Постепенное закручивание гаек в искусстве в конце концов привело к тому, что художникам, не следовавшим общепринятому соцреализму, деваться было совершенно некуда. Ни выставок, ни вообще какой-либо публичности для них просто не существовало. К началу 1970-х годов ими уже конкретно интересовались органы госбезопасности, им было трудно найти работу и вообще их существование художественные власти брали в скобки. Их как бы не было. Но они были.
Летом 1974 года молодым художникам Комару и Меламиду пришло в голову устроить выставку под открытым небом — на этот счет не существовало никаких законов, а значит, и запретить эту выставку было нельзя. Опытный и уважаемый всеми Оскар Рабин взял на себя организацию мероприятия. Сначала думали прийти на Красную площадь, но потом сошлись на пустыре в районе метро «Беляево», на пересечении улиц Островитянова и Профсоюзной. «Почему мы вышли на эту пленэрную выставку? Да просто потому, что художники не могут жить на необитаемом острове. Нам надоело бояться и прятаться по подвалам, — вспоминал художник Борис Штейнберг. — Почему выставились на пустыре? Просто не хотели мешать городскому движению, чтобы к нам не было претензий со стороны властей. Да и потом рядом жил наш друг, критик Тупицын, который знал этот район».
Художники честно пытались получить официальное разрешение на проведение выставки, но им не ответили ни да, ни нет. «Идем в Моссовет, говорим: “Вот такой пустырь… ” Нам отвечают: “Да не надо”, — вспоминал Александр Меламид. — Просим дать письменный ответ, что нам отказывают. Говорят: “Нет-нет”. Могли бы объяснить отказ, но не стали. Не рекомендовали устно. Таким образом, Бульдозерная выставка была не такой уж нелегальной акцией».
Список участников несколько раз менялся. 15 сентября 1974 года на пустырь пришли около 20 художников. Готовились к выставке, как к бою. Все понимали, что власти пойдут на любой скандал, но выставку закроют. О последствиях старались не думать, ждали худшего. Накануне свезли картины на квартиру Тупицына, часть авторов осталась у него ночевать, часть уехала к Рабину. Утром ехали в Беляево маленькими группами на метро. Договорились: если начнут брать по дороге, не вмешиваться — кто-то все равно должен доехать. По подозрению в краже часов в метро задержали Рабина. Коллекционер и друг Рабина Глезер не выдержал и бросился на помощь. Его тоже задержали. Через 20 минут, впрочем, обоих отпустили, сказав, что произошла ошибка.
Погода была пасмурная. Всю ночь шел дождь, и пустырь превратился в грязную лужу. Несмотря на это, публики собралось довольно много. Пришли не только знакомые и родственники, но и корреспонденты западных изданий, представители дипкорпусов. Какие-то люди в штатском тут же объявили собравшимся, что на этот день и как раз на это время здесь назначена посадка деревьев. Вокруг уже стояли бульдозеры и грузовики с саженцами. «Минут десять мы прекрасно стояли, нас снимали все фотокоры, — рассказывала художница Лариса Пятницкая. — Через 15 минут поехали грузовички. Много грузовичков… Потом поехали бульдозеры. Когда приехали саженцы, такие дядечки в кепочках, как у Лужкова, говорят, мол, давайте отсюда. Мы делаем вид, что не понимаем. Потом подходит милиция и тоже говорит так шепотом: “Собирайте ваши картины и быстренько отсюда… ”».
Дальше началось натуральное месиво. Художников швыряли в грязь и по лужам волокли к машинам. Картины топтали ногами, ломали рамы и обломки закидывали в грузовики. «Бульдозерист, не снижая скорости, вел машину, — писал Оскар Рабин. — Тогда я уцепился за верхний край ножа и стал быстро перебирать согнутыми в коленях ногами по собранной бульдозером земле, чтобы меня не затянуло под нож. Тут мой сын и его друг Гена Вечняк бросились ко мне и тоже схватились за нож бульдозера. Дружинники подскочили и отшвырнули их в сторону. На секунду все оцепенели, потом к водителю подскочил человек в штатском и приказал ему остановиться. Однако тот то ли выпил, то ли был слишком возбужден и, наоборот, нажал на акселератор. Бульдозер взревел и двинулся вперед. Я не знаю, чем бы все это кончилось, если бы один из американских корреспондентов, человек полный и обычно довольно флегматичный, вдруг не рванулся к шоферу и не выключил зажигание».
Под конец на художников и то, что осталось от выставки, погнали поливальные машины. Те обрушили на присутствующих потоки грязной воды. По итогу в милицию забрали пятерых художников. Троим, в том числе и Рабину, присудили штраф 20 рублей, двоих арестовали на 15 суток. Штраф они так никогда и не выплатили, а арестованных выпустили через четыре дня после объявления голодовки. Хотя фотографий с выставки осталось очень мало (у всех фотографов отбирали камеры и засвечивали пленку), кое-что просочилось в мировую прессу и вызвало огромный скандал. «Все радиостанции мира передали: то, что делал Гитлер — сжигал в начале войны все прогрессивное, — произошло сегодня в России, — рассказывал художник Эдуард Дробицкий. — Так наша коммунистическая партия попала в ловушку, потому что глупости такой еще никто не видел: против мирных людей запустить бульдозеры. Сегодня эти художники висят во всех музеях мира. Висят именно те, кто начинал с этой Бульдозерной выставки. Вот я перед вами сижу — уже академик».
Власти и сами быстро поняли, что выстрелили себе в ногу. Когда Юрию Андропову сообщили о погроме в Беляево, тот буквально взорвался: «Какой идиот, какой кретин пошел на этот вандализм?!» Уже через две недели художникам предложили устроить официальную выставку в Измайловском парке, а позже организовали и вовсе огромную экспозицию нонконформистов в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ. «Фактически с “бульдозерами” закончилась активная фаза противостояния неофициального искусства и властей, — рассказывал художник Владимир Немухин. — Большинство художников получили возможность легализоваться через горком, через живописную секцию. Так вот, по иронии судьбы “бульдозеры” должны были стать акцией устрашения, а по факту в значительной степени вывели неофициальное искусство из-под удара. Хотели запугать, а получилось, что властям пришлось давать отдушину, спускать пар из котла».
Фото: из личного архива А.В. Кирин / magazineart.art