Когда фотограф Игорь Гавар публикует стритстайл-съемку с комментарием о «стиле русских пенсионеров», на него накидываются, обвиняя в цинизме. Мол, с такой пенсией какой вообще стиль?
В 2016 году он собрал бабушек и дедушек в модельное агентство Oldushka: «В 2009-м я окончил институт и завел блог про уличную моду. Сначала снимал молодежь, но в какой-то момент мой фокус внимания сместился на пенсионеров. Показывать бабушек и дедушек в контексте стритстайла было тогда ненормальным — и мне это понравилось.
Среди людей, которых я буквально ловил на улице, попадались мужчины и женщины с интересными лицами. Мне хотелось сделать проект про красоту. Я подумал, что модельное агентство может стать логичной формой реализации такой идеи.
Люди старшего возраста более содержательны. Они прожили длинную жизнь, им есть что рассказать. С годами мы что-то накапливаем в себе, какую-то силу — именно внутреннюю, не физическую. Есть какая-то прямая зависимость количества прожитых лет от этой силы. Вы замечали, как мощны бывают старуxи на улицах или актрисы кино, которым по 80–100 лет? Физически они слабее молодых, но вот эта внутренняя мощь — она несравнима с мощью молодых. Это поразительно».
Говорить о возрасте сложно. Слова прошлого века «пенсионер» или «пожилой» угнетают, а новые социальные термины, пытающиеся описать эту самую проблему, например эйджизм, отвращают еще сильнее.
Мне, кхм-кхм, сколько лет — и меня пугает эта цифра. Именно она, отсчитанная от определенного года — нет в ней ничего радостного, сплошной приговор. Поэтому я старательно ее забываю, веря, что утром можно чувствовать себя на 60, а вечером — на звонкие 16.
Модели Oldushka спокойно признаются, сколько им, и запросто встают в кадр, понимая, что они уже не мальчики и не девочки, и в этом, морщинах и седине, есть красота. Сервис Kion снял про них документальное кино с резким названием «Дедлайн», а «Москвич Mag» узнал, какую жизнь они прожили, прежде чем стать новыми звездами, как они относятся к возрасту и смерти, а также понятно ли им то, что делает молодежь, взращивая с их помощью эстетику старения.
Мне 77 лет, и я считаю себя москвичкой: мать с отцом из Рязани во время войны перебрались сюда. Я из семьи, где шестеро детей: мама вышла на пенсию в 1961-м — в этом же году, когда мне было 15, я пошла работать, тогда-то мы только начали хорошо жить. В моей трудовой книжке мало записей, последние лет тридцать я работала в общественном питании: в системе Мосресторантреста, потом в столовой Совета Федерации. Что такое администратор столовой — большая уборщица, которая делает всю работу: не была только директором и главным бухгалтером. А так и товаровед, и экспедитор, и завпроизводством.
В 2000 году я вышла на пенсию, а не работаю окончательно с 2002-го. Помогаю дочери воспитывать двух ее детей: один родился в 1996-м, другой — в 2007-м. Она сказала: «Мама, я родила ребенка тебе». Живу на пенсию и, говоря честно, поскольку сижу с детьми дочери, то обедаю у нее. А что вы хотите? Получил пенсию, заплатил за квартиру, остается 15 тысяч, разделил на 30 дней — 500 рублей в день: на лечение, на развлечения.
Квартира у меня маленькая — 46 метров, но на праздники ко мне приезжает человек восемнадцать: друзей много и все мои братья-сестры живы. Вот недавно, когда я заболела, приезжала сестра, привозила лекарства. Ну как лекарства — водка с перцем, молоко с медом… Мне 77, и я ни разу не пила таблеток.
Возрастом не горжусь, конечно, но я чертовски обаятельна и привлекательна. Свои годы я приняла — не боюсь их. Был период, когда мне исполнилось 55, тогда стало страшно: выходишь на пенсию и комплексуешь. Но у меня практически не было свободного времени, чтобы грустить — 15 лет я постоянно занимаюсь внуками. За восемь лет я дошла до того, что неродной внук любит меня как родную. А когда зять узнал, что я актриса, то дал мне дополнительный выходной — пятницу, чтобы у меня было больше времени на съемки.
Да, я не становлюсь моложе. Вот вам ситуация: лежу, не одна — вдвоем, поднимаю руки и вижу, что все сморжопленное — просто ужас. Но я взяла и развела руки в разные стороны, будто у меня все нормально. У меня есть один кавалер, нечасто, но есть — на 29 лет моложе. Стыдно, конечно, но пять лет назад он мне сам предложил в компьютере встретиться, посмотреть друг на друга, я и не отказалась. Его мой возраст не смутил — за эти пять лет он ни разу не намекнул, что я старше его. Я понимаю, что тело не становится упругим, но не комплексую, хотя комнату притемняю.
Когда встаю, пританцовываю, 77 мне не дашь — «мордой лица» занимаюсь каждый день: большой слой крема мажу жирно, как сметану. Наливаю в ванну горячей воды — 42 градуса, лежу там минут пятнадцать. И настраиваю себя на эту нашу жизнь.
Иногда я думаю про смерть: ложишься спать, все нормально, но вдруг просыпаешься, открываешь глаза — а ты еще на этом свете. Глобально я не боюсь умирать: я готова — это неизбежно. Но хотелось бы отодвинуть. Английская королева умерла в 96, я планирую ее немножечко пережить.
Родился я в самом начале войны — седьмым ребенком, когда отец уже был на фронте. Рос в Сибири: большая река, толстые рыбы, высокая трава, красивые блестящие жуки — все такое огромное. Эти впечатления остались на всю жизнь.
Дальше была деревянная начальная школа. Вдруг появилась учительница: красивая, высокая, стройная — пришла в малиновом платье, в руках — паровой утюг. Сказала, будем его рисовать, и поставила на кафедру. Меня это настолько поразило, что я прокрался, обрезал у нее кусок платья и сшил из него берет, в котором, кстати, до сих пор хожу. Как у Рембрандта.
Высшее образование у меня есть — художественно-педагогический вуз. Все время работал на государство. Был в Молдавии, пока Горбачев не развалил весь наш Союз — я не порадовался. Пришлось все оставить: сейчас в Москве. Ура! Я продолжаю то, чем занимался в детстве — это звуковые свистульки из глины, дерева, жести. Москву ничем не удивишь, только зрелищ не хватает, все хотят что-то необычное, и я вспомнил о своем увлечении — начал делать музыкальные инструменты из глины, благо ее в Московской области много. Еду в троллейбусе и леплю прямо на коленках.
К деньгам я отношусь просто: у меня их как не было, так и нет, но живу я нормально — хорошо одеваюсь и питаюсь. Иногда что-то из игрушек продаю, что-то могу даже подарить без разговоров. Когда работал на Гоголевском бульваре и Арбате, то одевался так, чтобы соответствовать образу волшебника. Меня постоянно фотографировали, и я всегда соглашался: это было приятное времяпрепровождение — играть всегда притягательно.
Как-то ко мне подошел фотограф Игорь Гавар, мол, он собирает агентство старых людей Oldushka, чтобы показать — в таком возрасте тоже интересно. Я всегда иду навстречу молодым. Так состоялась моя первая фотосессия. Прошло полгода, он позвонил: приезжай в Шереметьево, я там устроил выставку-презентацию. А в аэропорту классные фотографии пожилых людей с аннотациями о каждом, и моя тоже — высотой метра два. Все было супер: белый «мерседес», фонтан, фейерверк, телевидение, фуршет. И после этого я начал работать фотомоделью.
На возрасте ни в коем случае нельзя зацикливаться — в любом моменте интересно. Молодость, конечно, глупость, но старики тоже обладают своими качествами — есть опыт. Они живут интересно: нельзя терять нить жизни, упускать жизненную струю — нужно все время ее держаться, и будет здорово.
Вся жизнь — это пазл, который надо собирать. Каждый день добавляются все новые и новые проблемы, их надо быстро разрешать. В жизни есть ситуации, когда тебя размазывает ниже плинтуса, но важно подняться — это умение самое главное. Подняться и полететь! Я всем рассказываю про птицу Счастье: есть момент, когда стоит переходить в этот образ — лететь как птица.
Умирать неизбежно, совершенно нет никакой боязни. Иду как-то по рынку, смотрю, мужик со своими баулами по противоположной стороне улицы шел-шел и упал. Все побежали к нему, а он уже мертвый. Господи, какая хорошая смерть — он умер в движении! Но не думайте о смерти, это угнетает и убивает.
Сначала я была пионеркой, потом активной комсомолкой: под моим руководством издавалась школьная газета. После вуза работала в конструкторском бюро — стояла за кульманом с логарифмической линейкой: тяжелая умственно-физическая работа. Потом перешла работать к однокурснику, который организовывал свое КБ. Все хорошо продолжалось до развала Союза. И в 1991 году наш очень престижный и уважаемый ЦНИИчермет стал крошиться. Пока все плакали, чтобы их оставили, я сама обратилась к начальнику с просьбой сократить меня — ушла в свободное плавание. Получила еще одну специальность, благодаря чему депутат Госдумы пригласил меня стать его помощником. Именно Задонский собрал две рабочие группы по разработке закона об ипотеке, который сейчас благополучно работает. После того как завершился срок его полномочий, меня, под 50, неохотно взяли работать в структуру Березовского.
Потом подруги позвали меня в маленькое агентство по недвижимости. 1998 год, страшное время — в один год умерли горячо любимые родители. Дефолт. В недвижимости происходили чудовищные вещи: Москва опустела за один день — кто-то бросил нажитое непосильным трудом, а кто-то прихватил хозяйское. Лишь бы выжить — уже не девочку никто с распростертыми объятиями не хотел нанимать, но риелторское дело выручило. Работаю же я до сих пор — если нужна квартира, могу помочь с очаровательной однушкой!
В 59 лет я записалась на курсы развития личностного роста. Меня единственную похвалили, что я правильно сформулировала задачу. Я загадала, что хочу стать востребованной высокооплачиваемой моделью и вдохновлять женщин от 50 на активную здоровую счастливую жизнь. Тогда у меня случился полный провал со здоровьем — загребли в онкологию, хотели все отрезать по самый не балуй. Но чудом — я верю, что стерла неправильную запись в медкарте силой мысли — все обошлось.
Когда я вышла, занялась собой. В ютубе мне нашли видео, где аэробикой занимаются молоденькие, подтянутые, абсолютно голенькие девушки. И если раньше, еще в молодости, я занималась два раза в неделю по часу и ждала результата, то теперь — каждый день. Это удивительно: качаешь большую ягодичную мышцу, а подтягивается носогубка!
Нахожусь в ладу с собой и своим возрастом. Да и какой возраст… Я прихожу на каток и с удовольствием катаюсь час. Это полет! А 13-летние ребята хихикают в сугробе — у них уже через пять минут болят ноги.
Ученые уже доказали, что мы переживаем несколько жизней. Когда-то на тренинге я даже сама — хотя предупредили, что так нельзя делать, можно не вернуться — погрузилась в те жизни. Поэтому я там была — умирать не страшно.
После школы я поступил в Московский институт электронного машиностроения, пять лет работал в бывшем Загорске, ныне — Сергиевом Посаде. После этого переехал в Москву и устроился в областную контору Стройбанка СССР. Поступил во ВГИК — работал на ведомственной киностудии, а потом был приглашен в СП «Американо-Советская инициатива», где был с первого и до последнего дня существования: по-нынешнему я работал экспертом кинопроизводства, а в самый последний момент возглавил отделение кино. После как представитель советской стороны сделал несколько фильмов с английскими телекомпаниями. А когда советское кино накрылось медным тазом, устроился в строительный магазин OBI. Вышел на пенсию в 63.
Убежденно живу один — мне так удобно. Близких друзей нет, с родственниками не общаюсь — я предпочитаю оставаться свободным. В свои 69 я справляюсь со своими проблемами сам. Если только мешают какие-то возрастные болезни. По хозяйству делаю все: готовлю весьма и весьма неплохо, убираюсь без клининговых компаний — что я, совсем без рук? Абсурдно кого-то пускать домой. Да, сейчас пыль на полу лежит — лень убрать. Могу проспать целый день, а ночь просидеть за компьютером, но у меня никогда не может быть грязной посуды. Ложусь я иногда и в шесть, раньше двух не ложусь — обычно сижу в интернете: читаю всякие сплетневые дела… Люблю музыкальные, несколько бредовые программы, всевозможные танцы — все, что обладает динамикой. Я не гуляю — дела дома, в частности интернет. Могу просидеть дома три дня.
До 55 лет я минимум пять раз в неделю ходил в бассейн, в качалку еще начал ходить в тот момент, когда это было объявлено буржуазной культурой — привез из Парижа первые журналы, касающиеся бодибилдинга. Сейчас в силу лени сижу дома, хотя говорю себе: пора. Точно так же не могу переломить себя, чтобы бросить курить.
Когда я приехал в Москву из Карелии, то сразу же пришел в театр — в ЗИЛ, который даже по нынешним временам оценивался бы современным и профессиональным, даже с поворотным кругом. Потом я посмотрел спектакли Спесивцева и ушел к нему. После этого покатилось. Во ВГИКе встал с другой стороны камеры — уже был в новом статусе (не принято администратору съемочной группы заходить в кадр), а сейчас подумал: фигли я сижу? Вспомнил театральное прошлое и в 63 года начал сниматься.
И я стал моделью: и в кино снимаюсь, и в клипах, и подиум был. Но мне не всегда нравится эстетика съемок возрастных людей. В фильме «Дедлайн» нас положили в гробы. Я категорически сказал: «Бл**ь, я гроб даже трогать не буду», — все весьма индифферентно к этому относились, но для меня это было категорически невозможно. Меня это отвращает и дико смущает. Тем более что при моем достаточно высоком давлении я и сам могу там быстро оказаться. Но меня убедили — надо. Скрипя зубами, согласился.
Смерти я боюсь в том смысле, что не все отомрет, и я почувствую физическую боль. В загробную жизнь я не верю — полный абсурд. Но шутить с ней я себе не позволяю.
Фото: из личного архива моделей, vk.com/Борис Кудряшов, vk.com/Антонина Медведева (Серёгина)