Экономист Алексей Марков написал книги с бодрыми названиями «Хулиномика», «Криптвоюматика» и «Жлобология», а на подходе труд «Капитал. Как сколотить капитал, как его не потерять и почему нам его так не хватает». Пишет о непонятном Марков очень доступно, с матерком, объясняя экономику на пальцах как друзьям, а не студентам: «Некоторые даже жалуются, мол, где же тот пионерский угар, который был в первой версии книги, и верните, пожалуйста, х*и».

Но, допустим, в новом издании «Хулиномики» Марков говорит, что без слова «п***ец» никак, больно все хорошо описывает. А также остался авторский юмор, нацеленный на бесящихся от расизма, мизогинии и шовинизма читателей. В той же манере Марков поговорил с «Москвич Мag» о том, что многих волнует — судьбе российской экономики и среднего класса.

Вас называют экономистом-панком — дарит ли панковская идеология какой-то альтернативный подход к классической науке?

Мне не хотелось бы прослыть панком, ведь я рокер! Альтернативный подход — вряд ли, но манера изложения у меня, конечно, нетрадиционная. Я стараюсь объяснять сложные явления, термины и закономерности человеческим языком. Многим это не нравится: некоторые особо ретивые профессора Высшей школы экономики даже возмущаются, что мне за 10 минут удается простыми словами выразить то, на что у них уходит целая лекция. Но профессора эти липовые — я слышал, в ВШЭ даже не обращают внимания на плагиат в диссертациях.

Еще Ричард Фейнман, знаменитый нобелевский лауреат, очень точно подметил: если вы не можете объяснить что-то шестикласснику, значит, вы и сами этого не понимаете. У меня получается. А если кого-то пугает дерзкая лексика — это повод обратиться к психологу, поработать над своей испорченностью. Или хотя бы перечитать «Незнайку на Луне».

Вы пишете, что множество товаров и услуг, определяющих американское технологическое лидерство, было придумано как раз в золотой век американского капитализма. Какие отечественные открытия до сих пор дают импульс нашей экономике?

Прежде всего остатки былого величия присутствуют в отечественной фундаментальной физике. Мы все еще очень хорошо умеем строить атомные электростанции, только продать их теперь стало куда сложнее. В кредит их «приобрести» готовы многие страны: и в Азии, и в Африке, и даже в Южной Америке, вот только платить за них они пока не очень хотят. В космических технологиях мы, к сожалению, лидерство теряем, но надежда еще теплится: это и огромный рынок, и задел у нас все еще имеется, хотя индийцам уступать, конечно, обидно.

Как изменилась структура российской экономики за полтора года СВО?

Некоторые изменения мы заметили почти сразу: резко (в полтора раза) подорожали автомобили и запчасти к ним. А некоторые стали заметны лишь со временем. Проблемы испытывает авиастроение: к сожалению, производство современных авиадвигателей мы освоить пока не смогли, хотя пытаемся, и свои самолеты производим штучно, а не на конвейере. С микропроцессорами и интернет-оборудованием тоже беда, хотя вроде бы попытки организовать локальное производство уже появились. Но можно отметить интересный положительный эффект: в какой-то момент предприниматели начали понимать, что ситуация изменилась окончательно и бесповоротно, поэтому хочешь не хочешь, а придется организовывать качественное производство здесь. И мы уже начинаем замечать, что локальные производители в технологически несложных отраслях (одежда, например) поднимают голову.

Что стало и будет дальше в России со средним классом?

Сейчас происходит заметное выравнивание доходов населения. Многие высокообразованные и высокооплачиваемые специалисты покинули страну (собственно, если размышлять трезво, только у них и была такая возможность). Вместе с тем у людей, которые не надеялись на высокие заработки, внезапно появился шанс заработать неплохие деньги на службе по контракту или в оборонной промышленности.

Напомню, что Вторая мировая война послужила гигантским уравнителем для всего мира: богатых и бедных стало меньше, а среднего класса — больше. Как бы мы ни относились к боевым действиям, нужно признать, что многие люди, которые не могли найти себе ни места, ни заработка в мирное время, сейчас устроены куда лучше, чем раньше. Вместе с тем не надо забывать, что военные действия производят в основном разрушения и на этом «фундаменте» долгосрочную пользу для экономики построить не получится. Пусть для ВВП страны произведенный мост и произведенная ракета дают одинаковую прибавку. Но что происходит с этим ВВП, когда ракета попадает в мост?

Как вообще после распада СССР формировался средний класс в России? В чем отечественная и мировая ошибка, что эта прослойка ничтожно мала? Вы приводите приблизительно одинаковые цифры: «Если взглянуть на весь мир целиком, мы увидим следующую картину: 70% самого бедного населения земного шара владеют всего 3% мирового богатства…  В России ситуация ничуть не лучше, чем в среднем по миру. Почти всеми финансовыми активами страны (около 90%) владеют всего 3% олигархического населения».

В Советском Союзе было два класса — номенклатура и пролетариат. Пролетариат думал, что он и есть власть, но на деле все было несколько иначе: власть Советов сначала превратилась во власть большевиков, а ближе к концу Союза — в гнилую империю престарелых партийных бюрократов. В 1990-х персонажи, близкие к правительству, резко и необоснованно обогатились, скупив советские активы в сто раз дешевле себестоимости. А основная масса людей осталась с заряженной Кашпировским водой, билетами МММ и ваучером, по которому Чубайс пообещал «Волгу», да вот беда, вместо этого сбежал по следам Остапа Бендера.

Правда, нельзя забывать о приватизации квартир — это та (единственная) часть приватизации, которая удивительным образом удалась, создав не существовавший в СССР класс собственников.

Слишком тонкая прослойка среднего класса — причина многих бед: едва заметный экономический рост (посмотрите на последние 5, 10, даже 15 лет), низкая продолжительность жизни, слабость общественных институтов, отсутствие доверия между людьми. Все это преодолимо. Нужно лишь, чтобы чиновники были заинтересованы строить классное государство, а не обворовывать его. А суды бы защищали закон, а не тех, кто выше его.

Повлиял ли запрет въезда на собственных машинах россиян в ряд стран ЕС на мелкий бизнес? Зачем вообще была принята такая санкция — это вопрос психологического воздействия или в этом есть что-то практическое?

Это скорее акция «пни лежачего». Как напакостить тем немногим россиянам, у которых остались хоть какие-то (родственные, дружеские, экономические) связи с Европой? Запретите им въезжать в ЕС на собственных автомобилях, отнимите у них одежду (такой запрет тоже рассматривался) и вообще право выглядеть человеком. Может быть, тогда они начнут каяться и посыпать голову пеплом? Пожалуй, нет.

Вы против ограничения доступа россиян к иностранным акциям. Учитывая, что наша экономика составляет 2% от мировой, делает ли это им погоду? Как это отразилось на нас?

Им не делает, нам — да. Иностранные акции — прекрасный инструмент диверсификации портфеля. Блокировка зарубежных активов больно ударила по российскому среднему классу, который пытался интегрироваться в мировую финансовую систему. К сожалению, не получилось. С другой стороны, мир оказался больше, чем думали недружественные нам страны — теперь мы будем искать варианты инвестиций на других, более дружелюбных к нам рынках. И найдем.

Как сейчас выглядит внутренний российский рынок, куда инвестировать? Долго ли мы сможем прожить без мировых акций?

Прожить, конечно, сможем, хотя кто-то из уехавших «экономистов» уже несколько раз предсказал российской экономике крах. Но Россия, видимо, оказалась больше, чем они думали, а уж мир — гораздо, гораздо больше. Инвестировать нам сейчас сложнее, чем раньше (русским деньгам на Лазурном берегу уже не рады), а искать инвестиции для своих проектов нам стало на порядок труднее. Вместе с тем опыт, например, Ирана показывает, что вполне можно развивать внутренний финансовый рынок, зарабатывать на нем, выводить компании на биржу и продавать акции простым инвесторам. С одной стороны, ничего другого нам не остается, с другой — это все выглядит не так уж плохо, и прожить без иностранных акций, видимо, получится.

Вектор для развития, конечно, есть: Азия наряду с мощным внутренним производством и строительством собственной инфраструктуры. Жаль, что мы не начали строить ее 20 лет назад, а очнулись только сейчас.

Фото: личный архив Алексея Маркова