С начала 2022 года как будто прошла целая длинная эпоха — существование в «дивном новом мире» протекает словно год за два, а то и более. И события двухлетней давности с санкциями, человеческими заторами на погранпереходах и прочими признаками «смены парадигмы» кажутся уже давнишней историей. За это время сильно поменялась наша жизнь как внутри страны, так и за ее пределами. «Москвич Mag» поговорил с несколькими эмигрантами и узнал, как изменились их отношения с родиной и не стала ли их интеграция в жизнь других сообществ и языков потихоньку отдалять их от российского контекста.

Андрей Ковальский, 38 лет, художник-декоратор. Весной 2022 года уехал из Москвы сначала в Грузию, затем в Испанию:

«С родными у меня отношения абсолютно не изменились. Из близких людей у меня [в России] осталась пара человек, все у меня с ними нормально. С друзьями и товарищами, которые остались, тоже все нормально, но их тоже единицы. С некоторыми коллегами я просто перестал общаться, но без всяких конфликтов.

Я периодически ездил работать за границу, еще когда постоянно жил в России, когда там были заказы на художественные проекты. А сейчас работаю в стране проживания вполне себе нормально и хорошо, снимаю тут рекламу как с местными конторами, так и не с местными. Например, сам в том году неоднократно по работе ездил во Францию и на Кипр.

Мои взгляды можно назвать космополитичными, поэтому мне там, где живу, там и хорошо. Мне интересно работать с гражданами европейских стран. Такой опыт работы у меня был и раньше, но я тогда приезжал из Москвы [в Европу] и такой: “Вау, как вы тут!” А сейчас я сам тут работаю и в этой среде обитаю».

Андрей В., 28 лет, редактор и журналист, родился и жил в Подмосковье, работал в Москве в СМИ, осенью 2022 года эмигрировал в Грузию, после чего три раза приезжал в Россию:

«Отношения с людьми как будто не изменились. С кем я близко дружил, с теми и продолжаю. С кем не очень — с теми и сейчас не очень. Общаюсь примерно с теми же, с кем и до отъезда.

Изменились наши жизни. Когда я приезжаю в Россию и общаюсь с теми, кто не уезжал, то вижу, что люди живут какой-то обычной жизнью. Они берут ипотеку, покупают машины, меняют работу на более классную, и у них есть образ будущего — они понимают, что дальше делать. У меня такого нет. В этом и заключается наша с ними разница.

Отдаления от людей в России я не чувствую, но такое ощущение, что наши жизни как будто начинают двигаться параллельно. Я общаюсь с разными друзьями и за то время, пока меня не было в России, они успевают жениться, прожить кучу всего…  Меняются компании людей; я приезжаю к знакомым, а там с ними уже немного другие люди.

Живя за границей, я работал и продолжаю сотрудничать с российскими изданиями, которые работают в эмиграции.

Я погрузился в жизнь Грузии на определенном уровне, понимая более или менее, как она устроена политически, как устроены общественные отношения, любят ли грузины футбол и чего не любят…  Но погрузился в местный контекст я до какой-то грани, а дальше не захожу. То есть я лучше знаю эту страну, чем туристы или те, кто никогда тут не был, но не готов сказать, что очень глубоко.

Отдаления от России я не чувствую, но иногда испытываю облегчение. Например, когда принимают какой-то тупой закон, понимаю, что он меня не касается, и так хорошо становится. Но потом, блин, я еду в Москву и задумываюсь: “Может, я тут останусь надолго или вообще навсегда?” И тогда это облегчение проходит.

Об отдалении от России я задумываюсь иногда в контексте работы: могу ли я быть журналистом, который пишет о России, не находясь в ней? Потом приезжаю, смотрю, слушаю людей, делаю какой-нибудь репортаж из России и думаю: ну ладно, можно уезжать обратно в Грузию.

Каждый раз сложно возвращаться в Грузию. В Москве замечательно — друзья и куча всякого интересного. И что я делаю за границей, иногда не очень понятно. Причины каждый раз разные, они есть, но глобально эмоциональное ощущение из-за этого иногда тяжелое. И иногда я поэтому себя убеждаю, что просто поехал в Грузию словно в отпуск, только не знаю, как надолго».

Владимир С., 27 лет, корреспондент-новостник. В 2022 году переехал в Израиль:

«С некоторыми знакомыми перестал общаться, просто потому что раньше встречались лично, а теперь не можем. Но в целом ситуация изменилась мало.

Работал в России из-за границы первое время, сейчас нет. Сейчас моя работа связана с Россией, но организация не российская.

Чувство отдаления, конечно, возникло. В моем случае оно смягчается тем, что моя работа непосредственно связана с Россией. Но, конечно, уже не так остро чувствуются изменения и события, как раньше. И мне от этого спокойнее, сейчас изменения в основном такие, что не хочется, чтобы они на меня влияли».

Ирина М., 32 года, инструктор по йоге. С 2023 года живет в Аргентине. До этого с мужем эмигрировала в Узбекистан, а затем немного пожила на Шри-Ланке:

«Отношения с друзьями и родными, которые остались в России, не изменились. С теми людьми, с кем я очень плотно общалась, я продолжаю это делать, мы поддерживаем друг друга, но, к сожалению, только онлайн. Мне на рождение детей присылали подарки из России, или когда мне тяжело, то могу созвониться с друзьями и получить слова поддержки. С кем-то даже стали общаться больше, чем до эмиграции. А есть те, с кем стали общаться меньше, но это связано больше не со страной, а с конкретными людьми.

Конечно, по всем родным и друзьям я очень сильно скучаю, очень хочется увидеться вживую. По Москве я очень сильно скучаю. Ностальгирую по российской природе, по каким-то сервисам, по чистоте московских улиц…  Но я понимаю, что все это воспоминания и сейчас моя любимая Москва может выглядеть уже по-другому. Отношусь с теплом к тем людям, кто там остался, к языку. Своих детей мы в домашних условиях обязательно будем обучать русскому вне зависимости от того, в какой стране мы будем жить.

Отношения с Россией после отъезда никак не поменялись. Единственное, удаленка мешает обнять человека или потрогать стены знакомых зданий или деревья в Москве. Но могу сказать, что Аргентина во многом, например в том, что касается запахов весны и природы, замечательная страна. Она намного лучше, чем более непонятная Шри-Ланка, где я жила раньше. Я не сравниваю Аргентину с Россией, здесь свои более яркие запахи и деревья-исполины. Я тоже люблю эту страну, но пока не так, как Россию.

У меня был опыт работы на Россию из эмиграции. В Шри-Ланке я работала удаленно. Это было прекрасно, я трудилась как самозанятая, мне перечисляли зарплату на российскую карту, а дальше я их конвертировала в нужную мне валюту. Сейчас эту практику я не сохраняю, потому что в Аргентине большая разница во времени с Москвой. До родов я преподавала йогу онлайн. Не могу назвать это масштабной работой, но у меня выходило где-то 400 долларов в месяц. У меня были русские клиенты, для некоторых из них я веду практику даже сейчас. Работала я здесь и в местном клубе, то есть опыт работы тренером есть и онлайн, и офлайн.

Конечно, погружение в жизнь Аргентины у меня произошло. В какой-то мере это было и на Шри-Ланке, потому что невозможно находиться в одном месте и не изучать его. Есть канал “Новости Аргентины”, который русские ребята ведут для русскоязычной публики. Они говорят о происходящем в стране с пояснениями для русских или с каким-то русским вайбом. От российских новостных каналов я отписалась, узнаю только какие-то глобальные новости через Instagram*, от мужа или знакомых. Триггерить себя и смотреть, что там происходит, считаю не очень комфортным и правильным. Отдаление от российского контекста в какой-то мере возникло как минимум потому, что мы физически находимся далеко от России. Думаю, что обратно вернуться и погрузиться в новости России ничего не стоит».

Оксана Д., 26 лет, маркетолог. Живет в Грузии:

«[У меня все] нормально. Со знакомыми и родными вообще ничего не изменилось, максимально часто с ними созваниваемся. Когда приезжаю в Россию, часто видимся.

После переезда в Грузию я уже два года работаю как с российскими компаниями, так и с нероссийскими. Стараюсь увеличивать количество нероссийских, чтобы было комфортнее здесь жить по доходу.

Но чувство отдаления от России все равно возникло. Я далеко уже не в курсе всех новостей и больше слежу за повесткой, политической в том числе, в Грузии. Но какие-то основные тренды в России, которые меня интересуют, я отслеживаю и знаю».

Владимир Плотников, 41 год, психолог. Весной 2022 года уехал в Армению, затем перебрался в Литву, с 2024-го живет в Испании:

«Родных у меня [в России] практически не осталось, так что, можно сказать, [отношения] изменились мало. Неожиданно для себя столкнулся, если можно так выразиться, с хейтом со стороны многих знакомых. Некоторые перестали со мной общаться без объяснения причин, некоторые сказали, что я ненавижу Россию и желаю всем россиянам зла, что для меня Россия — это “ров с крокодилами” и тому подобное (хотя я ничего подобного никогда в жизни не говорил и не писал). Это было огромной неожиданностью для меня, можно сказать, что процесс такого странного разрыва уже состоялся в целом, но все-таки понемногу продолжается до сих пор.

Но чувства отрыва от России не возникло. Все равно, где бы ты ни был, ты читаешь русскоязычный интернет и общаешься с русскоязычными знакомыми, ходишь время от времени в русские или украинские магазины, где общаешься с русскоязычными людьми. Но с удивлением обнаруживаю, что объективно начинаю вести себя иначе, чем в России. Например, перестал “фильтровать базар” при общении в интернете — свободно могу начать говорить про политику или наркотики. А друзья из России меня одергивают».

Максим В., агент по недвижимости и публицист, 34 года. С 2022 года живет в Грузии:

«Опыта работы в иностранных компаниях до эмиграции у меня не было. Сейчас он появился. Я риелтор, общаюсь со многими коллегами и клиентами. Продолжаю работать как журналист с изданиями из России.

Чувства отдаления от России не возникло. Также и не изменились после отъезда отношения с друзьями и родственниками, оставшимися там: как общался, так и общаюсь.

Я так же сильно переживаю за каждое событие в жизни страны, как будто никуда не уезжал. Но, безусловно, я сейчас очень в теме жизни за границей, меня многое касается из того, что происходит в моей стране пребывания. Я это часто сравниваю. И часто не в пользу России. Здесь люди другие. Добрые, с эмпатией. Но не все. Тогда была бы Грузия сущим раем».

________________________________________________