Задолго до начала спецоперации на Украине политические споры начали проводить разделительные линии между соседями, друзьями и родственниками. Февраль прошлого года этот процесс только усилил: по разные стороны политических баррикад, а иногда государственных границ часто оказываются самые близкие друг другу люди. За 2022 год в России зарегистрировано 683,1 тыс. разводов, следует из данных Росстата. Это — абсолютный максимум с 2014 года.

ВЦИОМ в течение большей части 2022 года фиксировал почти неизменный уровень поддержки СВО на уровне 70–73%, но это значит, что в той или иной степени не согласен с большинством примерно каждый четвертый. Между тем о важности политических взглядов партнера говорят 35% российских мужчин и 47% женщин. К годовщине начала спецоперации Мария Башмакова выясняла, удается ли русским сохранять союзы с партнерами противоположных взглядов, что для них важнее — чувства или политика — и как вообще выживает сейчас любовь. Имена некоторых героев изменены по их просьбе.

«Важно, чтобы внутри семьи спецопераций не было»

— Муж пытается мне доказать, что в стране все очень плохо и надо приложить усилия, чтобы переехать, — говорит 20-летняя москвичка Дарья. — Я против разговоров об этом, поскольку они требуют времени и сил.

Даша учится на четвертом курсе МГТУ им. Баумана, сосредоточена на учебе, дает уроки как репетитор. Муж Иван на несколько лет старше, работает продавцом. Даша избегает разговоров о политике, поскольку считает их «бесполезными» и убеждена: граждане сейчас не в состоянии повлиять на происходящее. Девушку воспитали бабушка и прабабушка, с ними она в прекрасных отношениях в отличие от Ивана. Он против спецоперации, а пожилые родственницы смотрят «Бесогона» и твердят о патриотизме. Новый год в кругу семьи не получился. Но Иван считает, что политика не повод для семейных споров, а любовь точно важнее политики. Он сравнивает свою семью с «маленьким государством», которое нужно оберегать от внешних влияний.

— Политические события не должны влиять на жизнь супругов, — говорит Иван. — Главное, мы живем вместе, любим друг друга. Важно, чтобы внутри семьи спецопераций не было. Я подозреваю, что в глубине души жена мыслит так же, как ее родственницы, но мне она об этом не говорит, чтобы избежать конфликта. Когда все это началось, я объяснил свою позицию. Она не согласилась, но и отрицать не стала. Поступила мудро.

Иван также говорит, что к политической позиции родственниц жены относится с пониманием. А Дарья подумывает о переводе в иностранный вуз и возможности смены страны для супруга, который мечтает о релокации.

— «Любовь важнее политики» — ответ невероятно значимый, — считает доктор психологических наук, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ Александр Асмолов. — Ключевая опасность событий, происходящих сегодня в мире и в России в частности, — расчеловечивание. Когда люди говорят, что любовь — это главное, что придает смысл жизни, а человек ценен сам по себе, это четко показывает, что решается вопрос, превратятся ли они в расчеловеченных людей или нет. Никакая благая цель не стоит жизни человека. И те, кто говорит о любви, стоят на позиции, что миром движет любовь, а не агрессия, которая приводит к делению на своих и чужих, черно-белому видению мира. Для людей с непроницаемым сознанием, склонных к фанатизму, любовь никогда не занимает в иерархии мотивов ведущего места. Такие люди — рабы одной цели, у них происходит сужение реальности, они сами становятся разносчиками эпидемии ненависти. Другая стратегия — открытость миру, попытки понять другого, поиск доверия. Это важно, как бы ни казались эти слова романтическим лепетом. Если он и она не смогут договориться, то можем ли мы надеяться, что между собой договорятся народы?

«Мы встретились, но для этого надо было разрушить целый город»

Далеко не все считают, что любовь важнее политики, — эта точка зрения стала, кажется, менее популярной в прошлом году. Тем не менее встречаются пары с радикальными расхождениями во взглядах, которым все же удается договориться и сохранить отношения.

Нине 30 лет, она менеджер, живет в Москве. Когда началась спецоперация, была в отношениях. Ее возлюбленный — украинец с украинским гражданством, убежденный в неправильности всего случившегося на Украине с начала 2014 года и считающий переворотом тогдашние киевские события. После начала спецоперации в феврале 2022-го у пары случилась ссора: Нина ужаснулась происходящему, а ее избранник обрадовался. Девушка спросила, сохранит ли он свой энтузиазм, если ему придется участвовать в спецоперации лично, — мужчина оскорбился. Это была их первая ссора из-за политики. Только через несколько месяцев пара воссоединилась. Спецоперацию они теперь не обсуждают, но говорят, что поддерживают друг друга, принимая разницу взглядов. Нина пишет стихи и считает, что творческий человек должен стоять над схваткой и быть с теми, кто страдает, а страдают, говорит она, все.

— Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть, — говорит Нина. — Я всегда пыталась услышать своего мужчину. Не хочу делить людей на лагеря и вижу, как любимый человек страдает от происходящего. Только любовь помогает мне справиться. Маленькие люди, которые делают добро — помогают беженцам, поддерживают друг друга, сохраняют семьи, — они все и спасут.

В этом году петербурженка Вера нарядила новогоднюю елку, чего не делала очень давно. Прежде на Новый год она всегда загадывала личное счастье. В этом году желание сбылось, елку купил мужчина. Вера — волонтер, на этой работе познакомилась с Ильей из Мариуполя. Теперь пара живет вместе. Илья горько шутит: «Мы встретились, но для этого надо было разрушить целый город». Несмотря на разрушение города, Илья спецоперацию поддерживает. Ему не нравится нынешняя Украина, он хочет, «чтобы все это закончилось побыстрей», и мечтает, что «Украина падет». Веру такие заявления приводят в ужас, но она говорит, что делает поправку на травмы от пережитого Ильей и сочувствует. В паре вспыхивают политические споры, но оба стараются не обострять отношения — чувства дороже.

— Может, если бы я была моложе, а муж «долбанулся» на почве политики, я бы и развелась. Но я сама устала от интеллектуальных эгоистов, которые убеждены, что никто никому ничего не должен, и ценю обычное человеческое счастье. Чтобы в отношениях была поддержка, нежность, взаимопомощь. Отношения с Ильей именно такие: забота, доверие, тепло. Такого у меня никогда не было. О политике мы говорим, но очень бережно. Мы не на поле боя, не враги и должны уметь разговаривать.

— Сострадание — ведущее чувство, — убежден Александр Асмолов. — Те, кто относится к пострадавшим, иногда искалеченным людям как психотерапевты, желая понять, сочувствуя, с эмпатией, люди, которые проявляют потенциал взаимопомощи, — двигатели человечества. В них — будущее.

«Взгляды слишком разные»

Болезненное следствие политических разладов в парах и семьях — потеря диалога и непонимание, с кем живешь: со своим или с чужим. У многих в такой ситуации возникает желание докричаться до партнера, вынудить его принять твою точку зрения. Если это не удается, возникает чувство утраты реальности, а иногда и страх предательства. Бояться стала 51-летняя москвичка Наталья. Она работает бухгалтером, со спецоперацией не согласна. Ее муж видит ситуацию иначе. При этом до февраля 2022 года политику в семье никогда не обсуждали, а Наталья считала, что у супругов должны быть примерно одинаковые взгляды, и очень удивилась, поняв, что это не так. Сейчас в семье снова стараются не обсуждать политику, но Наталья, по ее словам, иногда «пытается пробиться» к мужу, который вместе со своими родственниками «придерживается официальной позиции». Дочь же разделяет позицию Натальи — вместе им кажется, что реакция мужа продиктована страхом и нежеланием вникать в ситуацию.

— Я в глубине души надеюсь, что муж все понимает так же, как и я, просто не хочет в этом признаваться, — говорит Наталья. — Но пытаюсь понять мужа и тех, кто думает так же, как он. Мне кажется, для мужа 1990-е — тяжелое время. И это триггер. Он боится их повторения и надеется, что Путин как сильный лидер их не допустит. А мне 1990-е иначе запомнились.

Когда споры только начинались, муж и его родные советовали Наталье обратиться к психиатру, поскольку она слишком уж «расстраивается из-за неизвестно чего». Та сказала, что согласна, но с условием, что родные пойдут с ней и скажут, что с ней не так. Никто не пошел. Через несколько месяцев после начала спецоперации Наталья с мужем обратились к психологу: в отношениях явно назрел кризис. Муж говорил, что разница политических взглядов не важна. А жене становилось легче, когда муж уезжал. Наталья понимает: рвать отношения дело нехитрое, разводиться и выбирать между отношениями и политическими взглядами никто не готов, но все равно опасается растущей напряженности: «Что будет дальше? Доносы писать? Муж сказал, не напишет».

— От коллег я знаю, что случаи семейных конфликтов из-за политических споров резко возросли, — говорит Александр Асмолов. — Они часто сопровождаются ощущением, что тебя может предать самый близкий человек. Но пока никто не может предсказать всех последствий расчеловечивания. Эти последствия затронут многие семьи, в том числе речь пойдет о мощном посттравматическом стрессе для людей с обеих сторон.

Пара 20-летних москвичей, Алины и Юры, раскололась после начала спецоперации. Они встречались несколько лет, всегда отмечали День святого Валентина. Алина учится в Высшей школе экономики, Юра — в МГУ, оба будущие программисты. В окружении Юры Алина оказалась единственной, кто был не согласен с СВО и захотел уехать из страны.

Оба амбициозны, оба сдали на 100 баллов ЕГЭ. Но Юра из небогатой простой семьи, у Алины интеллигентные родители со стабильным достатком. В гостях у родителей Алины Юре «было некомфортно». Во время карантина девушка предложила молодому человеку поехать на дачу, это его возмутило: «Правительство сказало соблюдать самоизоляцию и нельзя подвергать свое здоровье риску».

Алина говорит, что ценила Юру как человека честного и «мотивированного», с которым «можно поделиться чувствами». Несмотря на разногласия, они строили планы совместного будущего. Но с началом СВО споры обострились. Алина с семьей на время уехала в Грузию, а когда вернулась в Москву, они с Юрой встретились — и разошлись.

— Он говорил, что хочет стабильности для своей семьи, боится возврата в 1990-е, — объясняет Алина. — И сказал, что готов ждать, пока я не вернусь. Но взгляды слишком разные. Юра отказался от европейских стажировок. Он учится на военной кафедре и считает, что не будет мобилизован. А мне казалось, что любовь важнее политических взглядов, пока не началась спецоперация.

Москвичка Яна — архитектор, как и ее муж Андрей. Вместе они уже 22 года. Яне 54, она владелица компании. После начала спецоперации отношения испортились из-за политических расхождений и дошло до того, что сейчас супруги живут раздельно.

— Андрей уехал в другой город. Мы начали постепенно расходиться с 2014 года из-за восприятия происходящего, — говорит Яна. — Я на этом фоне практически перестала интересоваться политикой, а муж все восемь лет смотрел официальные телеканалы. А я думала: «Чудит – и ладно».

— Мне не нравится повышенный тон и втягивание меня в дискуссию, как и то, что мои слова жена считает пропагандой, — возражает Андрей. — Диалога у нас нет: жена считает, что я должен дискутировать, а я не хочу. Да, я не дипломат,  как, впрочем, и она. Я категорически не хочу разрыва, но пока не могу найти взаимопонимания.

Андрей жалуется на категоричность Яны, она — на «глухоту» мужа и игнорирование с его стороны. Он предлагал не говорить о спецоперации, но Яна, хоть и говорит, что политикой не интересуется, все же считает, что супруги «должны это обсуждать». Андрей считает, что жена вынудила его уйти из дома. При этом оба убеждены, что любовь важнее политики, и из-за разрыва переживают, надеясь, что конфликт не положит конец браку и компромисс удастся найти. Андрей надежды не теряет: «Я против гражданской войны в семье. Мы с женой любим друг друга. Вот дочь мудро с нами не спорит, хотя ее наша разобщенность доводит до слез».

— Готовность партнера попытаться понять — просто понять, а не принять — позицию другого близкого человека очень важна, — говорит научный сотрудник лаборатории истории психологии и исторической психологии Института психологии РАН Константин Зуев. — Наиболее заинтересован в диалоге тот, кто менее всего подвержен влиянию идущей информационной войны. Не важно, женщина это или мужчина, молодой человек или старый.

«При наличии адекватной политической позиции»

Спецоперация и вызванные ей разногласия разлучают многих, кто до этого никогда и не думал о разлуке. Но бывает и иначе: не случись СВО, 26-летняя Елена не встретила бы любимого. Она родилась в Москве, учится в РГГУ. Начало СВО вызвало у нее страх. Елена в тот момент не только училась, но и работала администратором в медцентре, на личную жизнь времени практически не оставалось. Семья девушки задумалась о релокации, брат уехал в Казахстан, затем в Грузию. Муж сестры тоже покинул Россию, чтобы впоследствии вместе с женой и детьми уехать в Израиль. Пока сестра Елены заканчивала дела в Москве, зять обосновался в Ереване. Вся семья, включая Елену, решила встретиться в Турции перед длительной разлукой. Обратный рейс у Елены был с многочасовой пересадкой в Ереване. Зять попросил ее передать в этом городе подарок своему знакомому в благодарность за помощь и гостеприимство — семья 30-летнего программиста Роберта временно его приютила.

Рейс в Армении задержали на сутки, и времени на встречу оказалось больше. Лена увиделась со своими друзьями и передала подарок Роберту. Тот познакомил Лену со своей семьей — ее приняли радушно и тепло. Девушка пришла в восторг. «Ситуация абсурдная: нужно было лишь передать подарок посторонним людям, которые приняли как родного моего зятя», — вспоминает она. На следующий день она гуляла по Еревану и снова увидела Роберта, а тот позвал Лену с друзьями на корпоратив. Роман завязался стремительно и стало ясно, что рейс снова откладывается. Через пару недель после того, как Лене все же пришлось уехать, Роберт прилетел к ней в Москву и познакомился с ее родителями.

Роберт к спецоперации относится так же, как она, иначе, говорит Елена, общаться бы не получилось: любовь важна, но «при наличии адекватной политической позиции». Родные Лены познакомились с семьей ее избранника, волнуются за нее, но радуются. После окончания учебы Елена готова подумать о переезде в Ереван, благо лететь пока недолго.

«Что для тебя значимо в этой жизни»

Домохозяйка Анна из Великого Новгорода в браке больше 30 лет. Когда началась спецоперация, у Анны с мужем возникли споры.

— Я считаю главным несчастьем — это когда нет мира между людьми, — говорит Анна. — И каждая смерть все более озлобляет людей по обе стороны конфликта. Супруг также по-своему переживал, и СВО его совсем не обрадовала, но у нас проявились и разногласия. Я с самого начала хотела прекращения боевых действий, а он тоже хотел бы, чтоб к нам скорее вернулась привычная жизнь, но после поражения Украины.

С родственниками Анна старалась вопросы СВО не обсуждать. Ее взрослый сын, как и она, с самого начала был против — он живет отдельно, и ему удалось избежать развернутых разговоров и конфликтов с отцом. На фронт сын не хочет. Начало частичной мобилизации в сентябре изменило и мнение мужа, и теперь у супругов разногласий нет.

— Эта ситуация касается ролевых стереотипов мужчин и женщин, — говорит Александр Асмолов. — Она очень хорошо впитывается в гипотезу исследователя Вигена Геодакяна, который показал, что в эволюции женские особи выступают как те, кто всегда старается сохранить стабильность системы, ее устойчивость. И они куда больше платят за ошибку в эволюции, чем мужские особи в разных популяциях. Устойчивость семьи является для многих женщин куда большей ценностью, чем идеологические противоречия. В связи с этим стратегии совладания с ситуацией различны: женщины пытаются справиться с тем, что можно назвать ментальной гражданской войной. Стараются найти конструктивное решение, сделать так, чтобы диванные войны не сослужили роль бикфордова шнура, который разрушит семью. За такой семейной драмой стоит вопрос, адресуемый самому близкому человеку: что для тебя значимо в этой жизни, какие ценности? Это ситуация проверки ценностей, того, насколько они у тебя совпадают с тем, кто находится рядом.

«Я против гражданской войны в семье»

Семья 50-летней Ольги из Петербурга проверки ценностей не прошла: она развелась с мужем после 27 лет совместной жизни. Муж в отличие от Ольги поддержал спецоперацию на Украине, но сюрпризом это для нее не стало: они знали о взглядах друг друга, хотя обсуждение политики в семье последние годы было под запретом. Супруги имеют опыт жизни в Израиле — Ольга еврейка, семья репатриировалась, но затем вернулась. После начала спецоперации Ольга испугалась возможного роста радикальных настроений, в том числе антисемитизма: «Когда начнут жечь ведьм, начнут с меня и наших детей». Муж отвечал, что в России «прекрасное государство и прекрасная армия», по отношению к противнику вооруженные силы гуманны, ведь могли бы «применить химическое оружие», а конфликт в Донбассе существует восемь лет, и СВО нацелена на его разрешение. Хотя для Ольги эта позиция не стала неожиданной, она все же говорит, что удивилась: ей казалось, что профессия мужа, работающего в сфере IT (благодаря этому оформлена бронь от мобилизации) и прекрасно владеющего английским, должна была скорректировать его оценки происходящего. Впрочем, хотя телевизора в доме нет, муж, по словам Ольги, активно читал источники, отвечающие его политическим взглядам. Сама Ольга говорит, что старалась поглубже уйти в работу — она директор по PR в благотворительной организации — и по возможности игнорировать домашние политические дебаты. Но это стало невозможно после того, как супруг стал позволять себе антисемитские высказывания. Впрочем, и после этого Ольга, по ее словам, не собиралась расставаться с мужем, но ситуация разрешилась сам собой: муж нашел женщину, близкую ему по взглядам, и сообщил, что намерен на ней жениться, но пока поживет дома, чтобы проверить чувства. Ольга ждать не стала.

— Проводить исследования сейчас сложно — слишком динамическая ситуация, — говорит Константин Зуев. — СВО в той или иной степени касается всех, и многие сильно переживают. Но если в паре в связи с этим происходит разрыв, то, скорее всего, отношения и до того были недостаточно крепкими и могли рухнуть и от другого стрессора высокой интенсивности, личностного или общественного. Текущая ситуация обостряет некоторые латентные установки, которые даже не осознавались людьми. Например, кто-то внезапно для себя почувствовал любовь к родине, причем такого масштаба, который и представить себе не мог. А другой готов бежать хоть куда, лишь бы не иметь отношения к военным действиям.

— На отношения в парах влияет не столько сама социальная ситуация, сколько происходящие на их фоне поляризация и радикализация взглядов, — говорит кандидат социологических наук, соавтор книги «Открытый (в)опрос. Общественное мнение в современной истории России» Анна Кулешова. — Вы не можете придерживаться радикальных взглядов без конфликта, причем для обеих сторон почти неизбежен рост замкнутости в отношениях, нетерпимости, дегуманизации другой стороны и возрастающей готовности к насилию, нередко получающей идеологическое обоснование. Когда в конфликт втянута значительная часть общества, нейтралитет соблюдать становится все сложней или даже невозможно. Не существует каких-то среднестатистических россиян, на которых равномерно и одинаково влияют внешние события. Кроме факта наличия или отсутствия радикальных настроений имеют значение возраст, продолжительность отношений, даже характер работы. Дилеммы, возникающие в студенческих союзах, совсем не похожи на те, которые случаются в семьях с детьми, особенно если события формируют профессиональную и социальную асимметрию: скажем, одному профессия или работа позволяют уехать, а другому нет. В таком случае раскол может случиться даже при отсутствии политических разногласий. Перед нами теперь кроме всех прочих проблем еще и новое социальное расслоение.

— Люди стали выбирать партнера и договариваться об отношениях, которые приобрели черты сделки и взаимовыгодного обмена, — отмечает социолог Анна Темкина. — Сделка, соответственно, может быть пересмотрена или прекращена при возникновении более выгодных вариантов.

Те, кто все еще влюблен

«Тиндер» и другие сервисы знакомств чутко реагируют на колебания настроений в обществе. Если во время пандемии в анкетах появилось разделение на «прививочников» и «антиваксеров», то начало СВО подтолкнуло некоторых пользователей к декларации политических взглядов и более жесткому отбору претендентов. В анкете пользователи могут как открыто писать о позиции, так и выражать ее через символы, например значок пацифика или российский флаг.

На крупном дейтинг-ресурсе Mamba политические склоки запрещены, так как это может быть поводом для взаимных оскорблений. Ресурс охватывает более 70 млн человек, из них 8 млн приходятся на Москву и Московскую область, еще 3,1 млн — на Санкт-Петербург и Ленобласть.

— В феврале 2022 года, до начала СВО, мы проводили опрос среди женщин, готовили «идеальный портрет мужчины» к 8 Марта, — рассказывает гендиректор приложения Mamba Андрей Бронецкий. — Этот материал тогда по понятным причинам не вышел, но мы выявили: чем старше женщина, тем важнее ей политические взгляды и религиозный менталитет мужчины.

Бронецкий говорит, что за неполный год СВО процентное соотношение мужчин и женщин на сайте никак не изменилось, но после объявления частичной мобилизации и связанного с ней отъезда части мужчин призывного возраста (многие из них тем не менее остались на сайте) россиянки стали вдвое чаще писать первыми и в целом более активны и менее избирательны.

В начале нынешнего года Mamba провела сравнение запросов российских пользователей в январе 2022-го и в январе 2023-го. Авторы опроса считают, что пользователи стали более терпимы и гибки в своих требованиях к партнеру. Создание стабильной пары и эмоциональная близость оказались более приоритетными, чем случайный секс.

В январе Mamba попыталась также выяснить, насколько для ее пользователей важны при знакомстве политические взгляды партнера. В опросе приняли участие 1419 мужчин и 2251 женщина. Большинству мужчин оказались «вовсе не важны» политические взгляды партнера — таких 32,28%, и вместе с теми, кому это «не очень важно» (22,55%), они составляют больше половины. Важны политические взгляды партнера для 22,48% мужчин, очень важны — для 13,04%. Политически разборчивых женщин оказалось больше: ответ «важны» выбрали 32,79% женщин, «очень важны» — еще 14,75% (в совокупности чуть менее половины). Политическую индифферентность тем не менее демонстрируют около 42% женщин: вовсе не важны взгляды партнера для 21,99%, не очень важны — для 20,08%.

ВЦИОМ в прошлом году перед началом СВО также проводил исследования по сугубо мирным темам: 14 февраля 2022 года был опубликован опрос, посвященный Дню святого Валентина: выяснилось, что влюбленных мужчин (61%) в России больше, чем влюбленных женщин (53%). Наибольшее число влюбленных (75%) нашлось в возрастной группе от 25 до 34 лет, в следующей возрастной когорте (35–44 года) их оказалось 63%. Всего через десять дней после этого опроса ВЦИОМу пришлось изучать уже не сердечные дела россиян, а их отношение к спецоперации. В течение большей части года число россиян и россиянок, поддерживающих СВО, стабильно оставалось на уровне 70–73%. Хотелось бы надеяться, что влюбленные все еще есть и среди сторонников, и среди противников СВО, а их чувства выдержат любые разногласия и помогут им и их близким пережить это тревожное время.