По припорошенной снегом московской улице мне навстречу бодро шагает девушка в трениках и белых кроссовках. Вместо пуховика на ней аккуратная майка-алкоголичка. На голых плечах бликует свет фонарей. Короткий ежик на макушке слегка припудрен инеем. В каждой руке — по увесистому пакету из супермаркета. Cool, говорю я. Она улыбается и молча идет мимо.
В моем тихом cool и восхищение, и «вау», и удивление. И даже что-то вроде типично английского зачина для разговора: прохладно сегодня, милочка, не так ли? А вот как бы это все выразить одним русским словом? Цензурным к тому же? Я правда не знаю. Cool — это больше, чем слово. Это и состояние духа, и образ жизни.
По мнению лингвиста-антрополога Роберта Мура, cool — самое популярное сленговое выражение одобрения в английском языке. Однако на протяжении примерно тысячелетия слово cool обозначало прохладную, то есть умеренно холодную, температуру, а сама температура долгое время была метафорой психологических и эмоциональных состояний (холодный прием, горячая голова). Но начиная примерно с 1930-х годов слово cool стало означать что-то вроде «суперский» на сленге богемы и музыкантов из афроамериканских гетто. Например, походка первых пилотов — слегка вразвалочку — это cool по определению.
Ближе к середине века cool набирает обороты. В 1949 году Майлз Дэвис записал альбом The Birth of the Cool, что ознаменовало не столько рождение кул-джаза (его родоначальником считается саксофонист Янг Лестер), сколько появление нового эстетического стиля — cool.
Ныне у cool целый букет значений: внутренняя эротичность, ироничность, ненатужная стильность, самообладание, отрешенность, тихое презрение, интеллектуальный блеск и прочая, и прочая. Но в русском языке английскому cool как не было, так и нет внятного эквивалента. Общепринятый перевод «крутой» совсем про другое. К примеру, повизгивая, пить шампанское в Куршевеле под «матушка-земля, белая березонька», возможно, и круто (хотя вряд ли), но уж точно не cool. Сool — это тихо подпевать Тому Уэйтсу в партере старого кинотеатра небольшого английского городка (ближайший его концерт, кстати, в конце февраля в Дареме). Купить сумку «Биркин» — круто, а вот акции Hermes — cool. Урвать селфи со знаменитостью — круто. Принципиально забить на самопиар, несомненно, cool.
Печально, но факт: в России выглядеть круто куда важнее, чем слыть cool. Подбитая горностаем царская шуба, дефицитные пыжиковые шапки членов Политбюро, «аховый прикид» бессмысленных столичных тусовщиков — все это демонстрация суверенного права на привилегированное место в пищевой цепочке. Пару раз эта стройная социальная иерархия давала сбой. Русский художественный авангард начала XX века объявил моду, статус и престиж пережитками прошлого. Однако попытка внедрить нечто похожее на стиль cool в массы была изначально обречена на провал: у авангардистов с советской властью (и с обществом) совершенно не совпали вкусы. Джазменам и стилягам времен оттепели — Василию Аксенову, Александру Кабакову, Алексею Козлову — ненадолго удалось стать амбассадорами стиля cool в СССР. Но во время продолжительной застойной заминки слово cool было забыто, а в 1990-е уже появилось «круто». «Крутой» — это и криминальные силовики, и безбашенные парни в духе героев Тарантино, и «финансисты» переходного периода от частного криминала к государственному — уже с фарфоровыми зубами вместо золотых, но еще в перстнях и цепочках.
Очарованный перестройкой, Запад с любопытством приоткрыл границы. Однако далеко не все русские, получившие въездные визы, оказались начитанными балетоманами с абсолютным музыкальным слухом. Обманутые ожидания принимающей стороны суммировал Виктор Ерофеев: «Русских не взяли в НАТО именно по эстетическим соображениям, как не прошедших face control» («Энциклопедия русской души», 1999).
В России cool и «крутой» (tough) — синонимы. На Западе — скорее антонимы. С той стороны — The cool Britannia, проект середины 1990-х, который распиарил по всему свету достижения театра, моды, кино, музыки и дизайна. С этой — «крутая Русь», концепция, предлагающая миру исключительность, не подкрепленную никакой конкретикой. Или совсем свежий пример. «Купить Гренландию» — это круто. А вот не продать Гренландию ни за какие деньги — это cool.
Чей подход победит? Пока в стане крутышей наметилась повышенная движуха. «Но времена такие, они меняются», — с давних пор уверяет нас Боб Дилан. Ему ли, тихому бунтарю в стиле cool, не знать.
Фото: кадры из фильмов «Боб Дилан: Никому не известный», «Духless 2»