Две девушки на эскалаторе:

— Подъезжает вагон, там все забито, естественно, пятачок есть сантиметров пятнадцать, и я прямо за него боролась с мужиком каким-то. Сначала вроде как чуть-чуть так, знаешь, типа ломанулась, а он понял уже, что кто-то из нас сейчас останется, и давай меня прямо выталкивать обратно. Руками. Ногами. Но я его не осуждаю.
— Ну это час пик, конечно. Тут уж каждый сам за себя.

В магазине «Подружка»:

— Да у них такая скука. Спрашиваю у его матери, что ей подарить. Она говорит: «Крем для рук». Каждый год крем для рук. Восемь лет подряд.

Двое мужчин курят возле парковки:

— У нас у дома асфальт меняют. Разъе**шили всю улицу. И я вот вечером домой иду. Темно, камни валяются, заборы какие-то лежат деревянные. Вода хлещет. И таджики ходят в тапках своих полудомашних. Такие потерянные. Голову обмотали платками какими-то. Холодно же. Говорят на непонятном. Такое прям Средневековье, знаешь.

В больнице №29:

— Да ладно, я помню, как мы в какую-то поликлинику областную поехали, а там рентген на третьем этаже. И лифта нет. Вот это было да, а здесь что? Так что давай не ной.

В кинотеатре «Искра»:

— Да она отдала мне платье, говорит, что купила где-то в Италии. Но, по-моему, она его купила лет десять назад в переходе где-то.

Две девушки идут по Покровке:

— Я просто только недавно как бы осознала, что есть люди, которые не танцевали на школьной дискотеке под «У него гранитный камушек в груди» и «Я сошла с ума».

В «Квартире 44»:

— Ой, да эти диаметры тоже, знаешь…  Зачем в Одинцово метро? Это все равно дно. Мне вообще страшно за Кольцевую линию выезжать. Не надо. Лучше пусть комната, но здесь, в цивилизации.

Девушка записывает голосовое сообщение на телефон:

— Я просто. Ой. (Удаляет и записывает снова.) Я просто думаю…  Нет. Б**ть! (Снова записывает.) Да мне так джинсы лень новые покупать, лучше похудею, чтоб в старые свои влезть.

В кинотеатре «Иллюзион»:

— И все, сказали, что 27-го корпоратив, а у нашего отдела-то это событие века: они же прошлый корпоратив весь год обсуждали. Никуда не ходят. Я по сравнению с ними какая-то бабка-энтузиастка. Люди в Москву едут за культурной жизнью.
— Ой, да кто едет-то? Никто уже не едет ни за какой культурной жизнью, я тебя прошу. Просто за жизнью едут.

Две бабушки в автобусе: 

— А я вызывала этого вот мужика, чтоб счетчики мне проверил. А он пришел со своими бахилами! А я так удивилась. Стою, как дурочка, ничего сказать не могу. Господи, вот мы конченые, конечно, если так подумать. Так мало для счастья надо.

В парикмахерской:

— Нет, я просто телик включила, пока гладила, а там опять Агузарова, Ветлицкая и Филипп Киркоров. Как будто и не было всех этих лет.

На скалодроме Big Wall:

— Ну она думала, что выходит за москвича. Бонус. Так он всю жизнь не работал: мать с отцом кормили. Куда он устроится? В «МегаФон» карты продавать? И она еще и на четвертом месяце. Это жизнь разве?

— Мне даже таких не жалко, у которых мозг после 25 включается.

В зале ожидания Сбербанка:

— В прошлый Новый год ему подарили торт из колбасы. Ты не представляешь, как он радовался. Он неделю еще фотографии всем показывал. А так-то да, завкафедрой.

Две девушки курят у вестибюля МЦК:

— А меня бесит, что в метро бабы друг другу место уступают. Сами себе роют гендерную могилу.

На кассе в «Пятерочке»:

— На Новый год мы в саду Лешку нарядили Дедом Морозом. Он же большой такой, настоящий Мороз. А Маша к нему подходит подарок забирать такая и спрашивает: «Дедушка, а ты почему папины ботинки надел? Он тебе разрешил?»