С детства думал о космосе. Это была моя мечта, я родился с ней и никогда не представлял себя никем, кроме как космонавтом. Я вырос в Туркменской тогда еще советской республике. В городе Чарджоу, втором по величине городе после столицы — Ашхабада.

Учился в физико-математической школе. Это было счастливое время и абсолютно счастливое детство. Рос в любви и заботе. Отец — военный, поддерживал во всем и одобрял мой выбор. С мамой именно в отношении моего будущего было по-другому. Она считала, что надо умерить романтический пыл и реальнее смотреть на вещи. Даже когда я побывал в космосе, стал Героем России, мама все еще говорила про получение более приземленной профессии.

После школы поступил в Харьковский авиационный институт. Потом работал в Самаре, в Центральном специализированном конструкторском бюро (ЦСКБ) «Прогресс», создавал космические аппараты. В то же время отбирался в отряд космонавтов. Однако попал как раз в тот период, когда брали только военных летчиков, либо инженеров с Ракетно-космической корпорации «Энергия». То есть мои шансы были минимальны. Я и сейчас благодарен Дмитрию Козлову, который руководил в то время ЦСКБ, и Александру Солдатенкову — главному конструктору бюро, приложившим немалые усилия к тому, чтобы меня включили в программу отбора.

Сам отбор в плане физической подготовки тоже оказался непростым. Я и понятия не имел, какие испытания предстоят. Помогло, что в детстве и молодости активно занимался спортом. Достаточно сложными оказались вестибулярные отборы. Пришлось много тренироваться, чтобы их пройти и получить квалификацию космонавта.

Следующий этап — зачисление в дублирующий экипаж случился довольно скоро. Можно было начинать готовиться к первому полету. К сожалению, тогда, в 2003 году, произошла катастрофа с шаттлом «Колумбия», в которой погибли семь членов экипажа. Поэтому было принято решение отложить полеты молодых русских космонавтов, не имеющих опыта полетов. А позже экипажи МКС пересадили на «Союз».

Для меня это обернулось дополнительными пятью годами ожидания и тренировок. А в работе космонавта самое тяжелое — ждать. Эти пять лет я продолжал тренироваться: в корабле, на станции, занимался подготовкой по типовой научной программе. Ездил в центры астронавтов наших партнеров: в Канаду, в Японию, в США. И за все это время я ни разу даже мысли не допустил оставить свою мечту, заняться чем-то другим, отступить. Я знал, что обязательно полечу в космос.

В 2008 году состоялся мой первый полет. Он, конечно, останется для меня особенным. Я летал с Сергеем Волковым, мы оба новички на тот момент. Во время экспедиции столкнулись с рядом сложных моментов, нештатных ситуаций. В том числе такими, которые произошли на орбите впервые. Была проблема со спускаемым аппаратом «Союз», мы с Волковым выходили в открытый космос, исправляли поломки. Выход был довольно продолжительный по времени и непростой по задачам, но мы справились.

Во вторую экспедицию я летал командиром станции. Третий тоже был интереснейшим. Четвертый — самый длительный из всех моих полетов — почти 204 суток.

Сейчас готовлюсь к пятому полету. Он запланирован на март следующего года. Много физической подготовки, предварительной научно-исследовательской работы. Это огромная и захватывающая часть пребывания в космосе. Мы в основном работаем в соответствии с федеральной космической программой. Там прописаны эксперименты, которые проводятся на борту, на российском сегменте международной космической станции. В зависимости от опыта, уровня подготовленности каждого космонавта еще на земле специалисты распределяют, кто какой эксперимент будет делать. Некоторые исследования в медико-биологической части мы проводим на себе либо помогаем друг другу. До сих пор реакции организма, его возможности в состоянии невесомости в космосе до конца не изучены.

Важность и значение исследований в космосе огромны. Мы пока не стали по-настоящему космической цивилизацией. Ученые уже давно говорят, что наша жизнь в глобальном космическом масштабе может прерваться. Солнце — стареющая звезда. Ученые знают цикл развития звезды и могут с уверенность говорить, что рано или поздно надо покидать планету Земля, как бы хорошо нам здесь не было. Поэтому для того чтобы человечеству выжить, нужно в конечном итоге осваивать другие планеты. Это наша главная глобальная цель в космосе.

А в данный момент космонавтика — это та область, которая аккумулирует все новейшие достижения и, соответственно, выступает локомотивом развития во всех смыслах. Потому что в космонавтике, особенно в пилотируемой, необходимы разные новые технологии. Начиная от биологии, от защиты нашего организма от радиации и заканчивая возобновляемыми источниками энергии. Космонавтика тем и хороша, что она на стыке всего инновационного. Она вбирает, впитывает все самое новейшее, прогрессивное. А потом это все распространяется в других сферах на Земле.

В крайней, четвертой экспедиции я проводил уникальный эксперимент по печати на 3D-биопринтере конструктов щитовидной железы летучей мыши и хрящевых тканей человека. Россия сделала такой эксперимент первой в космосе, и теперь это наш большой приоритет. Результаты привезли на Землю. Все они были признаны положительными. Самые высокорейтинговые научные журналы опубликовали статьи об этой работе.

В третьем полете я участвовал в другом необычном и интересном эксперименте «Контур-2». Заключался он в том, что я со станции в космосе управлял роботом, находившимся на Земле. У человечества уже есть большой опыт управления роботом с Земли. Сначала на Луне луноходом, потом на Марсе планетоходом. А вот так, летя на объекте с первой космической скоростью, управлять аппаратом на Земле, такого еще не было. Эксперимент делали совместно с германской стороной. В него включили двух роботов. Один находился в Центральном научно-исследовательском институте робототехники и технической кибернетики в Санкт-Петербурге, а второй в Германии. Обоими управлял я со станции. Сигналом, который шел через интернет. Специально делались помехи, чтобы усложнить задачу, но все получилось.

Уже давно мы участвуем в российско-германском проекте «Плазменный кристалл». Исследуем холодную плазму. Эксперименты начинались еще на нашей станции «Мир». Здесь огромный спектр изучения проблемы. Начиная с происхождения Вселенной и заканчивая получением новых видов кристаллов. На примере одной только это работы можно понять, что в космосе ведутся как фундаментальные, так и более прикладные научные работы.

Но и то и другое направление требует больших усилий, серьезной подготовки. Огромная часть подготовительной работы происходит на Земле.

Все, что поставляется на борт, соответствует определенным требованиям. Если это какая-то аппаратура и оборудование, они должны быть пожаро- и взрывобезопасными, не должны быть токсичными, чтобы при горении не выделялись токсичные вещества. Поэтому ко всему, даже к одежде и к продуктам питания предъявляются самые строгие требования. Они не должны вызывать никаких аллергических реакций. Все это российского производства. У нас же российская программа. Все делается нашими учеными и на наших предприятиях.

Мы также участвуем и в совместных проектах. Там по-другому устроено. Оборудование может быть предоставлено партнерской стороной. Это нормально.

К слову, в Москве работает несколько десятков крупных и средних профильных организаций ракетно-космической отрасли. Огромное количество научных учреждений, которые делают как дистанционные системы, так и эксперименты. В Москве достаточно мощный научный и промышленный потенциал. И понятно, что именно здесь много что делают для космической станции. Отрасль активно сотрудничает с Департаментом инвестиционной и промышленной политики, который с большим вниманием относится к нашей работе по развитию космических технологий.

Мы получаем от профильных организаций и сложное оборудование, и бытовую продукцию. Все, что отвечает за комфортное пребывание космонавтов в околоземном пространстве. Даже мелочи важны. Мы подолгу живем на закрытой станции. Она хоть и немаленькая, внутренний ее объем это два «Боинга 737», а по внешним габаритам — два футбольных поля, но все же по условиям не самое привычное место для человека. Есть свои сложности, это ведь не жизнь на Земле. Достаточно спартанские условия. Однако все продумано так, что довольно быстро после прибытия адаптируешься, привыкаешь и с удовольствием делаешь свою работу.

Как я уже отмечал, много зависит от предварительной работы на Земле. Это касается всего. Даже психологического настроя. Заранее зная, какой длительности будет экспедиция, настраиваюсь на этот срок, плюс-минус пара месяцев — всякое ведь может произойти. С этим настроем прилетаю и нет никакого психологического напряжения или стресса. Тем более что с коллегами отношения хорошие. Все друг друга знаем, мы вместе готовимся к полетам. Дружим семьями. И с астронавтами из других стран тоже дружим. По-настоящему. Острых психологических коллизий на станции не случается. Это исключено.

Про семью скажу, потому что для меня это важно. Без поддержки близких вряд ли я мог делать то, что делаю. В детстве поддерживали родители. Сейчас супруга и дети. С женой мы вместе учились в институте, потом вместе работали. У нас двое детей-близняшек: мальчик и девочка. Сын, как и я, увлечен полетами. Сейчас учится в авиационном институте. Дочь будет филологом. При всем том, что я считаю себя абсолютно состоявшимся в профессиональном плане, все же есть понимание, что время, проведенное в космосе, это время без семьи. Когда я улетал в первую экспедицию, детям было по три года. Вернулся, а им уже три с половиной. Это ведь целая маленькая жизнь для них. Пропустил некоторые важные моменты их роста, взросления. С другой стороны, когда я на Земле, дома, мы много и хорошо проводим время вместе. И я за это благодарен всем моим родным.

Фото: предоставлено Госкорпорацией «Роскосмос»