На протяжении всей истории человечества умнейший вид канис фамилиарис (собака домашняя) был использован человеком по самым разным фронтам и назначениям. Удивительная пластичность собаки позволила вывести сотни самых разных пород, которые приспосабливались под потребности человека. А человек был разным.

Охотники родоплеменного строя и кокетки Belle Epoque. Солдаты Второй мировой и пастухи в горах Шотландии. Немецкие полицейские и рыбаки Ньюфаундленда. Австралийские фермеры, ненецкие оленеводы, русские помещики и, наконец, жители современного мегаполиса, которые тоже порой ищут в собаке разного.

Популярность различных (мелких, крупных, средних, изящных и громоздких, спокойных и агрессивных, веселых и сдержанных) пород меняется от десятилетия к десятилетию. Мы приспосабливаемся к изменениям в жизни города, собаки приспосабливаются к нам.

В русском дореволюционном быту породистых собак держали в основном люди обеспеченные. Мужчины ценили в собаках способность к какому-либо делу. В основном к охоте. Культура охотничьей кинологии в царской России была на высочайшем уровне. Как и различные виды помещичьих охот: с борзыми, гончими, легавыми и спаниелями.

Дворяне побогаче содержали большие псарни. Большая охота с гончими и борзыми на зверя блестяще описана у Толстого в «Войне и мире». Охота помельче — в прекрасном памятнике русской литературы «Записки мелкотравчатого» Дриянского. Даже если вы не фанат ни собак, ни охоты, зачитаетесь, такой там великолепный слог.

Страстные легашатники вроде Тургенева, Некрасова и Пришвина описали и этот вид дворянской охоты с породистыми собаками на птицу.

Селекция охотничьих собак требовала мудрости: особое внимание уделялось уму, сообразительности, здоровью, выносливости и эстетическим качествам. Эти породы должны сочетать высочайшую гармонию психики и внешности. Но заводить хорошую охотничью собаку без того, чтобы она работала «по призванию», было немодно. Понимали люди кое-что.

Хотя и тогда некоторые держали в качестве комнатных собак сеттеров и спаниелей. А те же изначально охотничьи норные собаки, таксы, законно прижились в домах обывателей, не помышляя о том, чтобы лезть в норы за барсуками и лисами. Благодаря своим небольшим размерам, уму и, конечно, знаменитой таксячьей хитрости они умело влезли в души и квартиры городских жителей.

А. П. Чехов в Мелихово с таксой Хиной

Вот что писал брат А. П. Чехова о его таксах, которых писатель назвал Бром Исаевич и Хина Марковна:

«Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: “Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам бы лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б”. Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он также ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха».

У писателя Куприна был очень крупный домашний любимец, пес ныне исчезнувшей русской породы меделян. Похожий как на английского мастифа, так и на старотипного сенбернара. Меделяны исконно использовались для травли медведей. А купринский пес как-то спас дочку писателя от смертельной опасности.

Русская императорская семья также была очень собаколюбива. Именно русские цари создали Императорское общество поощрения охоты. Собаки Императорского двора показывались на выставках охотничьих собак того времени. А дома у Николаев и Александров традиционно жили в качестве компаньонов ирландские сеттеры, русские псовые борзые, левретки, камчатские лайки, колли и др.

В. Серов. Портрет князя Феликса Юсупова

В качестве декоративных, как тогда говорили, комнатных, собак в дореволюционной России модно было заводить шпицев (помните «Даму с собачкой»?), пуделей, болонок, той-терьеров, пекинесов, мопсов, мелких терьеров и бульдогов. Знаменитый портрет князя Юсупова с его любимым французским бульдогом находится в экспозиции Русского музея.

Все изменила революция. Такая прихоть, как содержание комнатной собаки, пролетариату была непонятна. Вместе с крупным и мелкопоместным дворянством ушли в прошлое большие частные псарни и помещичьи охоты. Огромное количество породистых собак, в том числе аристократическая гордость русского собаководства — русская псовая борзая, были почти уничтожены. Остались, впрочем, любители гончих, легавых и норных собак. Охотились потихоньку, сохраняли то, что возможно.

Были и поклонники собак служебных пород. Тем более что еще до революции в России стали знамениты немецкие полицейские породы: немецкая овчарка и доберман. Знаменитый доберман Треф, пес с уникальным чутьем, «раскрывший» множество преступлений, был героем газетных заметок. Стихотворение Есенина «Собаке Качалова» написано в 1925 году про его четырехмесячного добермана Джима.

Маяковский любил собак помельче. У него жили привезенные из-за границы скотч терьер Скотик и французский бульдог Булька. Говорят, Булька с щенками находилась в квартире и во время гибели Маяковского. Еще один пес по кличке Щен, живший у Маяковского, был беспородным.

В. Маяковский и Скотик

Но время было грозовое, а после окончания Гражданской войны советское государство всячески поощряло служебную ветвь отечественной кинологии. Эти собаки содержались не только в ведомственных питомниках. В частных руках тоже, что весьма поощрялось ОСОАВИАХИМом, добровольным обществом, созданным для содействия армии, авиации и флоту (позднее ДОСААФ).

Во время Великой Отечественной войны многие хозяйские собаки служебных пород стали военнообязанными: служили санитарами, связистами и саперами.

После войны были привезены и новые для России породы, и собаки «свежих кровей», которые стали производителями в породах уже известных. Опять расцвели собачьи выставки. Щемящее впечатление производит первая выставка собак в Ленинграде, которая состоялась сразу после снятия блокады. Совсем мало собак, большинство — служебные, но выставка состоялась, а жизнь — продолжалась.

Уже в 1960-е годы городские жители, не смущаясь, держали даже в малогабаритных квартирах крупных собак: немецких (восточноевропейских) овчарок, боксеров, доберманов, эрдельтерьеров и догов. Стали популярны и сенбернары, ньюфаундленды (часто в виде советского варианта, названного «московский водолаз»), московские сторожевые и черные терьеры. А также, после знаменитого сериала «Лэсси», вошла в моду шотландская овчарка, колли.

Охотники по-прежнему были верны своим борзым, гончим и спаниелям. Очень популярна стала успешная «в поле» отечественная порода русский спаниель, выведенная из кокер- и спрингер-спаниелей, которых после войны попросту было слишком мало, чтобы разводить в чистоте. Также было немало такс и терьеров.

В клубах собаководства и на городских улицах стали встречаться и декоративные породы — как и ранее известные пуделя, болонки, французские бульдоги, так и бедлингтон терьеры, керри-блю-терьеры, карликовые пинчеры, некрупные разновидности шнауцеров.

Железный занавес был почти непроницаем и для любителей собак. Поэтому новые для нашей страны породы появлялись в городах чаще всего благодаря немногим выездным гражданам: дипломатам, актерам, фигуристам и журналистам. Чем больше росло хотя бы минимальное бытовое благополучие советского общества времен застоя, тем чаще появлялись поводы говорить именно о моде на породы собак. Появились «престижные породы».

Кадр из фильма «Операция Ы и другие приключения Шурика», 1965 г.

В 1980-е годы пронеслась популярность афганских борзых, точнее, их декоративной разновидности, афганов. Порода со сложным характером, не для всех, требующая трудоемкого ухода за шерстью. Но выглядит роскошно. Директора магазинов, завскладами и иные представители псевдобомонда стали срочно обзаводиться афганами, которые туго дрессировались, часто кусали хозяев, совсем не были «верными мухтарами» (характер борзых вообще не об этом), желающими служить хозяину, преданно глядя ему в глаза.

Но в интерьере они смотрелись превосходно вместе с чехословацкой стенкой и хрусталем. Хоть и часто переустраивались в другие руки, когда владельцы понимали, что «модное украшение» требует еще и заботы, ухода и понимания.

Тогда же городские жители стали западать на американских кокер-спаниелей. Гламурный вид, длинные уши, нарядные локоны и «кукольные», отличающие «американцев» от других пород спаниелей, мордочки привлекали тех, кому хотелось иметь модную собаку с милым характером.

Цены на щенков этих пород были куда выше, чем на остальных, причем неофициально. В клубах собаководства тогда стоимость регулировалась строго, за превышение ценника можно было и из клуба вылететь (в ранней юности лично наблюдала такое клубное собрание), но хапуг от собаководства это не смущало.

Мода прошла, афганов и американских кокеров теперь держат те, кому важен не мимолетный угар престижа, а любовь именно к этим породам. И что там с ценником? Говорят, не очень. Чуть позже то же самое произошло с экзотической породой шарпей, ставшей жертвой своей необычной и популярной на время внешности.

После перестройки стало, казалось бы, можно все. В том числе привозить все новые породы собак. Но в 1990-е была своя специфика. Жить стало трудно, а часто и небезопасно. Новые русские хотели иметь собак, соответствующих их брутальному имиджу, да и другие граждане, которым стало тревожно ходить по собственному району, стремились себя обезопасить.

Поэтому в 1990-х в городе стали модными ротвейлеры, среднеазиатские и кавказские овчарки, мастино наполетано, американские питбультерьеры и бультерьеры. Невзирая на то что тот же обычный бультерьер — собака-компаньон и при нормальном воспитании вовсе не отличается свирепостью к людям, у нас в это время типичным прохожим стал брутальный мужчина в голдовой цепи, на поводке у которого был растравленный на человека бультерьер. Или бросающийся на всех, кто попадется на пути, ротвейлер. А ротвейлер на самом деле хорошая служебная собака, а не то чудовище, которое из него делали некоторые граждане.

Чуть позже нишу некогда популярных ротвейлеров заняли кане корсо — крупные, строгого вида собаки, которых, впрочем, заводчики, почувствовав смену парадигм, стали рекламировать уже как няньку и охранника в одном флаконе.

В жирные двухтысячные наши люди немного подуспокоились. Бизнес стал более цивилизованным, на улицах перестали постреливать, а народ начал понимать, что от настоящих преступников лучше защитят сигнализация и другие охранные системы. После боевиков зрители полюбили доброе семейное кино.

Популярность стали набирать породы более комфортабельные, обывательские в хорошем смысле слова. Что, в общем, похвально. Куда приятней встретить в подъезде девушку с потявкивающим йоркширским терьером, чем ее же с невоспитанной и потому агрессивной немецкой овчаркой без намордника.

Началась бешеная мода на лабрадор-ретриверов, обострившаяся после американского фильма «Марли и я» про лабрадора Марли. Лабры и сейчас весьма популярны. Но и тут есть свои тонкости. Лабрадор — порода изначально охотничья, немаленькая. Она требует хорошего моциона, обучения, внимания. А те, кто заводит лабрадора, полагая, что красивая картинка «наша семья и воспитанный лабрадор» из американского журнала станет явью без всяких усилий, очень ошибаются.

В результате мы видим несчастных лабров, гуляющих по 15 минут на рулетке по бульварам, жиреющих и не знающих, куда себя девать от скуки. Плюс, конечно, любая мода на породы ведет к тому, что разведением начинают заниматься не только ответственные заводчики, а и кто попало. Потомство у собак «кого попало» соответствующее. Часто дурное и по характеру, и по здоровью, не говоря об экстерьере. Это касается практически всех пород, которые внезапно стали модными.

Также часто сейчас можно встретить и другого представителя группы ретриверов — золотистого ретривера, голдена, как их часто называют. Характер у них мягче, чем у лабрадоров, и эффектная нарядная шерсть тоже привлекает любителей больших семейных собак. После фильмов вроде «Снежной пятерки» они тоже стали привычными обитателями города.

Кинопопулярность совсем не всегда на пользу собакам. Например, в «Маске» с Джимом Керри снимался веселый, бодрый, хорошо обученный джек рассел терьер. И понеслось. Всем захотелось иметь такого же, только без понимания того, что с терьером надо заниматься. Это изначально охотничья порода с буйным темпераментом. Ей нужна активность, активность и еще раз активность. Недаром в среде собаководов всегда считалось, что терьеристы — особые люди.

Но из-за моды джек расселов стали заводить горожане, вообще не желающие как следует гулять с темпераментной собакой и загружать ее незаурядный мозг хотя бы каким-то обучением или играми с мячиком. Невоспитанный, истомленный энергией, которую некуда девать (кроме разрушения квартиры, например, или агрессии на других собак), джек рассел — типичный обитатель московских улиц и скверов. Ну а что? Зато модно.

Любители заводить собаку «по картинке» сейчас нередко обращают свои взоры в сторону новых модных пород: шиба ину и басенджи. Это собаки небольшого размера, привлекательной внешности. Есть истинные ценители этих пород, которые понимают, что именно такой «особенный» характер им и нужен. Ведь порода не только экстерьер, а и «начинка», внутреннее содержание.

Не все оказываются готовы к тому, что обе эти породы очень независимы, что у них сложности с так называемым контактом с владельцем. Чтобы обучить шибу или басенджи хорошему подзыву на улице, требуется приложить куда больше усилий, чем в случае с пуделем или спаниелем. И их эмоциональная сдержанность, а также знаменитый вой «нелающей породы» басенджи тоже не для каждого.

Еще одни современные модные страдальцы — бигли. Их тоже подвела симпатичная внешность. Щенки биглей — само обаяние. И городские жители, не представляющие, что такое охотничья гончая порода, обзаводятся таким домашним любимцем, не зная, что с хорошим биглем надо много гулять, учить послушанию как следует, и это бывает  посложнее, чем просто выйти на газон на полчасика.

То же касается и хаски. Они тоже пали жертвой своей красоты. Ездовая порода, созданная для того, чтобы часами бежать по заснеженным равнинам и ночевать в сугробах, теперь уныло ходит на поводке по мегаполису. Выглядит тоже большую часть года совсем не так нарядно, чем когда содержится правильно — из-за линьки. Убегают от хозяев  хаски чуть ли не чаще большинства пород, стоит только посмотреть на объявления о потеряшках. И дело не в плохом характере. Просто привязанность к хозяину у ездовых собак не вырабатывалась многолетним отбором. Их дело было снег, нарты, быстрый бег, а не заглядывание в глаза каюру. Отличная порода, но зачем она в городе? Чтобы красиво и скучно пройтись?

Иногда кажется, лучше бы и правда заводили йорков, чихуахуа, той-терьеров и мелких шпицев. Городских, вполне модных нынче собачек, которые куда больше соответствуют образу жизни вечно занятых горожан. А активные породы с охотничьим, ездовым или служебным прошлым оставили бы для тех, у кого есть на них время, энергия или загородные дома, где такая собака может вдоволь набегаться на участке и в лесу.

Нынешняя мода коснулась и пастушьих пород. Конечно, речь идет о корги. На самом деле есть две породы корги: вельш корги пемброк и вельш корги кардиган. Их по-прежнему путают на улицах. Пемброк корги — более гламурный вариант древней маленькой уэльской овчарки.

С того времени как юной королеве Елизавете II подарили первых корги, прошло много лет, и мода довольно сильно изменила облик этих работящих собачек — укоротились конечности, утрировались и другие признаки. И корги стали весьма популярны в качестве городской собаки. Вельш корги кардиган поменялись значительно меньше, они немного крупнее и больше «овчарки» по характеру. Обе породы очаровательны и сообразительны, любят взаимодействовать с хозяином, что-то для него делать.

Но они не приспособлены торчать целыми днями дома и «ходить в лоточек» (да-да, модные барышни иногда спрашивают и об этом: может ли корги жить без прогулок!). Это отличный компаньон, но не для того, чтобы жиреть на диване. Корги понятливые и уравновешенные, они не энерджайзеры, как терьеры. Но и с такой собакой надо гулять, это не котик и не деталь интерьера.

Собака — друг, компаньон, спутник. Мы хотим его любить и окружать заботой и получать взамен привязанность и понимание. Но он имеет собственные свойства, которые в очень большой степени зависят от породы.

Мы заводим собаку на много лет, а не до следующего витка ветреной моды. Может быть, научимся видеть ее такой, какая она есть, и попытаться ее понять? Поймем, можем ли мы жить и дружить именно с ними. И тогда, возможно, у вас будет модный и верный друг в одном флаконе. Или не модный, зато такой, который подходит именно нам.