Не везет мне со сверстницами. С которой из них подряд отношения заканчиваются по самым разным причинам: не нравятся им мои специфические вкусы в музыке и кино, то, как я раскидываю носки и футболки по квартире, или, например, то, что я не готов жениться на них через полтора месяца общения.
У некоторых из них «часики тикают» уже так громко, что аж уши закладывает. Одна знойная рыжая дама мне так и заявила, когда приехала домой через пару дней знакомства: «Принеси паспорт и СНИЛС, будем наш брак регистрировать на “Госуслугах”». Отказать было не так просто… Диалог произошел сразу после контакта с теплым женским телом, когда мужчина наиболее уязвим и может согласиться на все, включая заказное убийство и дворцовый переворот. Но я все-таки собрался с силами, соврал, что паспорт лежит в сейфе у работодателя, и девушку эту домой больше не звал от греха подальше.
А если по гамбургскому счету, то мне с ними попросту скучно. Миллениалки любят во всем порядок, фильмы смотрят только жанровые, никакого тебе артхауса, котлеты разогревают ровно 10 минут на среднем огне, постоянно болтают о своей работе, о погоде в Дубае и про Илона Маска, каждый свой чих сверяют с курсом валюты.
Пошел, отчаявшись, к цыганке. Разложив Таро, покер, пасьянс и воскурив сандал, она выдала мне директиву: «Венера в восьмом доме пытается над вами доминировать. Бегите от нее как можно дальше. Вам нужно податливое тело, ищите девушку помоложе». Все, как я и подозревал. Рецепт прописали, пора действовать. Это будет девушка, с которой есть о чем поговорить, молодая и красивая, но не просит срочно на себе жениться. Податливая, мягкая и понимающая. Которая любит не только современный модный кринж, но еще альтернативный рок и даже Rolling Stones, вздыхал я, погрузившись в мечты. Разница в возрасте должна быть лет десять минимум, пятнадцать — еще лучше.
Где искать в большом городе любовь, если не в баре? Первой остановкой на моем пути стал «Зинзивер», в котором на выходных всегда дым коромыслом. Недорогой алкоголь, винтажный рэпчик, публика — студенты гуманитарных вузов и молодые художники. Пространство бара располагает к демократичному общению. За стойкой сидит милая девушка в обтягивающем топе с голой спиной лет двадцати трех, читает «Землю» Михаила Елизарова, зовут ее Дашей, и к ней хочется подсесть.
К сожалению, я сразу делаю критическую ошибку: пытаясь завязать с Дашей знакомство, высказываю свое мнение о писателе Елизарове. Завязывается жаркий спор. Оказывается, мы с ней тотально не сходимся во взглядах на литературу: моих любимых Рубину и Иличевского она на дух на переносит. «Да как такое вообще можно читать! Это дистиллированное нытье и пропаганда. Обгаживают святое», — кричит она. Наш спор привлекает внимание. На нас оборачиваются бармен и какие-то щеглы с философского. Бармен смотрит осуждающе, щеглы — с интересом. Когда Даша называет современное искусство калоедством, я вступаюсь за акционистов и говорю, что Уорхол внес значительный вклад в кино и дизайн и вообще вдохновлялся в своем творчестве иконографией. Девушка демонстративно отворачивается от меня, поддержав разговор с теми самыми щеглами о творчестве братьев Коэн. Осознавшие, что к чему, щеглы только поддакивают Даше. Возможно, кому-то из них сегодня перепадет.
Дернул меня черт спорить с ней. Теперь все — момент упущен, и я оказался для нее «врагом народа». С зумерками нельзя быть таким прямолинейным. Надо мягче знакомить их с собой. Впрочем, горевать особенно не о чем. Мы с ней находимся по разные стороны баррикад — это неминуемо проявилось бы в дальнейшем.
«Первый блин пережарил», — успокаивая себя, бреду в «Клуб “Клуб”», находящийся по соседству, на Покровском бульваре. «Клуб “Клуб”» — это Мекка зумеров, здесь всегда шумно, у входа завязываются шумные потасовки и даже драки, дежурит полиция, внутри — хаотический рейв в стиле 1990-х, много кожаных курток, глубоких декольте, пирсинга и крашеных волос, запахи пота и дерзости, приторный аромат дешевых духов, гомон, полыхающий цветами радуги дискошар, страстные поцелуи, лабубу на каждом втором рюкзаке, хороводы и слэм. Если бы Гаспар Ноэ увидел «Клуб “Клуб”» в пятницу вечером, он бы точно захотел его снять в своем новом фильме.
В этой суете я, кажется, встречаю ту самую: девушке примерно девятнадцать, у нее огненно-рыжие косички, как в польском фэнтези. Ее зовут Рита, она актриса, очень живая и экспрессивная и сильно смахивает на мой краш из девятого класса. Интеллектуальных бесед я с Ритой не веду, памятуя о ситуации в «Зинзивере». Тем более что общаться в «Клубе» сложно — музыка достигает космических децибел. Выпиваем с ней порядочно, коктейля по три. Узнав, что Рита любит путешествовать, предлагаю поехать на следующие выходные куда-нибудь, да хоть бы и в Плес: гулять по набережной, а вечерами смотреть авторское кино. Она в восторге от моей идеи, говорит, что сходит покурить, и потом мы сможем обсудить детали поездки. Я, некурящий, остаюсь в баре. Играет ремикс на любимых Prodigy, и мне по-настоящему здорово. Жизнь идет на поправку! Кто-то сильно задевает меня, направляясь к сцене, но я в эйфории и не обращаю на это внимания.
Проходит минут пять, потом десять и даже пятнадцать — Рита не возвращается. Выхожу на улицу и вижу длинную очередь в клуб: вышибалы просят у всех показать паспорта, боясь, что внутрь пройдет кто-то младше восемнадцати. Спрашиваю у них про Риту. Они вспоминают. «А, эта дикарка с рыжими косичками? Психованная? Ушла вниз по переулку минут десять назад… » Оказывается, Риту не пустили обратно в клуб: охранникам показалось, что она пьяна. Мы с ней действительно прилично выпили, видимо, ее развезло. Но перед тем, как уйти, Рита устроила в очереди небольшой скандал.
К сожалению, я не успел взять у Риты номер телефона. Спускаюсь по Хохловскому переулку и не вижу ее. Дохожу до Ивановской горки, навстречу бредут бодрые толпы молодежи, и ни одна из девушек не похожа на Риту… К тому моменту я порядком устал от громкой музыки, криков и неона. «Не мужской это выход — отчаиваться, — говорил я себе. — Надо продолжать бороться за свою личную жизнь». Хотя, по-хорошему, надо было остановиться уже тогда. Дальше было только хуже.
На следующий день, в субботу, я отправился в бар «Невротик» на Яузе, возникший на месте известных клубов «Культ» и «Дичь». В отличие от «Клуба» в «Невротике» мешают инди с авангардом и панком, в зале расставлены столики с горящими в стаканах свечками, музыка не заглушает разговоры и можно нормально общаться. «Невротик» напоминает «Проект О.Г.И.» или «Пропаганду», переосмысленную зумерами в наше тяжелое время. Друзья сказали, что в бар заходят интеллектуальные зумерки с «сильной жизненной парадигмой», которые к тому же отличают Уэса Андерсона от Пола Томаса Андерсона и Крымова от Грымова. Звучит заманчиво.
Я спускаюсь в «Невротик», но там совсем нет женского пола. Отчаявшись, собираюсь ехать в зумерский кластер на Малой Семеновской, где на территории бывшей красильной фабрики сосредоточено сразу несколько культовых мест — «Склад №3» и «Мотри», но как раз в этот момент в «Невротик» заходят две милые девушки. Обе лет двадцати, студентки медицинского, обе в безразмерных куртках, с глазами-блюдцами как из аниме, ощутимо хмельные. Последние два часа девушки провели в баре «1929» неподалеку, где проходила специальная акция: за 500 рублей любой девушке наливали безлимитное количество коктейлей. «Грех не воспользоваться случаем», — решили девушки и оттянулись по полной.
Я угостил Веру со стильной посеребренной челкой и кошачьими стрелками и ее подругу шотами, им стало еще веселее, и мы мило беседовали, постепенно сближаясь и находя общие интересы. Вера упомянула, что ей нравится абстрактная живопись, в связи с чем я пригласил ее с подругой в Новую Третьяковку на выставку Немухина. «Кажется, это оно. Вера предначертана мне судьбой», — подумалось мне. Но ожидание и реальность вновь критически разошлись. Когда на сцене заиграла музыка в стиле барочного техно, я пригласил Веру с подругой потанцевать. Минуты через две замечаю на себе пристальный взгляд молодого парня в капюшоне субтильного сложения. Вначале он с другом мялся у стенки, потом они набрались смелости и подошли к нам. Прыщавый парень в очках Максим сразу стал грубо приставать к Вере, попутно пеняя мне за то, что я выбрал себе спутницу не по возрасту: «Чего к малолеткам пристаешь, козел старый?» Оказывается, Максим уже клеился к Вере в «1929». Тамошний бармен помог Вере отшить парня, а потом тот продолжил ее преследовать. Делать нечего: надо было защитить девушку, тем более у меня были на нее планы. Я настойчиво попросил катиться на все четыре стороны. Затаив тяжелую обиду, парень сел в угол и продолжил хмуро разглядывать нас с Верой.
Ситуация взорвалась, когда я отошел в туалет. Там я столкнулся не только с Максимом, но еще с тремя его друзьями. Они загнали меня в свободную кабинку и начали быковать. «Вы что, почкованием множитесь?» — негодовал я, пытаясь вырваться, но парни настойчиво принуждали меня забыть про Веру и обратить внимание на сверстниц. Никогда не ожидал от зумеров такой прыти — тем вечером я будто их переосмыслил: стереотипы о ботанах, погрязших в гаджетах, сразу разбились в пух и прах.
Парни сделали из меня настоящего «чушпана». В конечном счете мне пришлось покинуть бар: здоровье все-таки не резиновое, медицина сейчас дорогая. Выражаясь языком зумеров, это был полный флоп (или, по-нашему, «провал»). Вере я написал на следующий день, но она не ответила. Может быть, Максим добился своего или скорее Вера обо мне просто забыла. Или посчитала, что я трус. Но после того вечера мне совсем не хочется идти к зумерам. У миллениалов все как-то попроще, поспокойнее, никто тебя точно не запрет в кабинке и не будет бить о дверной косяк. Даже если вам понравилась одна девушка. Даже если разошлись взглядами на творчество Nirvana (!).
Кроме того, я осознал, что совсем не нужен зумеркам. Да, среди девушек есть, конечно, такие, которые любят постарше, но к знакомствам с нами они относятся равнодушно и поверхностно. Зачем им акцентироваться на стареющем тебе, если вокруг них вьются десятки молодых ребят, готовых драться за них в прямом смысле слова? Вряд ли они вас полюбят, так, скорее выберут вас в партнеры иронично, чтобы покринжевать над мужчиной «в возрасте дожития». Или «готовь 100 тысяч долларов и дом в Дубае», как говорят мемные девушки с Патриков, стань для нее «папиком».
Поэтому навязчивые просьбы сверстниц вступить с ними в брак уже не пугают меня, как раньше. Как хорошо, если ты нужен ей настолько, что она готова терпеть твои раскиданные носки и творческую натуру. Кажется, цыганка оказалась все-таки не права.