Журналист и PR-специалист с несколькими десятилетиями стажа, организатор мероприятий, лектор и консультант, возглавляла журналы (в том числе «Домовой», служивший альтернативой глобальным глянцевым франшизам), выводила в жизнь отечественные бренды и московские проекты в области моды, красоты и светской жизни. В ноябре стартует публичный проект «Парфюмерный лекторий на Тульской», где Комиссарова будет читать лекции.

Я окончила среднюю школу в ближнем Подмосковье, ухитрилась при всего двух четверках в аттестате не поступить в Иняз, волею судеб попала в редакцию «Вечерней Москвы», где тотчас же поняла, что лучше журналистского мира ничего себе не представляю. Поступила в МГУ на факультет журналистики. Училась, а параллельно на работе, в редакции, начинала, как многие недавние школьники, с курьера, а уходила из редакции с должности редактора номера. Умею в газетном деле практически все благодаря этой школе жизни. Как шутил в «Вечерке» в пору моего курьерства главный редактор, великий человек Семен Давыдович Индурский, «курьер и главный редактор — самые незаменимые люди в газете. Если вдруг на работу придем только мы с тобой — газета выйдет в нужное время и в нужном виде!»

И часто потом доводилось формально менять профессию?

У меня ощущение, что вообще никогда не приходилось. То есть места работы, конечно, менялись (хотя тоже нечасто — за всю трудовую биографию я насчитала лишь шесть таковых), но по сути я всегда занималась примерно одним — что-то придумывала, а потом оформляла либо в слова, либо в какие-то действа. И всегда это было и остается вокруг моды и красоты.

Какая из перемен понравилась больше всех и почему?

Мне кажется, они все были к лучшему, перемены эти. Как-то эволюционно все происходило. В какой-то момент у меня даже появилось не совсем приятное ощущение, что я всегда в жизни плыву по течению. В том смысле, что жизнь постоянно подкидывает мне какие-то новые повороты и возможности, а я просто на них соглашаюсь. Правда, один очень умный друг раз и навсегда меня успокоил, объяснив, что жизнь предлагает нам перемены, лишь когда мы к ним готовы и даже заслужили их. А самая важная перемена была, наверное, когда я рассталась с родной «Вечеркой», проработав там 20 лет. Аккурат в тот момент, когда я немножко заскучала, два Ивана — Подшивалов и Демидов — затеяли журнальную франшизу безумно тогда популярной телепрограммы «Я сама» и позвали меня в главные редакторы. Идея была интересная, хотя и вполне утопическая — по-настоящему массовый недорогой журнальчик для умных женщин. «Массовый для умных» – очевидно же, что это оксюморон. Прожила эта утопия недолго, но опыт был очень увлекательный, избавивший меня, кстати, навсегда от боязни карьерных перемен. И к последовавшим потом предложениям по-взрослому заняться общественными связями я оказалась вполне готова. С компанией «Джамилько» мне довелось прожить лучшие времена в ее истории — открытие первого в России бутика Dior, рождение концепт-стора James на Тверской, незабываемые пресс-показы в пространстве «База 14» в Столешниковом переулке… Просто-напросто «все, что вы хотели знать о моде, но боялись спросить»: и коммерческая, и организационная, и творческая, и человеческая, все стороны этого сложного бизнеса там были. Но наверняка где-то в книге судеб уже прописана была моя нынешняя ипостась парфюмерного лектора — не зря же случилось в моей жизни руководство московским представительским офисом компании Yves Saint Laurent Parfums. Вообще-то я не слишком корпоративный человек, потому и стала в конце концов самозанятой. Но какой же это бесценный опыт — работа в компаниях с мировым значением и мировыми масштабами! Легенды перестают быть чем-то отвлеченным, превращаются в реальных людей, с которыми ты работаешь бок о бок. А учиться и совершенствоваться ты можешь на лучших образцах не в теории, а на практике.

Что было сложнее всего?

Может, то, что по-настоящему трудно было осваивать, я и не бралась осваивать? Я обожаю делать то, что у меня получается. И резко теряю интерес, когда результат плохой. Да, вероятно, это мой недостаток. Но, с другой стороны, я всегда помню древнеримский девиз, который когда-то вычитала у Стругацких в романе «Понедельник начинается в субботу»: «Там, где ты ничего не можешь, ты ничего не должен хотеть». Остается лишь благодарить мироздание за то, что хорошо получается у меня довольно многое. Иначе и не знаю, что бы было.

Девяностые годы, когда рынок делал масштабные скачки в разных направлениях, были временем, когда все учились на ходу. Что оттуда запомнилось как самое удивительное и неожиданное?

На самом деле, это было отличное время! Я его во всяком случае таким запомнила. Именно в 1990-е проекты в области моды и красоты, которая мне всегда была близка и в чисто журналистском смысле, рождались во множестве и успешно профессионализировались. Как в песне — «все было впервые и вновь». Визиты первых лиц западных компаний, открытие магазинов, лихорадка модных показов, зарождение местных модных недель — это все девяностые. Новая реальность возникала прямо на наших глазах, обнаруживая явный вакуум по части профи, которые могли бы эту самую реальность обслуживать. Именно в тот момент многие журналисты, кто хоть как-то был в теме, стали пробовать себя и в PR, и в event-менеджменте. Мне этот условный путь с первых рядов fashion show на backstage (и обратно!) дался легко и естественно. Настолько, что в самом начале 2000-х стал возможен такой масштабный проект, как Moscow Fashion Week. Пять лет, то есть десять сезонов показов. В каком-то смысле я приложила «организационную руку» к становлению российского прет-а-порте: именно в рамках этого проекта показывали сезонные коллекции Олег Бирюков, Людмила Мезенцева, Владимир Зубец и другие дизайнеры.

Кем вы себя считаете сейчас — журналистом, пиарщиком, лектором, организатором — или всем одновременно? Вообще правильно ли человеку нашей профессии придерживаться одной специализации или работа идет качественнее, если представлять себе не понаслышке, что и как делают смежники?

Сейчас мое любимое — это лекции. Но все перечисленные ипостаси мне очень нравятся. Они очень родственные. И ни от одной из них я никогда не отказывалась насовсем. А еще я уверена, что однозначно лучшие пиарщики получаются из тех, у кого журналистская закалка крепкая. Это очень полезно — знать жизнь «по обе стороны баррикад». Я из тех, кто навыками пиарщика овладевал «в поле», так сказать, без отрыва от решения практических задач. И в процессе всякий раз убеждалась, что уметь надо многое. Впрочем, чем выше статус пиарщика и чем масштабнее его проекты, тем важнее быть хорошим организатором, уметь руководить людьми. Хотя это справедливо для любой области деятельности, конечно.

В моей работе важно умение чувствовать драматургию мероприятий — когда ты понимаешь, что и в какой момент должно происходить, чтобы впечатления у людей совпали с твоими ожиданиями. А еще умение проводить кастинги. Не представляете, какое это редкое умение! А я отшлифовала его еще в джамильковские времена, когда едва ли не каждые две недели проводила пресс-показы разных марок.

Расскажите что-нибудь страшное. Как что-нибудь едва не сорвалось, но все же не сорвалось.

Не припомню из собственной истории ничего страшного. Но есть две истории из практики коллег, в которые я была вовлечена: в одну — как приглашенный на мероприятие журналист, в другую — как один из подрядчиков. Они стали для меня примером того, чего ни в коем случае не должно случиться со мной, дабы я не провалилась сквозь землю. Первое — это когда очень большая компания (а вернее, ее PR-отдел) настолько переоценила свое величие, что пренебрегла сроками оплаты площадки. А ее хозяева пошли на принцип. В результате добрая сотня гостей оказалась перед знаменитой, но закрытой дверью, возле которой стыдливая табличка предлагала проследовать в автобусы, которые перевезли сквозь вечерние пробки людей просто в офис этой самой великой компании. Вместо затевавшегося праздника и фанфар — эдакий «пикник на обочине» (благо кейтеринг сумел перевезти еду) и, как понимаете, активное обсуждение скандала. А еще был потрясший мое воображение случай, когда в одной из стран Магриба в жару затевалась грандиозная снежная вечеринка для грозного заказчика и с внушительным бюджетом. А часа за три до начала мероприятия выяснилось, что есть все: роскошная площадка, престижный ведущий, еда-напитки, модели для показа (я, собственно, лишь за него отвечала), приближающиеся гости, но нет… снега. За две недели агентство-организатор (очень, кстати, известное и недешевое) не смогло решить вопрос с местной таможней, понадеявшись, что все как-то рассосется… Наблюдать за тем, как организаторы пытаются избежать объяснений с заказчиком, было и неловко, и поучительно. В тот момент я поклялась самой себе, что сделаю все, чтобы такого избежать.

Что вы считаете однозначно профнедопустимым для пиарщика (в смысле, чего надо не уметь, чтобы бежать менять профессию)? А для журналиста?

Я думаю, ничто не фатально, кроме глупости. Правда!

Чего вы как профессионал не прощаете смежникам и поставщикам?

Постепенно научилась многое прощать. Но на это ушли годы (смеется).

Много ли у вас было возможностей сравнивать работу в Москве и других городах? Что можно назвать отличительной чертой московской профессиональной среды? Как она изменилась за то время, что мы ее наблюдаем?

В Москве все всегда быстрее. Это точно. А профессиональная среда разрослась и формализовалась. Работать стало проще и удобнее, поскольку есть уже индустрия. Не скажу, что интереснее, но удобнее.

И мой любимый вопрос: чего я не спросила?

(Делает удивленное лицо. Это лестно!)

Светлана Комиссарова ведет телеграм-канал «Парфюмир Светланы Комиссаровой» @t.me/parfumir

На лекции можно записаться здесь. 

Фото: Ольга Ефремова