Помните, в середине февраля некая странная мама вывезла своего сына в Лосиный Остров за то, что тот издевался над собакой? Она рассказывала, что хотела только попугать его, сделав с ним то же, что он делал с их домашним питомцем.

Но мальчик потерялся и вышел из леса только на следующее утро, кажется, с мешком на голове и частично обмороженными конечностями. У мамы в машине нашли скотч и нож, ей предъявили обвинение в покушении на убийство с особой жестокостью.

А вот свежий кошмар, еще жестче: в минувшие выходные полиция вызволила из заваленной мусором (!) квартиры на Ленинградском шоссе девочку, которой мать, как выяснилось, последние полгода приносила еду и воду, а в последнее время и вовсе не появлялась. Послушав продолжительный детский плач за стеной, соседи вызвали полицию. Кстати, недавно аналогичный случай произошел в Кирове — там, правда, оставленная без еды и воды девочка погибла. В Москве девочку спасли.

В жилах стынет кровь, а психика отчаянно защищается от того, чтобы осознать, что такое вообще возможно. Однако та жуткая регулярность, с которой это стало случаться в кажущейся благополучной Москве, заставляет взять себя в руки и попробовать понять, что происходит. Можно объявить потерявших ориентиры мам сумасшедшими, плохими овцами в стаде, генетическими ошибками — и таким образом снять с себя какую-либо ответственность за происходящее. В то время как на видео, которые мы с замиранием сердца, но все-таки смотрим, мамы-кукушки выглядят совершенно нормальными, по крайней мере внешне.

Или начать задавать вопросы. Например: куда смотрели органы опеки? А вы хотели бы, чтобы государство в лице профессионально сердобольных людей регулярно заявлялось к вам домой, чтобы смотреть, хорошо ли вы воспитываете своего ребенка? В небольших городах в регионах, кстати, так и происходит — стоит одинокой маме потерять работу, как к ней моментально заявляются эти самые органы с настойчивым предложением отдать детей в детский дом. На вопрос о том, как мама может одновременно работать и целый день следить за ребенком, эти органы ответа не знают. Или — где был участковый? Наверное, занимался другими делами и не подозревал молодую мать в возможном преступлении в отношении своего ребенка. Странно выступать адвокатом полиции, но ее задача прежде всего — реагировать на уже свершившиеся преступления; профилактикой должны заниматься другие институты государства и общества.

Которых у нас, вполне возможно, нет. Даже у нас, в благополучной по сравнению с другими регионами Москве, есть социальный патруль для бездомных, но нет социальной службы для молодых мам, вынужденных разрываться между добычей средств к существованию и постоянной заботой о ребенке. У нас продукты приносят на дом старикам социальные работники, но никто не принесет их молодой маме, которой приходится в лучшем случае идти в магазин с ребенком в коляске или рюкзаке-кенгуру. Наконец, у нас осуществляют медицинский надзор за грудными детьми, но никто не занимается профилактикой послеродовой депрессии: если ее не лечить, она может длиться годами (не исключено, что именно ее последствиями стали произошедшие трагедии). Нет ни одной официальной двери, в которую женщины могли бы постучаться, кроме благотворительных фондов, куда молодые одинокие матери, воспитанные еще советскими родителями, стесняются обращаться. Таких НКО мало, они ограничены в средствах и не могут решить проблему системно. Хотя именно они, на самом деле, и могут ее решать — государство со своими законами и учреждениями просто не успевает за жизненными ситуациями, в которых оказываются его граждане. И если такие институты нельзя создать на федеральном уровне, то можно на уровне города или района — чем ближе их сделать к людям, тем короче будет дистанция, которую нужно пройти маме. А если мама не в себе — то ее ребенку; лишь бы была открыта дверь.

Впрочем, государственным патернализмом и слежкой, даже если их будут осуществлять самые разумные и добрые люди, проблемы не решить. Но со стороны общества могло бы помочь, как ни странно, движение за половое равноправие. И здесь пока не густо: активистки феминистского движения готовы бороться за свои права, но не готовы объединиться, чтобы помочь друг другу. Давайте уже признаем, что одинокие матери — это не просто равноправные женщины, но и, как говорят социологи, «уязвимая группа». И если мы ничего не будем делать для помощи им, замученные жизнью и оставленные без поддержки женщины с детьми будут медленно и неотвратимо терять человеческий облик, как это уже со всей очевидностью происходит.

Да, кстати, «Московский комсомолец» выяснил, что поводом расстаться с рассудком для матери московской девочки-маугли стала недавняя депортация на Украину ее возлюбленного, дочкой которого и была несчастная малышка. В ту самую страну, о которой, как о белой обезьяне, не могут не говорить в ежевечерних шоу ненависти сразу на нескольких федеральных каналах. Как там говорили герои «Каникул в Простоквашино»: это только гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке? Кажется, этот вирус мутирует, и не исключено, что он передается через экран.

Фото: shutterstock.com