Две подруги во Flaner:

— Ну ладно, она вывесила эти свои фотки с пляжа. Но это вообще, конечно, просто боль. Все обрызглое, обвисшее. Про дешевые босоножки вообще молчу.
— Ну да, живот у нее висит. Ну так она двоих родила.
— Ну так и Моника Беллуччи двоих родила. Понимаешь? И ничего, понимаешь? И ничего.

— А я начитаюсь новостей и сразу хочется к нему приехать с сумками, продуктов привезти, пожалеть. А потом…  Поживу-поживу — и все. И отлегло уже вроде. Можно не ездить. На проезде сэкономить.

— Алло, мам. Ну чего, как дела у тебя? Понятно. Звоню узнать, как тебе мои кабачки. Ну вот эти вот котлеты. Удались, не удались? Ну важный вопрос, конечно. Я же их целый день готовила, а то ты говоришь, что я плохая хозяйка.

— Там, конечно, очень дорогие билеты. Но это того стоит. Я тебе отправила ссылку.
— Так, смотрю. Ну по пять тысяч они тут все. Ну не так уж это и дорого. Особенно если платить втихаря с Сашкиной карты.

— Я в шоке, какие нам еще идиотские законы придумают.
— Да? Ой, я не слежу. А чего, «ку» делаем уже или нет?

— Путешествия? Какие путешествия? Он ее просто за ручку водит из терминала до отеля, из отеля в терминал. Это разве путешествия? Это как будто какая-то прогулка с болонкой.

— Я ее каждый год поздравляла с днем рождения, а потом во мне что-то сломалось, я, короче, не написала ей. И она мне сразу: «Ой, а чего ты меня не поздравила?» Да я, блин, на десять лет аванс отработала. Каждый год прямо сижу жду по времени. Голосовуху ей: типа, дорогая моя, с днем рождения! Счастья тебе, здоровья! Такие люди неблагодарные, конечно.

— Ну она не хочет с обычными людьми общаться. У нее все должны быть художники, поэты…  Чтобы она вот так вот между ними ходила с благостной улыбкой и говорила тихо: «Ходасевич».

— Ну давай докуривай и пойдем уже в бар.
— Ну пойдем (убирает айкос).
— Ну и что встала?
— Жду. Чего, тут никого больше нету, кто стесняется войти?

— Ну чего Михалыч. На «Розу Хутор» поехали. Он там жрал коньяк как свинья просто. Типа вырвался из дома. То есть я платил за е****й перелет и е***ую гостиницу, чтобы просто покупать ему этот от живота. Как его? Энтеросгель.

— Пришла в аптеку за новопасситом. А мне фармацевт говорит: «У нас вот последний остался. С витрины. Возьмете? У него, правда, срок годности до ноября, успеете за четыре недели успокоиться?»

— Мы сидели на пляже, и там ребенок орал.
— А что орал-то?
— Ма-а-ам, ну ма-а-ам, ну ма-а-ам.
— Ох да, знаю такого плана ребенков.
— Ну в воду нырнешь — и нормально, а потом выныриваешь — и опять: «Ма-а-ам, ну ма-а-ам».
— Это Вселенная тебе намекает, что пора увлечься подводным плаванием.

— А ведь туризм с годами теряет людей в возрасте!
— Увы, увы.
— Вы понимаете, как бы мы жили, если бы не эти маньячные первооткрыватели типа Хейердала, Беринга и даже Колумба? Кстати, он был не прав!

— А я уволила этих ремонтников. Ну, вернее, как уволила? Они просто пропали.
— Как понять — пропали?
— Они меня месяц мурыжили. Все никак не могли начать. Потом пришли, сказали, что им надо что-то докупить. Уехали. Потом звонят и говорят, что у них что-то с колесом в машине. Ну а потом я уже не отвечала. Короче говоря, сорвался этот ремонт. По обоюдному согласию.

Иллюстрация: Натали-Кейт Пангилинан