За полтора года пандемии были сняты и написаны сотни репортажей про условия «красной зоны», героизм медработников и борьбу пациентов с COVID-19. Чаще всего это заметки из горячих точек. Нам хотелось показать медсестер, переехавших в Москву ради работы в «красной зоне», в обычной жизни — без защитных костюмов, сидящими в кафе или гуляющими по улице.

Елена Годовых, 55 лет, родной город — Екатеринбург

В апреле прошлого года в столицу съехались медики со всей России: с Крайнего Севера, из Астрахани, Краснодара и других городов. В их числе была и я. У себя в Екатеринбурге я работала в частной клинике процедурной медсестрой в отделении педиатрии. Уехала в первую очередь по призыву сердца. Второй фактор — условия, разница в заработке в три-четыре раза. В первую волну я работала в «красной зоне» ГКБ им. Юдина, потом на два месяца уехала в Мурманск, тоже в ковидную больницу. Осенью вернулась в Москву и получила место в новом временном госпитале в Сокольниках. Жила сначала в гостиницах от столичного депздрава, сейчас снимаю комнату в Марьино.

Самое тяжелое в работе — защитный костюм и гипоксия, которую он вызывает. Еще довольно сложно прощупать вену в трех парах перчаток. Когда прихожу с работы, 40 минут просто лежу на кровати. После пандемии планирую вернуться в Екатеринбург к семье — там у меня сын, дочь и внук. Помимо работы я почетный донор России: за десять лет сдавала кровь 73 раза. Мечтаю сходить в Москве в театр, но пока не хватает времени, выходные случаются редко.

Елена Артюнина, 50 лет, родной город — Псков (до переезда в Москву жила в Санкт-Петербурге)

Как медсестра я умею все, у меня высшая категория и нет прерванного стажа — 30 лет в медицине. Единственное, ради «красной зоны» пришлось освоить компьютер. В родном Пскове я работала в детском отделении инфекционной больницы, хосписе, региональном сосудистом центре. Сначала из-за болезни дочери пришлось переехать в Санкт-Петербург. Потом, когда ей потребовались срочные платные операции, я снова решилась на переезд, уже в Москву. В апреле прошлого года устроилась в «красную зону» ГКБ им. Иноземцева. Это очень помогло, после шести операций дочь вышла на работу.

После первой волны я вернулась в Петербург, а в октябре снова оказалась в Москве. Сейчас я медсестра палаты интенсивного наблюдения (ПИН), где находятся тяжелобольные. Знаете, ближе к пенсии мне хотелось работать в кабинете окулиста, прислонять кружочек к глазам, но что-то, видимо, не судьба. В Москве в целом мне нравится, но все же я планирую вернуться к дочери в Питер, когда все закончится. А еще мечтаем с ней поехать в отпуск в Испанию или Италию.

Снежана Рогоза, 45 лет, родной город — Орск, Оренбургская область

В Москву я перебралась в марте прошлого года, планировала работать по своей специализации — в психиатрии. В итоге переквалифицировалась, откликнувшись на приглашение, и в апреле заступила на пост в «красной зоне» ГКБ им. Юдина. Два месяца назад меня перевели в палату интенсивного наблюдения (ПИН), то есть предреанимационную. Там большая текучка пациентов, у многих вирус дает осложнения на нервную систему.

Люди стали болеть тяжелее, особенно молодые. В первую волну так страшно не было, как сейчас. Иногда приходится работать сутки через сутки: не хватает персонала. В июне многие студенты уволились из-за экзаменов. Я уже забыла, когда в последний раз читала. В приоритете сон. Когда отсыпной, тогда и выходной. За год у меня был всего один мини-отпуск: на 8 Марта слетала к друзьям в Краснодар. После пандемии планирую остаться в Москве и вернуться в психиатрию. Мне нравится здесь уровень жизни. Нравится район Орехово-Борисово, где я снимаю квартиру. Дочка у меня тоже живет в Москве. Когда выходные совпадают, ходим с ней в кино, гуляем.

Ксения Литвинова, 38 лет, родной город — Астрахань

В Москве я со второй волны, то есть с октября. Я одна воспитываю троих детей, надо зарабатывать на жизнь, поэтому не раздумывала. Хотя страх, что заболею и не вернусь к детям, конечно, был. В костюме поначалу становилось плохо, случались панические атаки, поднималась температура. Но потом даже стало казаться, что это моя вторая кожа. Четыре месяца мы жили в лучших отелях и зарабатывали хорошие деньги. Когда ковид пошел на спад, встал выбор: либо снимать в Москве квартиру, либо возвращаться домой.

В своем городе я отстаивала права медработников в профсоюзе «Действие» (Ксения, в частности, сыграла большую роль в освобождении из колонии астраханского психиатра Александра Шишлова, обвиненного в халатности. — «Москвич Mag») и понимала, что в местном минздраве мне будут не рады. На помощь пришел мой друг, известный в Москве журналист Александр Черных. Он приютил меня и мою подругу реаниматолога из Ростова-на-Дону в своей квартире.

Работа в «красной зоне» — это испытание. Ковид все агрессивнее. Тяжело работать 24 часа, тяжело смотреть на страдающих пациентов. От выгорания спасала их благодарность. Ну и сон, конечно. Недавно я вернулась в Астрахань к маме, которая заболела ковидом. Здесь у меня началась депрессия. Если я буду нужна в Москве, я готова вернуться в «красную зону». Несмотря ни на что, удалось полюбить эту работу. Я очень многому научилась и видела больше, чем за всю свою 15-летнюю практику. Ко всему прочему впервые смогла позволить себе покупку жилья в родном городе.

Фото: Дмитрий Ермаков