Книга Светланы Бондарчук «Наивно это было и даже смешно… » вышла в издательстве «Альпина Pro». Это не классические мемуары, а ироничная исповедь, собрание жизненных историй, нарезанных как рилс в соцсетях. «Москвич Mag» публикует фрагмент, посвященный воспитанию сына Сергея. В тексте регулярно возникает фигура «бывшего мужа» — человека настолько известного, что называть его по имени автору, кажется, уже излишне.
Сытый голодного не разумеет
Я забеременела Сережей, когда у нас с бывшим мужем все наконец стало хорошо — наверное, это был лучший период нашей совместной жизни. Ребенок долгожданный, беременность легкая, живот маленький, муж заботливый. И справочник имен не нужен — все заранее предусмотрено семейной традицией, которая, кстати, мне очень нравится. Сергей.
Воды отошли на 38‐й неделе, мы быстро собрались и помчали в роддом на Шаболовку. От происходящей неразберихи я была не в ужасе, а в восторге: новый же человек родится! К тому же бывшему мужу разрешили быть рядом — это по тем временам считалось дикой роскошью. И было нам вдвоем в предродовой палате так классно, так весело. «Выхаживали» схватки, смеялись, танцевали. В итоге от анестезии я отказалась: конечно, роды — это не то чтобы просто, но лично для меня оказалось не так уж чудовищно. Справимся.
Когда Сережа родился, в голове пульсировала одна мысль: «Боже, как я хочу есть». По пути в послеродовое отделение мимо нас прозвенела алюминиевыми чанами упитанная нянечка. О, как я молила ее не проходить мимо и поспособствовать моей упитанности! Схомячила тарелку пресной гречки минуты за полторы: господи, какая же это была вкусная гречка.
Мой брат
На следующий день в палате нарисовалось человек десять — не помню точно, плохо соображала. И среди знакомых лиц мне вдруг встретилось то, что я видела впервые. Как, очевидно, и оно меня. Представьте себе, лицо оказалось моим сводным братом по папе номер раз, и сообщить нам обоим о наличии друг друга почему‐то решили в таком вот оригинальном жанре. Смотрели мы с одиннадцатилетним Гришей друг на друга выпученными глазами, смотрели да и подружились. С тех пор почти не расстаемся, и есть в семье по этому поводу всякие приколы.
Вот мой любимый. Когда папа номер один готовился к эмиграции в Америку и распродавал движимое и недвижимое, Гришку нужно было срочно куда‐то поселить. На Гришкину удачу, моя мама выкупила папину дачу в Жаворонках (ну, вы помните, у нас в семье все необычно). И на семейном совете было принято решение: разместить Гришу без определенного места жительства на этой теперь уже маминой даче. А проживать он там будет с родителями моего папы номер два — Ксенией Михайловной и Борисом Михайловичем. Согласна, «Санта‐Барбара» все еще нервно курит в сторонке.
Подростком Гриша решил вернуться в Россию и поселился у нас с бывшим мужем. Все бы ничего, но пару лет спустя их с моим сыном Сережей безумный тандем стал сводить меня с ума. И я отправила обоих набираться уму‐разуму в лос‐анджелесскую киношколу. Понабрались они там, естественно, разного.
Гришка классный: весельчак, балабол, вечно молодой сорокалетний стартапер с огромной любовью к жизни. В этом мы похожи. Еще Гриша добрый и надежный — наверное, таких я больше не встречала.
А теперь — к сыну Сереже.
Мой сын
Роды были чудесными, но дальше начались очень даже суровые материнские будни — всем мамам низкий поклон и поддержка. Пеленки, распашонки, укачивания на сон по пять раз в день, стирка, уборка, прививки. И куда без молочной кухни: каждое утро, строго по расписанию за кефирчиком от Малой Грузинской по любимой Тверской, которая тогда еще не стояла в бордовых пробках, и — опять! — до волшебного дома, о котором я десять лет назад мечтала. Разумеется, за рулем «пятерки» цвета «Валентино» с младенцем на заднем сиденье. По дефолту я думала, что с Сережей мне будут помогать, — но, как обычно, почему‐то не попросила об этом. Слава богу, все были живы‐здоровы, но великого желания нянчиться с Сережей не выказали. Кроме, пожалуй, прекрасной Юлии Николаевны, бабушки бывшего мужа. Несмотря на свой тогда уже почтенный возраст, она невероятно выручала молодую семью и всегда была нашим прикрытием. Какая же чудесная женщина — наша бабушка Юля.
Сережа был подарочным ребенком: не капризный, спокойный, но не скучный, ласковый, добрый — ангел во плоти. Я явно выиграла в какую‐то лотерею, так что уставала, естественно, не от малыша, а от бытовухи: ни тебе маркетплейсов, ни клининга, ни доставки. Когда Сереже исполнилось месяцев девять, наконец сообразила взять няню. Нашу потрясающую Риту нашла с первого раза, и она полюбила Сережу как своего. Были у них какие‐то особые отношения, примерно как у внука с бабушкой. Ходили в походы, вечно что‐то стряпали, тусовались у Риты в гостях.
Урок номер двадцать четыре такой: учитесь просить о помощи как можно раньше.
Могу официально признаться: я Света, и я не умею просить — полностью отсутствует пристройка. И это, девочки и мальчики, неправильно. Не бойтесь говорить, что вам нужно, чего вы хотите, насколько вам это необходимо. Чем раньше научитесь, тем быстрее ваша жизнь станет проще, а вы — счастливее.
Попугайчики-неразлучники
Мы с Сереженькой времени даром не теряли и, как попугаи‐неразлучники, колесили по всему свету: куда я, туда и он. Помню, когда ему было лет пять, позвонила моя подруга Оля Слуцкер:
— Свет, айда в Париж!
— А когда?
— Ну когда‐когда? Сейчас!
В Париж так в Париж, подумала я: и город люблю, и шенгенская виза стоит. Отчего ж не в Париж? Минут за десять закинув в сумку все самое необходимое, помчалась в детский садик на Заморенова, где Сережа лепил из пластилина вместе с одногруппниками — Никитой Пресняковым и Галей Юдашкиной. Схватила сына — и была такова: помчали прямиком в аэропорт. Сереженька ничего не понимал, но, кажется, к маминой белочьей жизни уже привык.
Четыре дня в Париже. Как быть? Естественно, выгуливать сына по полной программе: Лувр, башня, Диснейленд. Последний находится в пригороде, так что отправилась наша дружная компашка туда на пригородной электричке. Я в лаконичном демисезонном полупальтишке, которое казалось верхом дизайнерской мысли настолько, что я искренне верила: не холодно даже в минус 20. Смешной пятилетний мальчишка, который все еще не понимал, что происходит. И эффектная Оля с крокодиловой «Биркин» и в соболях. Понимаю, звучит как пошлятина, но в девяностые именно так стремились одеваться состоятельные люди России. В пригороде Парижа мы, естественно, произвели среди усталых работяг настоящий фурор. Я даже распереживалась: а вдруг украдут? Сереженьку, Олину соболиную шубу, нас всех?
В самом парке развлечений начался полный сюр. Точнее, ливень. Посетителям раздали желтые дождевики, и, когда мы в них облачились, Сереженька начал терять связь с реальностью. Ну то есть с мамочкой. Стоило мальчику отвлечься, как он переставал понимать, где я, и прибивался к первой попавшейся желтой тете. Ох, и нервов же мы с Олей тогда себе потрепали.
С аттракционами тоже не задалось: хоть Сереженька и был не из трусливых, великолепие Диснейленда его надломило. Вернее, великолепие темной комнаты: не видно ни зги, из этой «низги» выпрыгивают скелеты, черти и прочие суккубы. С инфернальными звуками, разумеется. После этого светопреставления Сереженька категорически отказался посещать что‐либо еще — мой и его первый Диснейленд обернулся полным провалом. Оля задумалась: у нее детей еще не было, так что Сережа был нашим сыном полка, и она, кажется, вынесла из поездки какой‐то отдельный важный урок. Потому что мой оказался совсем другим. Скоро сформулирую.
Промокнув до нитки, сразу по возвращении в отель я побежала отогреваться в душ. Сереженька в смешном махровом халатике и тапочках на 20 размеров больше его ноги уселся смотреть мультики. Когда я вышла из ванной через пять минут, смешного Сереженьки и след простыл. Тапки 42‐го размера есть, халатик есть, даже мультики есть — только Сереженьки нет. Можете себе представить, что я испытала?
Первая мысль: вот не подвела меня опять чуйка, украли! Как часто говорят в литературе, вся жизнь пронеслась перед глазами. В моем случае это не фигура речи — полное отчаяние. В халате, с мокрым полотенцем на голове я помчалась на первый этаж и начала опрашивать каждого, кто встречался на пути. Мальчик, маленький, петит, гарсон, женеманжпасисжур, но? Никто не знал. Уже было бросившись к выходу, я заметила, что за барной стойкой распивал газировку и о чем‐то оживленно общался с французом на непонятно каком языке мой маленький ангел. Мой Сереженька, полностью одетый и идеально застегнутый на все пуговички, — морочил мне то есть все это время голову, что одеваться не умеет. Господи, как же я была счастлива.
В общем, у нас была абсолютная любовь — такая бывает только у мамы с сыном. В переходном возрасте, как и всем, просто не было, так что, когда Сереженька привел классе в девятом свою первую зазнобу Катеньку, я решила: пусть лучше дома. Какая же это была роковая ошибка! Не верьте тем, кто говорит: «Лучше дома, чем по подъездам». Плохо и так, и так. В какой‐то момент нашу квартиру попеременно населяло примерно 20 не совсем еще половозрелых, но уже специфически пахнущих мальчишек. Бывший муж практически весь год находился в экспедиции, поэтому справляться со всей этой шайкой‐лейкой приходилось самостоятельно. А когда Сережа вскоре отправился учиться в Америку, он решил жениться и потребовал свадьбу на 800 гостей. Я повиновалась — организовала.
После было много разного, хорошего и не очень, до тех пор, пока кто‐то не переписал историю. Мы все совершили много ошибок, и до сих пор наверстываем с Сережей упущенное. К счастью, сейчас мы снова близки, и я сделаю все, чтобы больше никогда не потерять сына. Думаю, что и он: мой маленький Сереженька стал настоящим маминым защитником, надежнейшей опорой и безусловной поддержкой.
Повторяем важный урок из одной из предыдущих глав: говорите с детьми обо всем. Конечно, не нужно втягивать их в семейные дрязги, но объяснять, что происходит, жизненно необходимо. Аккуратно, спокойно, без лишних эмоций, обид и обесценивания партнера. Чтобы, случись что в ваших семейных отношениях, ребенок понимал, откуда растут ноги, и не поддавался бы на манипуляции. Ведь в жизни как: кто первый свою версию рассказал — тот и прав, кривых зеркал не избежать. Короче, не будьте мной. И я той собой больше точно не стану.
Лучшим примером мудрости тут снова стал мой второй муж — Сергей Харченко. В моменты моего отчаяния он всегда повторял одно и то же: «Света, дай сыну время, он обязательно вернется». «Но он же взрослый», — в слезах парировала я. «Свет, мальчишки — балбесы как минимум до 35. Просто жди, пока повзрослеет». Так все и вышло — каждый день благодарю Бога за это. И Сергея с Сереженькой тоже.