«Моя шуба дороже, чем весь ваш театр», — московские капельдинеры о стрессе, зрителях и курьезах

Театр все-таки начинается не только с вешалки, но и с людей, которые проверят у вас билет, возьмут пальто и проведут в зал.

В свободное время они учатся на литераторов, медиков и продюсеров или воспитывают внуков. Каждый день через капельдинеров проходит столько людей, что после пары лет работы им можно выдавать диплом психолога. Дарья Вениславичева поговорила с сотрудниками двух столичных театров. 

Как становятся капельдинерами

Наталья, МХТ: По образованию я инженер-электромеханик, окончила МАИ. После завода «Дзержинец» работала в аэропорту Шереметьево диспетчером регистрации, пока меня не сократили: от сотрудников потребовалось хорошее знание английского языка. И вот бывшая коллега, устроившись в МХТ капельдинером, переманила туда и меня. Мне нравится работать в театре. Дети уже выросли, хочется куда-то выходить вечером. Единственный выходной стараюсь проводить с внучкой.

Полина, ЦИМ: В театр я попала, когда мне было 19 лет. Я училась на втором курсе Литинститута, искала работу. В гостях у знакомого встретила администратора Центра им. Мейерхольда, через нее узнала о вакансии. После полутора лет работы капельдинером я ушла из театра ради стажировки в сфере арт-менеджмента и пиара, но потом вернулась — правда, уже в качестве главного администратора. Свое будущее я связываю скорее с преподаванием, хочу поступить в аспирантуру по своей специальности «литературное творчество».

Театралы — не лучшие работники

Наталья, МХТ: Я слежу за порядком в бельэтаже на основной сцене.Работа не очень сложная, идеально подходит для женщин предпенсионного возраста. Конечно, появляется все больше молодежи, приходят студенты театральных вузов. Старожилов со стажем больше 20 лет в театре уже не осталось. Но опытные сотрудники все равно ценятся. После 15 лет работы капельдинеру у нас торжественно вручают значок в виде чайки.

Полина, ЦИМ: У нас нет раздельных служб гардероба, зала и проверки билетов на входе: каждый капельдинер работает на своей точке. При желании можно менять локацию. Одна девочка, например, хорошо проверяла билеты на входе, а в зале из-за большого потока людей у нее начиналась паника. Работа в эмоциональном плане тяжелая, нужны стрессоустойчивость и сильное желание. Я помню, что буквально горела: вешала куртки и чувствовала, что выполняю для театра важнейшую миссию.

У нас молодой коллектив, много студентов. Есть мальчик из медицинского, будущие менеджеры. Приходят и юные фанаты театра: те самые, которые обычно клянчат бесплатную проходку. Чаще всего это не очень хорошие сотрудники. Их интересуют связи и художественный процесс, а приходится заниматься административными вопросами.

Сложная тема — любители селфи

Наталья, МХТ: Случаи в зале бывают разные. Иногда людям становится плохо — тогда зовем нашего дежурного врача или звоним в скорую. Курьезов тоже немало. Однажды в партере чуть не подрались двое мужчин: один из них пришел проверить, с кем его супруга отправилась в театр, оказалось — с молодым человеком. Они были как два петуха, хорошо, мы вовремя позвали охрану.

Одну зрительницу я обнаружила в туалете рыдающей: у нее на платье разошлась молния, оно буквально падало. Пришлось мне идти за иголкой и ниткой, зашивать. Или такой интересный диалог, мужчина спрашивает: «Где можно посмотреть на вашу сантехнику?» Я: «С какой целью интересуетесь?» Он: «Хочу воспользоваться». Оказывается, просто туалет искал.

Детский спектакль — это как два обычных отработать. За детьми не уследишь. Просишь родителей быть внимательнее, а они: «Не волнуйтесь, не сломает». Ну как не волноваться, если рядом, например, провода! Приходится вступать в диалог с ребенком, чтобы не лез руками куда не надо. Еще одна сложная тема — любители селфи. У одной девушки выпал с балкона телефон из селфи-палки, хорошо, никто не пострадал. После этого не разрешаем у перил фотографироваться.

Полина, ЦИМ: Контроль во время спектакля должен быть всегда. Когда полный зал — хоть на одной ноге стой. Раз в год у нас проходит инклюзивный проект «Протеатр», приезжают люди на инвалидных колясках, с ментальными расстройствами, слабовидящие и слабослышащие. Перед спектаклями проекта для капельдинеров проводятся тренинги. Один раз у зрителя случился приступ эпилепсии, пришлось вынести его из зала, оказать первую помощь и вызвать скорую.

Периодически попадаются агрессивные зрители. В прошлом году одна женщина разбила охраннику нос — кинулась на него, потому что мы не пустили ее после третьего звонка на детский новогодний спектакль. Опаздывающие на елку мамы с детьми — это нечто. Теперь мы их стараемся пускать, чтобы не подвергать сотрудников опасности.

Достали со своим артхаусом

Наталья, МХТ: Есть зрители подготовленные, по много раз смотрят одни и те же спектакли. Но находятся и возмущенные — выбегают из зала, хлопают дверью. Неприятно, конечно, ведь весь этот негатив сразу выливается на нас. Бывает, приходится делать замечания: прямо во время спектакля некоторые умудряются смотреть кино, окружающим это мешает. Школьники часто играют в телефонах. Мы стараемся в упор на них смотреть, это действует.

На спектакле «Идеальный муж» Константина Богомолова раньше было много провокаций (со стороны православных активистов. — «Москвич Mag»). Они и на сцену выскакивали, и «вонючку» разбрызгивали, и с балкона кричали. После первого же случая в зале стали присутствовать охранники. В последней редакции спектакль идет уже год, и провокаторов, к счастью, не видно. Но все равно мы всегда наготове.

Полина, ЦИМ: Капельдинеры очень часто сталкиваются с неуважением со стороны зрителей. В билетах прописано, что после третьего звонка мы не пускаем. Из-за особенностей нашей сцены опоздавший зритель попадает прямо к артистам на площадку. Капельдинер, который остановил нарушителя, может получить порцию оскорблений на свой счет. Любопытно, что агрессору для успокоения, как правило, нужно услышать то же самое объяснение от сотрудника рангом повыше.

Вечная претензия в гардеробе: «Повесьте на плечики! Моя шуба стоит дороже, чем весь ваш театр». Еще зрители бывают недовольны спектаклем: «О боже, там есть мат», «Голые люди, какой кошмар», «Достали со своим артхаусом». Хочется порекомендовать читать описание: в программке всегда написано, чего ожидать, какой возрастной ценз и так далее. Обычно люди этим пренебрегают и потом оказываются шокированы интерактивностью или отступлениями от классических сюжетов.

О театральных предпочтениях

Наталья, МХТ: По моим наблюдениям, молодежь классику очень даже уважает. На современных постановках контингент постарше, хотя есть исключения, например спектакли Александра Молочникова, где в зале обычно одни молодые люди. Ну и, конечно, многие приходят посмотреть на звезд — Хабенского, Пореченкова. Пореченков невероятно обаятельный, а Хабенский — я и сама большая поклонница его творчества. У нас раньше шел с его участием спектакль «Трехгрошовая опера» в постановке Кирилла Серебренникова — мой, наверное, самый любимый.

Лично я к экспериментам на сцене отношусь хорошо, мне всегда интересно — что же еще придумают? Например, пришлось привыкнуть к большим экранам на сцене. Поначалу они меня немного отвлекали, но сейчас я смотрю и мне нравится.

Полина, ЦИМ: Мы периодически заставляем капельдинеров смотреть спектакли: не все же работают непосредственно в зале. Иногда это у нас даже как мера наказания за опоздания. Кто давно работает, конечно, весь репертуар знает. Свой любимый спектакль «Конармия» Максима Диденко я смотрела семь раз, не считая записи на YouTube. У нас работала девушка, которая ходила на каждый без исключения «Современный концерт» — это музыкальный спектакль, рассказывающий историю XX века через известные песни.

Очень много поклонников у «Солнечной линии», и не только потому что играют Юлия Пересильд и Андрей Бурковский. Я одно время любила слушать трансляцию этого спектакля в гримерках — когда физически не влезала в зал. Там каждое слово в душе отзывается, как будто это про тебя.

Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС