С начала СВО одним из главных направлений исхода москвичей за границу стал Берлин — чуть ли не важнейшим после безвизовых Стамбула, Алматы, Еревана и Тбилиси.

Сюда переехали на сроки разной степени неопределенности театральные режиссеры Максим Диденко и Филипп Григорьян, писательница Людмила Улицкая и пианист Николай Медведев, кинокритик Андрей Плахов и сценаристка Полина Бородина, эховские журналисты Маша Майерс и Максим Курников, иноагенты Михаил Зыгарь, Екатерина Шульман и Сергей Пархоменко, правозащитник Сергей Лукашевский, а также чуть ли не в полном составе вся труппа закрытого «Гоголь-центра». Эта волна сделала окончательно бессмысленным выделение старого и нового мест компактного проживания русских — Шарлоттенбурга и Марцана соответственно; русская речь в Берлине теперь повсюду. Гимн слиянию новой и старых волн эмиграции недавно опубликовал в своем телеграм-канале журналист Deutsche Welle и автор нескольких книг Дмитрий Вачедин:

«Когда я приехал в Берлин, существовало такое понятие, как “русский Берлин”, и его лицами были Дмитрий Врубель и Владимир Каминер. Врубель умер, про Каминера надо уже объяснять, кто это такой, “русского Берлина” уже нет. В смысле, остался предмет, на который это слово указывало, но у него теперь нет устоявшегося названия и формы — что-то зыбкое, как медуза…  То, что когда-то было “русским Берлином”, представляют сейчас только что приехавшие сюда медийные москвичи…  Есть такой популярный жанр — берлинец, который приехал чуть пораньше, объясняет новому берлинцу, что Берлин — это очень сложный город, и тот в нем ничего не понимает. Новые берлинские москвичи могут себе позволить нас не слушать (я бы так и делал на их месте)».

«Москвич Mag» опросил других «старых» москвичей-берлинцев о том, чем, по их мнению, от них отличаются «новые», понаехавшие за последний год. А также о том, как они изменили лицо русского Берлина.

Алекс Юсупов, политолог, в Берлине с 2019 года:

Берлин — город-губка, он вбирает в себя новых людей, и они разбредаются по его районам, паркам, барам и обустраивают свою жизнь. В 2022 году, пожалуй, в Берлине русский язык высвободился из рамок российской идентичности — когда вы слышите русскую речь в городском пространстве, вы не можете сразу понять, кто ей пользуется. Живут они здесь 30 лет или год? Приехали за работой или укрыться от СВО? Украинские беженцы или россияне в изгнании? А может, и вовсе путин-ферштееры? Все настоящее, доверительное остается в частном пространстве, а туда чужому человеку не заглянуть. Но есть и другой момент — культурная жизнь на русском языке в Берлине вышла на какой-то иной уровень: полные залы, регулярный календарь ивентов, новые медиа. И люди продолжают приезжать!

Лиана Хапаева, продюсер, в Берлине с 2021 года:

В Москве моя социальная жизнь была активной, иногда даже слишком. Переехав в город, где я не знаю ни одного человека, я решила, что будет здорово начать строить отношения с людьми с чистого листа. Но так не получилось. Через пару месяцев переехала моя коллега из Яндекса, мы стали дружить, а объединяли нас ужасы немецкой бюрократии, поиск постоянной квартиры в Берлине и ностальгия по московским сервисам. Позже у меня появилась еще пара интернациональных друзей, а весной-летом 2022 года начался наплыв бывших коллег и старых знакомых из Москвы. Я консультировала по мигрантским вопросам минимум пятерых, так как многие переезжали в спешке. Несколько раз мы с мужем предоставляли друзьям из России свой диван, кто-то проводил в Германии от недели до двух месяцев, а потом двигался дальше. Вместе с этим в городе появилось больше ребят из Украины, с парой-тройкой из них я тоже подружилась.

Я не знаю, как изменилось лицо «русского Берлина», потому что у меня не было достаточного количества времени на его изучение до 2022 года, да и особых усилий после я тоже не прилагала. Но одна занимательная штука, которую я наблюдаю среди нынешних мигрантов из России, — это отсутствие общности и солидарности. Есть чаты в телеграме и группы в фейсбуке*, но, кажется, мы не строим комьюнити и немного недолюбливаем всех, кто приехал сюда после нас.

Сергей Медведев, директор правозащитной НКО Dekabristen, в Берлине с 2007 года:

Берлин не сильно поменялся за последний год. Если он и поменялся в контексте миграции, то скорее за счет миллиона бежавших в Германию украинок, десятки тысяч из которых осели в Берлине. Очень часто теперь можно слышать украинскую и русскую речь — это можно слышать и в транспорте, и в магазинах. Что касается нескольких тысяч россиян и москвичей — пока не вижу, чтобы появились какие-то новые институции вокруг этого…  Ну разве что есть пара баров, где это особенно заметно. Но в целом эта эмиграция пока проходит на удивление бесследно. Да, конечно, есть селебрити, которые регулярно проводят чтения. Но в целом, если честно, Берлин всегда был гипермультикультурным городом, от турецкой диаспоры до польской и российской — это всегда было визитной карточкой культурной жизни города. Так что пока, думаю, москвичи культурный облик города в целом не поменяли. С другой стороны, когда ты живешь в социальных пузырях, то вот внутри такого пузыря это может быть намного заметнее. И все же речь идет о сотнях и тысячах людей, масштаб не стоит преувеличивать. Надеюсь, со временем появятся новые культурные места, например для театралов, стендаперов, чтений, концертов…  А пока все наши собираются там же, где и раньше — театр «Панда», бар «Медуза», вокруг нескольких таких мест все бурлит. У нашего фонда работы прибавилось, так как мы помогаем именно таким релокантам, общаемся с ними, с другими журналистами, учеными…  Очень со многими, с кем раньше общались только по зуму, теперь видимся ежедневно. Но я думаю, что это достаточно нишевая история. И, кстати, тут надо еще напомнить, что у нас в отличие от Москвы пандемия по сути кончилась только в прошлом году. Так что, чтобы оценить в целом последствия прошлогоднего массового исхода, думаю, надо будет выждать еще несколько лет.

Александр Лобанов, менеджер, в Берлине с 2020 года:

В течение этого года я стал общаться гораздо меньше с соотечественниками и гораздо больше с берлинцами и другими иностранцами, которые здесь живут. Что касается лица «русского Берлина» — оно, безусловно, присутствует. Приехало огромное количество прежде всего молодых мужчин. Причем таких, у которых есть европейские визы, которые включены в глобальные процессы и могут свободно ездить по миру. Что касается отношений между волнами миграций, я думаю, что потоки переезжающих сейчас с переехавшими, скажем, в 1990-е не пересекаются примерно никак. И на то, что происходит сегодня в России, имеют диаметрально противоположные взгляды.

Вадим Романов, актер, в Берлине с 2016 года:

Так как я играю в русском театре, то было сложно не заметить огромное количество эмигрировавших людей культуры и искусства. Многие из них проводили мастер-классы для нашей труппы. И в этом кругу общения постоянно можно слышать, что кто-то новый приехал. Новые переехавшие сталкиваются с кучей вопросов, потому что другая страна, язык, уклад жизни, ментальность людей. В общем, совершенно другой монастырь, в который как-то надо вписаться. И в этом плане эмигранты со стажем, как правило, помогают, потому что у них уже есть опыт и они помнят все трудности, с которыми им пришлось столкнуться.

Иван Маринин, менеджер финтехстартапа, в Берлине с 2017 года:

Я, может, не лучший эксперт, поскольку не так чтобы прямо активно общаюсь с соотечественниками тут…  И все же, что очевидно даже для меня: все прошлые волны почти сразу адаптировались. Я в том смысле, что никто не пытался обустроить Москву в Берлине. Это все-таки совсем другой город, с другим вайбом. Что касается общения…  Легкое пренебрежение — как это часто бывает у москвичей к немосквичам — да, иногда наблюдаем. С одной стороны, есть приток крутых ребят, безусловно. С другой…  Вот эти все крутые ребята — они же крутые там, у себя в Москве, понимаешь? А тут они как бы, получается, никто. И, думаю, поэтому начинается такое кучкование, естественное для любых национальностей. Русские с русскими, просто потому что тут хотя бы все понимают друг про друга, кто есть кто. Мой круг общения в Берлине? Я ни с кем особо не общаюсь, кроме коллег и старых друзей. То есть круг в целом за последний год стал гораздо менее русским. Россия просто уходит из повестки, все меньше себя с ней ассоциируем. Наверное, это немного грустно, но это так. А новые эмигранты…  Как минимум должно пройти несколько лет, чтобы у них это проявилось. И то посмотрим, проявится ли вообще.

_________________________

*Facebook принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ.