Недавно мы обсуждали с растаманом и музыкантом Герой Моралесом, который сейчас находится в Израиле в подвешенном состоянии — в процессе получения гражданства, что он не может выйти из дома в Тель-Авиве, чтобы не встретить хотя бы двух московских знакомых. Издательство «Вести. Израиль по-русски» со ссылкой на Министерство алии и интеграции сообщает, что ожидающееся по итогам 2022 года число репатриантов составит 64 тыс. человек, около 70% — из России и с Украины (до этого рекордом считался 2000 год с его 60,2 тыс. возвращенцами).
«Москвич Mag» узнал у репатриантов, как они уезжали, от чего отказывались и с какими трудностями столкнулись.
Михаил, менеджер по развитию бизнеса в международной компании:
У меня никогда не было идеи получить израильское гражданство — тему я начал копать недавно: знал, что бабушка по папиной линии жила и умерла здесь, и папа в 2015 году был здесь похоронен.
Процедура прописана четко: есть куча гайдов по генеалогическому древу, чтобы понять, имеешь ли ты право репатриироваться; еврейство в основном передается по женской линии.
Сначала мне дали контакты агента, которая помогает таким, как я, разобраться в местном крючкотворстве. Естественно, не бесплатно, и в госструктурах таких не любят: она очень просила не говорить о ней на приемах у консула — делать вид, что я во всем разобрался сам. Вполне четкий прайс-лист — я не один, с женой: около 2 тыс. за одного, столько же за двух, если подаемся одновременно. Две тысячи — подготовка документов, две — сопровождение, 500 долларов за открытие банковского счета, еще за 500 можно вместе с ней получить права.
Уверенности в успешной репатриации не было никакой, потому что у меня были небольшие проблемы с документами. Моя основная зацепка — бабушка. Чтобы вся линия выстроилась, мне нужно доказать консулу, что я — это я, а моя бабушка — моя бабушка. Для этого нужны свидетельства о рождении, от меня до бабушки, плюс свидетельства о браках. У меня не было ничего, кроме моего свидетельства о рождении, где говорится, что я — русский, мама — русская, папа — украинец. Единственное мое документальное подтверждение — свидетельство о смерти отца на иврите, которое я получил в один из приездов в Израиль, когда искал папину могилу. Получить документы с Украины о папином и бабушкином свидетельствах о рождении сейчас невозможно. Стресс был очень сильный — и не зря.
Самая первая проверка — в аэропорту: сейчас огромная алия из России. Сами израильтяне говорят, что за последние 30 лет, когда наши соотечественники начали уезжать в Израиль, не было столько русских. Они придумали первичную проверку в аэропорту, когда ты идешь не на паспортный контроль, а к двум сотрудникам. К ним стоит огромная очередь из очень уставших русских людей. Они проводят первичную проверку и уже там могут отсеять, чтобы не тратить время консула. Парня перед нами отбрили с фразой «Ты не еврей — ты сын еврея», хоть он и может находиться в стране как турист, но смотреть было жалко. Нам же сказали: «Дерзайте!»
Когда мы пришли к консулу с небольшим набором документов, эта женщина общалась с нами хоть и по-деловому, но дружелюбно. Сразу оговорюсь: здесь все люди с чувством юмора — оно немного в сторону черного, циничного. Они любят подтрунивать, особенно над недавно приехавшими. Рассказываю ей, что мы новые репатрианты и хотим получить гражданство — даю небольшой набор наших документов (свидетельство о смерти папы и мое свидетельство о рождении). Она берет их в руки и просит свидетельства о рождении папы и бабушки. Объясняю, почему их нет. Тут она выдерживает мхатовскую паузу, внимательно смотрит нам в глаза, разводит руками и говорит: «Извините, тогда вы зря приехали — ничем не могу вам помочь». Встает и ковыряется в каком-то шкафу, наблюдая за нами, бледнеющими и сползающими под стол. Поверьте, очень неприятно. Моя жена Оксана начинает что-то мямлить. Я на нее смотрю так, что она понимает — говорить не нужно: я просек, что это какая-то игра. В этот момент женщина-консул возвращается за стол, насладившись зрелищем. Начинает деловым тоном быстро с нами разговаривать, задавая вопросы уже по делу: кто из родственников есть в Израиле, был ли я в Израиле до этого. Я ей рассказываю, что у меня здесь есть тетя — папина сестра, с которой мы много лет не общаемся — консул предлагает спросить документы бабушки у нее, но я объясняю, что даже номера не знаю — ей 80 лет, никакого фейсбука* нет, я пытался ее найти. Она открывает компьютер: у них в компьютере такие архивы — начиная с Иисуса Христа! — там свидетельство о рождении и бабушки, и папы, и его сестры, и номер ее телефона есть, хоть и очень старый (видимо, она по коду поняла) — не дозвонилась. Говорит, мол, что поделать, разыскивайте тетю, приходите в следующий раз, а я понимаю, что, учитывая плотность записи, это через несколько месяцев. Сижу молчу. Она опять берет паузу, сосредоточенно хмурится, резко хватает телефон и бодро с кем-то говорит на иврите. Через пять минут заходит помощница и заносит пачку распечатанных документов: она с довольным видом целуется с секретаршей, говорит, что теперь она ее должник — еще одно мини-шоу для нас. Видимо, ей принесли выписки из наших архивов. Начинает смотреть, попутно задавая мне статистические вопросы по нашим документам. Идет кросс-проверка. Я вообще думаю, что основная цель консульской проверки — сверить данные, выстроить ниточки: очень много несут поддельных документов. Больше всего меня удивил момент, когда она спросила, где познакомились и когда поженились родители. Спросила о трудовой книжке мамы, тут я с благодарностью повернулся к жене — не знаю, какая звезда ей блеснула (видимо, звезда Давида), но она почему-то взяла ее, хотя это наименьший в списке приоритетности документ, ведь моя мама русская и к еврейству не имела отношения. Консул все комментирует, сверяет, возвращает мне книжку, встает, поворачивается к окну, секунд пятнадцать в него смотрит, разворачивается и говорит: «Поздравляю, вы прошли консульскую проверку и можете претендовать на гражданство Израиля». Вот такое мини-шоу у нас было.
После выхода от консула надо заполнить анкету на шести листах — исключительно на иврите. По идее, должен помочь секретарь консула, но у них завал — они вообще не справляются. Тут пришла на помощь наш агент. Потом нужно записаться на получение внутреннего паспорта — он называется «теудат-зеут», такая ламинированная бумажка, чем-то похожая на права. Но агент сказала, что их скоро выводят из обращения, лучше сразу подать на биометрию — карточку. Что мы и сделали и заодно подали документы на международный паспорт — «даркон», что привлекает многих людей, он дает безвизовый въезд в 120 стран. Интересный нюанс: документы присылают только на почту, то есть вам нужно где-то жить, оставлять этот адрес в министерстве, куда паспорт привезет курьер — его бросают в почтовый ящик. Или (это дополнительная услуга) курьер может вручить лично в руки — за день приходит ссылка на отслеживание и пин-код для получения документов.
Дальше оформление корзины абсорбции, включающей в себя денежную помощь — вас в прямом смысле поддерживают деньгами (что раньше делалось прямо в аэропорту — сейчас дают только бесплатную сим-карту на три месяца, справку типа медицинской страховки и, если нужно, организовывают такси). Денежные плюшки действуют год, плюс вам могут компенсировать часть аренды за квартиру. Если вы покупаете машину, для новых репатриантов на новые автомобили скидка 10–15%. Государство, надо отдать должное, обеспечивает вспомогательные вещи.
В Москве у меня осталась ипотека — надеюсь, благодаря аренде получится хотя бы выйти в ноль. И работа в международной компании, производящей пищевые ингредиенты — приходится изучать систему двойного налогообложения. Как буду дальше зарабатывать деньги, пока не знаю.
Живем мы в Нетании — русских столько, что у меня впечатление, что мы в Анапе или Сочи. Я очень благодарен этой стране за то, что она делает для таких, как я.
У меня двойное, а сейчас тройное гражданство: из России уехала, потому что моя мать в Одессе, у нее там квартира, и это время она решила провести там. Я решила не ехать в Нью-Йорк, где живу с девяти лет, не поехала обратно, а поехала в Израиль, чтобы быть ближе к матери.
Решение о репатриации я приняла легко. В Израиле у моей матери много друзей — было где остановиться: 28 апреля я пересекла границу с Эстонией, потом оттуда уехала в Латвию, где тоже были друзья — посидела у них две недели, улетела в Израиль. Я еврейка — в Америку в 1989 году мы уезжали с выездными визами в Израиль, и, как выяснилось, у них остались данные семьи по той выездной линии из Советского Союза. Я позвонила из аэропорта в организацию «Натив», которая занимается репатриацией евреев. Они мне отказали, объяснив, что я не еврейка — я так понимаю, что многим, кто сюда сейчас приезжает, отказывают прямо в аэропорту.
Я снова поехала к друзьям своей мамы, затем за мной приехали из Хайфы, где я пошла и записалась к консулу, работающему в «Нативе» — человеку, который решает, имеешь ли ты право репатриироваться. В нужный день я пришла и принесла с собой кучу всяких документов, включая кипу свидетельств о рождении всей семьи. Со стороны консула тоже было заметное сопротивление: я провела там час, расплакалась — сижу, человек объясняет, что по внешности видно — я еврейка, но по документам я армянка, потому что мама у меня числится как армянка (была одна армянская прабабушка). Через час он мне сказал, что я все-таки имею право на репатриацию, дальше по процедуре, если бы у меня были все справки на руках, я бы спустилась на этаж ниже, и мне бы выдали гражданство. Но оказалось, что мне нужны две справки из Америки и одна из России: справки о несудимости обычно Израиль просит от всех, но для русских граждан сейчас их отменили. В начале мая это было так: из России мне была нужна справка из ЗАГСа, подтверждающая семейное положение, а из Штатов — декларация, что я не состояла в браке, и справка о несудимости из ФБР. Именно последняя делалась очень долго, я застряла в этом процессе, даже пришлось обратиться к юристам, чтобы они добыли для меня эту справку, что было недешево, плюс заверить ее у нотариуса, плюс сделать доверенность — все про все полторы тысячи долларов. Из Америки все шло очень долго. А справка из России оказалась самой простой — ее и по доверенности выдают, и стоит недорого. Когда все справки были на руках, я пришла обратно, и мне прямо на месте выдали гражданство. Дальше корзина абсорбции, где полагается «ульпан» — уроки иврита — и медицинская страховка. Получила гражданство — занимаюсь такими делишками: учу язык, хожу по врачам, интегрируюсь в общество.
Зачем вообще, имея американский паспорт, получать израильское гражданство? Иначе я бы прожила здесь три месяца, а потом пришлось бы покинуть страну на следующие три. Могла здесь жить и без документов, но это неудобно. У меня нет планов в ближайшее время возвращаться в Россию и в Америку тоже, а больше некуда. Полтора года назад я вернулась в Россию: бросила квартиру, которую снимала в Нью-Йорке с 14 лет, закрыла банковский счет, телефон у меня американский действующий до сих пор есть, но там мне теперь надо восстанавливать ежедневную бытовую жизнь, хотя в Америке у меня друзья и родственники, просто была причина, по которой я переехала временно в Россию: я устала от Нью-Йорка за последние 30 лет, в родном городе казалось, что полегче, но потом все резко изменилось. Я решила попробовать Израиль — хочу здесь официально быть, иметь права, голосовать и так далее. Как пожизненно путешествующий человек хочу, чтоб Израиль был моим постоянным местом проживания.
Я еще не репатриировался, говорю с вами за день до консульской проверки, сам процесс довольно трудоемкий, собрать нужно все до сотого колена — доказательства родства, еврейства. Скорее всего, мне на консульской проверке в отличие от моих родителей откажут — у меня же доказано четвертое колено. Зато сейчас приняли новый закон, что четвертое поколение может получить ВНЖ до конца спецоперации.
И его мне дадут практически 100%, как только родители получат гражданство. Надо ли оно мне? Я не очень уверен. У меня здесь много знакомых врачей: минимум человек пятьдесят приехали сюда сейчас, а еще же огромное количество медицинских топ-менеджеров и главных врачей московских больниц, кто свалил после февраля, но до призыва. То есть комьюнити хорошее. Плюс родительские друзья, которые уехали уже 30 лет назад. Знакомых в каждом городе можно найти, чтобы посидеть выпить пива и обсудить дальнейшие планы. Но сейчас такое время, что их можно найти в любой стране.
В Москве я оставил все: очень хорошие работы, которые приносили помимо удовлетворения неплохую финансовую подушку, за счет которой я сейчас живу. Работу за такие бабки я не найду, скорее всего, лет семь. Я был заведующим отделением крупного реабилитационного центра, а также по совместительству доцентом кафедры и консультантом по медицинским продуктам одной крупной IT-компании. Плюс сторонние проекты, которые я брал по выходным и вечерам — клинические исследования, клинические апробации оборудования. Все вместе в плохие времена приносило тысяч 400, а до 700 тысяч хоть и сильно напрягаясь, но я мог иметь. Двенадцать тысяч долларов в месяц — охренительная зарплата даже для США, так там еще нужно было бы отдавать 30% налогов. Правда, были большие траты: съемная квартира, сад для ребенка.
Но при этом я и уехал исключительно из меркантильных соображений. Правда, решение принималось за несколько часов: в последнюю секунду были написаны заявления на отпуск на два месяца — я еще думал, что вернусь по результатам консульской проверки. Но меня уволили через две недели. Я еще и заплатил, чтобы уволиться, так как свой отпуск я отгулял за год, а уволился раньше, и эту разницу нужно было обратно вернуть — девять с копейками тысяч, чтобы меня выкупить. Это нормальная бюрократическая штука, но на фоне всего остального очень смешно: чтобы уволиться, мне пришлось заплатить денег.
Одни мои знакомые, уволившись и закрыв все вопросы за день, уехали за три дня до меня — я еще сидел чесал репу. Проснулся: все вокруг нагнетают — слухи, что закрывают границу. И я подумал: остаться здесь навсегда?.. Без возможности выехать?.. Ладно, думал, с призывом мне Первый мед еще помог бы разобраться — почти на всех своих сотрудников они смогли сделать бронь. Многие мои друзья-коллеги остались, потому что «кто-то и на передовой должен лечить людей» (если их вдруг призовут, конечно) — это тоже позиция.
Но было понятно, что надо уезжать. Когда мои друзья с миллиардными оборотами бизнесов начали целиком закрывать свои дела: маркетинговые и рекламные агентства, бизнес по аренде — весь событийный маркетинг просто схлопнулся, ничего не осталось. И кто был бы моими пациентами, учитывая, что отделение платное, тоже не очень понятно. Наблюдаю, что у коллег в частном секторе медицины сильно снизилось количество и качество пациентов, средние чеки упали — сначала они быстро выросли, потому что народ начал все долечивать, чтобы уехать.
Я уехал, потому что нет перспектив — и у меня, которому 33, и это не конец моей карьеры, и у моего ребенка, которому пять. Пока я еще чего-то могу, может, даже работать не доктором, у меня много других опций — T-shape компетенций, как сейчас модно говорить. А подтверждение медицинского диплома — отдельная песня в любой стране.
В Израиле всем абсолютно пофигу, кто ты и откуда. Миллиард украинцев-репатриантов — никаких вопросов друг к другу ни у кого не возникает. Половина народа в сфере обслуживания говорит по-русски, а Тель-Авив — тот весь целиком!.. И Бат-Ям целиком русский, в Иерусалиме много русскоговорящих, в Нагарии, где я сейчас, это почти рядом с Ливаном.
Зачем мне вообще Израиль? Мне нужен синий паспорт, история в этом. С ним открывается очень много возможностей, а с российским паспортом вопросы. Я продолжаю свои удаленные проекты — их у меня было много, когда уезжал. С одной из компаний, с которой я постоянно работал, закончил свои отношения пару дней назад — они боятся проверок. Мы все закрыли и расстались. Сейчас у меня остался один незакрытый долгосрочный контракт до конца года — на этом мои финансовые отношения с Россией закончатся полностью. Я провожу онлайн-консультации, но это разовые вещи.
Работать здесь врачом мне есть где — подтвердить диплом и выучить иврит займет примерно полгода. В целом нет никаких проблем. Я не уверен, что мне нравится здесь жить, хотя я не очень понял. Много чего не так: цена на все в два раза выше, чем в Москве, а что-то и в три, жилье — в четыре. Хотя доктором ты зарабатываешь больше, чем в Москве, но не вчетверо больше. Квартира за полтора миллиона долларов в Москве — Фрунзенская набережная, а здесь — хорошая маленькая квартира где-то в городе Тель-Авиве. Недвижка здесь всегда была очень дорогая, а состояние некоторой оставляет желать лучшего. Понятно, что в районе, где не выговоришь, сколько стоит дом, все хорошо. Так что пока мне просто нужен паспорт. Возможно, я еще передумаю, но пока мне жизнь в Израиле не кажется классной идеей.
Где-то около двух лет назад я, зная о своих еврейских корнях, начал задумываться о том, чтобы получить гражданство — начал неспешно совершать движения в эту сторону. Что меня к этому подтолкнуло? Мой пивной бизнес: сеть «Пивотека 465», крупнейшая московская сеть локал-баров. Бизнес так устроен, что сезон — традиционно летние месяцы, а все остальное: снег, дождь, всякий мрак — выручка падает, настроение тоже. Бизнес развивался: франшиза продавалась, новые точки открывались. Потом наступил коронавирус, а мы так ждали, что зима закончится. Но начался локдаун — и полная жесть. К мыслям, что Москва не особо столица пивного мира в плане погоды, появилась идея двигать в сторону Израиля. Изначально думал о гражданстве и этой стране как о втором аэродроме, куда можно перенести часть бизнеса.
Документы я собирал не сам, через компанию «Российско-израильский консультационный центр», готов порекомендовать: они меня постоянно дергали, отправил ли я запрос… Таким образом я собрал все документы для того, чтобы иметь возможность репатриироваться: 4 февраля 2022 года отправил их в консульский отдел посольства Израиля в Москве, через три недели началась спецоперация, и я удивился, как же повезло, что я не в процессе собирания справок, а уже отправил документы. Настроение у меня ухудшилось — добавился этот негативный фактор. Все же зависит от бизнеса: если бы я занимался производством бронежилетов или тактической обуви, я бы захлопал в ладоши и открыл несколько филиалов. Я же люблю, чтобы солнце светило, пиво лилось рекой — гедонизм! Душевная атмосфера, как мне тогда казалось, максимально накалилась — мы стали ждать приглашения на собеседование в консульство и понимать, что мы идем не за вторым гражданством, а переезжать на 5–10 лет или насовсем.
Я понял, что бизнес надо продавать — все точки, кроме нашей первой «Пивотеки» на «Молодежной», были во франшизе. Понимая, что грядет отъезд, я стал тему педалировать — предложил точку коллегам-конкурентам из сети 69 Pints, с одним из владельцев мы давно знакомы. И Александр сам из Кунцево, часто захаживал в гости. Когда предложил ему купить, он не сразу согласился, но в итоге я вышел из бизнеса. По деньгам продал нормально, особо не жалуюсь.
31 августа у нас была консульская проверка, мы получили визы репатриантов и, собственно, начиная со следующего дня могли выезжать. Обратились в «Сохнут» за бесплатными билетами — они занимались организацией переезда в Израиль. Норма провоза багажа по таким билетам — 75 кг на человека. Созвон по поводу дат вылета был назначен на середину сентября, потом что-то произошло с компьютерной базой, они стали откладывать наш визит на постоянное «завтра». В одно из таких «завтр» наступила частичная мобилизация, тогда я больше не смог ждать и терпеть: подумал, гори огнем, возьмем билеты сами. 27-го числа, через неделю, с пересадками добрались до Тель-Авива.
В Израиле мы находимся чуть больше двух месяцев. Первый потратили на организационные моменты: документы, обмен водительских прав, поиск квартиры, постановка на учет по счетчикам — везде все медленно. Плюс мы переехали в череду праздников, когда никто не работает и все закрыто. Все на полном расслабоне, даже квартиру предлагают посмотреть через неделю — сейчас они отдыхают, неприлично звонить в праздники. Долго, но прикольно — мы тоже подрасслабились, вошли в этот размеренный ритм жизни. Первым городом выбрали для себя самый север страны, Нагарию.
В плане бизнеса начал знакомство с местным пивным рынком. На мой взгляд, крафтовая революция здесь вообще еще ни разу не началась — еще не пахнет, если только запашок: все скудно и глухо с крафтовым пивом — пивоварен шесть, но то, что они делают — ординарные вещи. Все какие-то одинаковые — что по крепости, от 4,5% до 5,5–6%, что по вкусу — без привычной московской изюминки, изыска: нет коллекционных вещей — дизайнерских сортов пива — смузи, саур-элей, гезешек томатных, пива со вкусом супов. Этикетки обычные: черный фон, белое название.
Недалеко от меня оказался пивной магазин Beer line — я зашел на их страницу на гугл-картах и обнаружил, что система наливания пива точно такая же, как и в Москве. Заехал, познакомился с владельцем — ребята нацелены открыть франшизу. Потом еще разок встретились — завязалась какая-то первая история, не знаю, к чему она приведет. Первый блин часто бывает комом. Но в целом люди позитивные, настроены на обмен опытом, но утверждают, что здесь никому не нужно ничего нового — все израильтяне настолько консервативны, что попробовать что-то иное для них — большая сложность, уговорить практически нереально. Всячески уверяют, что крафтовое пиво здесь не пойдет, а самим делать рынок в Израиле очень опасно. Но я другого мнения: может, я в розовых очках, но мне бы хотелось встать в первые ряды крафтовых революционеров и повести за собой толпу оголтелых биргиков пробовать безумные сорта, которые мы уже умеем делать.
_________________________________
*Facebook признан экстремистским и запрещен на территории РФ.