Кто приходит вам на ум при слове «арендодатель»? Милая бабушка из старого фонда? Тучный и добродушный мужчина, уезжающий рыбачить в деревню на лето? Амбициозная бизнесвумен средних лет в вечной спешке на острых каблуках? А может, просто безликий «Собственник» из списка контактов в телефоне?
Он невидим в обычной жизни: его не распознать ни на работе, ни в кофейне, ни на детской площадке. Да и основным источником своего дохода он, скажем прямо, делится неохотно. Кажется, что злой владелец квартиры, как персонаж современной мифологии, существует только в цифровых глубинах, в хитросплетениях сайтов и каналов по поиску жилья, в сотнях неотвеченных чатов и сброшенных звонков. Такого персонажа даже визуализировать трудно: им может оказаться и та самая милая с виду бабушка в платочке, и нервный молодой темщик с ухоженной бородой на новенькой иномарке.
Те, кому удалось столкнуться с ними вживую, говорят жуткое: про резкое и необоснованное повышение платы, про угрозы выселением, про запрет на любых гостей и выход из дома ночью. Бывает и совсем произвол — отказы в возвращении залога по надуманным поводам, несогласованные вторжения со своими ключами и выселения одним днем. И это только после въезда! А до: «никакого торга» по марьинской однушке за 70 тысяч, «только девушкам!», «семейной паре!» и «строго без детей!». Да, проблемы в отношениях с ним могут начаться и до заселения — ведь жилье еще надо снять. А в Москве это по европейским канонам тоже постепенно становится все сложнее. И это мы еще не вспоминали про риелторов, чья слава у москвичей вообще не требует комментариев.
В профиле собственника — неизменный серый пробел на месте аватарки; в его сообщениях приходят только смазанные фотографии счетчиков и платежек по ЖКУ; во взгляде при ежемесячной проверке ясно видится недоверие, а его интонации постоянно проецируют внутри тебя страх отказа, да и просто страх в целом. Иногда думаешь: «Да на кой тебе эта аренда, иди лучше в шпионы». Кажется, что противостоять такой хтонической силе невозможно, остается только упасть на пол и по-детски зарыдать.
Прошлым летом я снимал комнату в Коптево, застрявшем в 1990-х периферийном районе Москвы, и это стало жутким опытом. При заселении выяснилось, что арендодатель не является собственником, как сообщал в переписке, а комната оформлена на его маму, поэтому об официальном договоре не может быть и речи. Из обещанных заранее удобств — пылесоса и мобильного кондиционера (это было в июле) — не оказалось ничего. Микроволновка не работала, а штор в комнате не было вовсе. На все замечания арендодатель, как водится, отнекивался и кормил завтраками. По ночам он звонил и передавал надуманные жалобы от соседей, а с проверками приходил без согласования. Просто «на неделе зайду» и молчание в ответ на любую попытку диалога. И как финальный аккорд — всерьез пытался повесить на меня содержание бесхозной кошки, живущей в коридоре, а в случае отказа угрожал повышением суммы за аренду, мотивируя: «На корм». Через пару месяцев он настолько зачастил с этим беспределом, что, как только появилась возможность, я сбежал оттуда не оглядываясь, и лето в Коптево до сих пор снится мне в кошмарах. Иногда надо коснуться дна — это учит более обдуманно подходить к поиску жилья.
Но ведь, если взглянуть честно, рынок аренды в нашей стране совсем молод, по сути он возродился только после распада СССР и приватизации. Затем, в 1990-е, общество сотрясла экономическая нестабильность, а с ней и постоянное мошенничество. Отец рассказывал мне, что снимал только у родственников, а если таких вариантов не было, возвращался в общежитие. Многие собственники, заставшие ту эпоху (а их большинство), с опаской относятся к передаче другим в пользование своей жилплощади, да и к любым новым людям вообще, и вполне обоснованно. Многие из тех самых «бабушек» старого фонда, к сожалению, не умеют пользоваться интернетом и не могут полностью себя обезопасить. А двушка в Перово с коврами на стенах и все, что в ней хранится, для них являются той самой памятью, личной ценностью, и это почти единственное, что осталось у них от наследства или государства.
И на это все раскатом грома сходит небывалый арендный бум последних лет. Москва 2020-х как экономический и деловой центр разрастается в геометрической прогрессии, строительство новостроек никак не поспевает за демографией и увеличением потока в город, а ипотечные ставки все более и более хмуро смотрят с банковских сайтов. И отсюда тоже произрастает нервотрепка с поиском жилья на перегретом рынке, а вместе с ней и весь фольклор про злых собственников. Как всегда, из столицы вглубь.
Я снимаю у одноклассницы, и в этом много плюсов: «дружеская» цена, отсутствие залога, удобные договоренности. Но, главное, она вовсе не «злой арендодатель». Однако, по ее словам, предыдущего жильца — алкоголика и футбольного фаната — пришлось выгнать после того, как он полгода не платил за аренду, развел тараканов и даже не пытался приступить к обещанному ремонту. Владельцы жилья в Москве не множатся, а потенциальных арендаторов все больше, поэтому голоса первых просто не слышны в общем рое их осуждения. А ведь недобросовестное проживание также совершенно не редкость.
У нас пока слабо развита культура аренды жилья. В свое время ее подкосила плановая экономика, а особой страсти к излишней бюрократии, дающей некоторые гарантии и улаживающей потенциальные конфликты, мы в отличие от западных европейцев никогда не питали. У них же это вообще старая история. Например, известно, что еще Уильям Шекспир инвестировал в жилье и сдавал его. Шекспир! Где он и где арендная недвижимость… А ничего страшного — и ни у кого не екает. Остается гадать, повышал ли он плату в два раза и вторгался ли с внезапными ночными проверками.
Правовая безмятежность объединяет и собственников, и арендаторов. «Какой договор?! Свои же люди», «Не пойдем же мы в суд!» — и далее по списку. Да, в России две беды. Первая — мы очень недоверчивы. Вторая — мы очень боимся это показать.
Когда по старой литературной традиции выясняется, кто виноват, всегда остается «что делать?». Надеяться и стремиться. Надеяться, что Булгаков ошибся, и стремиться наконец уладить в обществе этот, пусть и отчасти ироничный, конфликт жильца и владельца. Кажется, в экономике это называется точкой компромисса, а на кухне еще проще: чтоб все было по-человечески.