Идея о том, что государство не может быть эффективным собственником, лежит в основе рыночной экономики. Эффективным может быть только частник. Чтобы перейти от госсобственности к частной, правительство Гайдара действовало по принципу Шарикова — «все взять и поделить».

Таким образом предлагалось создать класс собственников. Причем не одиночек-олигархов, а множество акционеров средней руки. «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров», — громко объявил Борис Ельцин, когда Верховный Совет РСФСР 11 июня 1992 года принял программу ваучерной приватизации.

Но поделить поровну и на всех не получилось. Поначалу предполагали, что граждане заведут именные счета, на которые переведут деньги, идущие на приватизацию. Продажа приватизационных вкладов была запрещена. Но правительство РФ в тот момент больше всего беспокоило не благополучие населения, а возвращение коммунистов, поэтому процесс приватизации проходил под лозунгом «быстрее, быстрее, пока не началось». В итоге ваучеры были не именными и могли свободно продаваться.

1 октября 1992 года 140 млн граждан начали бесплатно выдавать 140 млн ваучеров. Номинальная стоимость анонимного ваучера составляла 10 тыс. рублей, что в сумме покрывало стоимость имущества, подлежащего приватизации, — 1,4 трлн рублей. Анатолий Чубайс, вероятно, действительно верил, что на один ваучер можно было приобрести две «Волги». Но в реальности все расчеты оказались неверны. Заявленной стоимости не соответствовали ни ваучер, ни само имущество. Уже в конце 1992 года одна «Волга» стоила 3–4 млн рублей, а ваучеры обесценились до жалких копеек. Фактически это были просто бумажки, на которых нарисовали цифру «10 тысяч».

Предполагалось, что большая часть предприятий будет акционирована, и ваучеры можно будет обменять на акции. Но никаких фиксированных цен не было. В одном регионе за один ваучер можно было получить аж 6 тыс. акций «Газпрома», а в другом — только 60. Государство полностью устранилось от любого контроля. Для реализации ваучеров по всей стране были созданы так называемые чековые фонды. Граждане могли сдать свои ваучеры в такой фонд и ждать дивидендов. Дождались, мягко говоря, не все. Из 646 фондов только 136 выплатили акционерам хоть что-то. Остальные просто исчезли.

В итоге судьба ваучеров сложилась так: 50% владельцев вложили свои чеки в предприятия, на которых работали, примерно 25% ваучеров ушло в чековые фонды и 25% были просто проданы. Но те, кто понимал, как устроен новый прекрасный мир, выиграли миллиарды. Таких в России было немного. Их имена хорошо известны: Михаил Фридман, Владимир Потанин, Олег Дерипаска. Отлично понимая, что другого такого шанса в истории уже не будет, они за копейки скупали ваучеры у сотрудников перспективных предприятий. «В результате ваучер Кахи Бендукидзе был равен “Уралмашу”, а ваучер дяди Васи — бутылке водки», — писал Сергей Кара-Мурза.

Цель ваучерной приватизации формально была достигнута. К середине 1994 года в частные руки перешло около 60% российской экономики. Из 140 млн владельцев ваучеров акционерами предприятий стали примерно 40 млн. Засада была только в том, что большая часть приватизированных таким образом предприятий просто обанкротилась, разорив своих акционеров. Фактически ваучерная приватизация убила двух зайцев сразу. Ничего не понимающее население получило в руки убыточные предприятия, сняв с государства это бремя, а грамотные люди смогли почти бесплатно получить в собственность огромные промышленные активы. При этом никакой коррупционной составляющей в такой форме приватизации действительно не было. Все делалось «по-честному». Совесть Анатолия Чубайса абсолютно чиста. И все же законодательный хаос, откровенное жульничество, стремительность и сознательное нежелание объяснить хоть что-то сбитому с толку населению привели к тому, что россияне до сих пор проклинают идеологов приватизации.

По оценке западных экономистов, приватизация по-русски стала классическим примером того, как нельзя приватизировать госсобственность. Страны, проходившие через те же процессы, действовали по принципу «долго, но качественно». Например, в Китае приватизация заняла 10 лет. Только за один год китайский бюджет получал около 130 млрд долларов. Нужно ли говорить, что бюджет России от ваучеризации экономики не получил ничего?