможность переманивать к себе лучших ученых. Избалованные выпускники московских вузов с радостью обнаруживали, что в Куйбышеве неплохо платят и хорошо снабжают продуктами, что для спортсменов (а их среди молодых инженеров было много) каким-то неведомым образом раздобывают дефицитные акваланги, байдарки и альпинистское снаряжение. Что у КБ есть своя флотилия катеров для прогулок по Волге, что самолеты время от времени отвозят сотрудников в развлекательные поездки, что перед 8 Марта один из этих самолетов летит на Кавказ и возвращается, доверху наполненный свежей мимозой.

Элегантный, улыбчивый, доброжелательный Бережной умел принимать московских начальников. Им дарили подарки интереснее букетиков мимозы. Например, руководитель главка Министерства авиационной промышленности СССР, который должен был контролировать КБ, на свой день рожденья получил новую «Волгу». После убийства конструктора все это, разумеется, подпало под статьи Уголовного кодекса о хищениях государственного имущества в особо крупных размерах и злоупотреблении служебным положением.

Начались аресты. Сначала пришли за Геннадием Нерозей. Это был талантливый ученый, многолетний друг и соратник Бережного, «прошедший с ним все КБ и аэродромы» и в свое время отвечавший за испытания шасси советского сверхзвукового бомбардировщика Т-4. В тот момент он находился в больнице в подмосковном Жуковском. Кто-то его предупредил, он покинул палату прямо в больничной пижаме, побежал к себе общежитие переодеться и взять деньги — там его и задержали. Когда его выводили из квартиры, он вырвался из рук оперативников, схватил лежавший на столе кухонный нож и ударил себя в живот. Его связали, вызвали скорую, рана оказалась неглубокой.

Вскоре был арестован руководитель фотостудии Михаил Цыганков. Он выглядел странно, речь его была спутанной. Он признался, что когда в дверь постучали оперативники, он взял флакон, где находился дихлорэтан — очень ядовитый реактив, и выпил его залпом. Цыганкова доставили в Пироговскую больницу, через два дня он умер. Это была уже третья смерть в КБ — через полгода после гибели Бережного, осенью 10 октября 1981 года, Игорь Егоров, выполняя полет на экспериментальном самолете завода «Прогресс», сорвался в штопор и разбился.

Следствие тянулось неторопливо. Дело, напомним, держал под своим личным контролем Юрий Андропов, успевший стать генеральным секретарем ЦК КПСС. Это звучало страшно, но на практике не означало вообще ничего. Государственная власть в России была слаба, все раскалывалось, уходило из-под ног (вот пример — в ту эпоху орудовал страшный «витебский душитель» Геннадий Михасевич, убивший около 40 женщин. Андропов объявил его своим личным врагом, но следствие на месте тормозил сотрудник белорусского МВД Жавнерович, который сделал массу ошибок и не хотел, чтобы они вскрылись. В поединке генсекретаря и следователя из Витебска первый потерпел полное поражение. Михасевич благополучно пережил самого Андропова, продолжая непрерывно совершать убийства, и был арестован уже при Горбачеве).

Дело Бережного в какой-то момент вроде бы казалось раскрытым. Геннадий Нерозя выжил после неудачной попытки самоубийства и рассказал, что именно он организовал и осуществил убийство. Правда, он так и не пояснил, как именно он создавал взрывное устройство, где доставал взрывчатку, а главное, по какой причине совершил преступление, за которое по советским законам ему грозила высшая мера.

А дальше все было совсем интересно. Незадолго до суда Нерозя стал постоянно менять свои показания. Он то говорил, что являлся лишь статистом, а во главе заговора стояла возлюбленная Бережного, жившая в Москве, то рассказывал, что передал бомбу, но не помнит никаких подробностей, то что это была не бомба, а батон колбасы (трогательная деталь из эпохи всеобщего дефицита, когда все тащили продукты из столицы в провинцию). Потом он вообще отказался от всего, что говорил раньше. В результате 14 ноября 1984 года было принято постановление о прекращении уголовного дела в связи с недоказанностью участия Нерози в совершении преступления. Других кандидатов на роль убийцы не нашли.

Сотрудник Куйбышевского областного управления КГБ Сергей Хумарьян вспоминал: «В Москве следствие велось еще несколько лет и, по дошедшим до нас слухам, уперлось в какие-то финансово-промышленные структуры, имевшие связи с тогдашним Министерством авиационной промышленности СССР и в правительственных верхах».

Скорее всего, у Бережного были деловые партнеры, находившиеся под покровительством влиятельных госчиновников. Возможно, это были люди из настоящего криминального мира, безжалостные и ничего не боявшиеся. С кем-то из них он не договорился, не уступил, перешел дорогу, не стал делиться прибылью — и погиб, как через полтора десятилетия спустя от рук бандитов будут гибнуть сотни российских бизнесменов.

В результате дело об убийстве так и не дошло до суда. Чьи именно руки создавали бомбу, какие счеты были у этого человека с Бережным — осталось неизвестным. Вскоре пошел слух (или был умело пущен), что причина убийства — ревность, что Бережной у кого-то из своих могущественных коллег отбил любовницу (эта версия потом получила совершенно неожиданное развитие, стали говорить, что убийство заказал лично Брежнев, потому что у него была подруга-стюардесса, которая изменила ему с Бережным).

Дело о хищениях было, напротив, благополучно доведено до финала. Соломон Беренштейн и Геннадий Нерозя получили по 8 и 10 лет тюрьмы. Уголовное дело против самого Бережного было прекращено в связи с его смертью. Владимир Нехорошев получил условно три года, после суда начал сотрудничать с КГБ, о чем сам потом с удовольствием рассказывал. Впоследствии он стал известным самарским журналистом и блогером, работал в губернаторском пуле, называл себя русским националистом и по поводу дела Бережного с гордостью писал: «Мы были первыми кооператорами Страны Советов». Год назад он умер в Самаре.

Геннадий Нерозя мог, пожалуй, больше других рассказать про всю эту историю. Но после выхода на свободу он однажды поехал к себе на дачу, после чего никто его больше никогда не видел. Поиски не дали никакого результата, тело так и не было найдено.

Экстрасенс Валерий Кустов в последние годы стал довольно известен. Он называет себя мастером биоэнергетической коррекции, уверяет, что исцеляет неизлечимо больных, иногда делает это в прямом эфире в шоу Малахова. Его часто просят предсказать будущее. Он отвечает, что политическая ситуация на мировой арене скоро сложится в пользу России, потому что ее защищают высшие силы.

Что касается памяти об Игоре Бережном, авиаконструктор чуть ли не официально считается первым в новой России коммерсантом, ставшим жертвой заказного убийства. Вступая в 1972 году в должность руководителя созданного специально для него конструкторского бюро, он, вероятно, мечтал о каком-то другом первенстве.