У Гаспара Ноэ, что называется, нет тормозов, и спасибо ему за это. Недавно он сказал в интервью, что смеялся на каннском показе «Дома, который построил Джек», фильма Ларса фон Триера о маньяке-убийце, пока его соседи по залу, сдерживая рвотные позывы после очередной кровавой сцены и матерясь, пробирались к выходу.

После такого (а также после «Необратимости», «Входа в пустоту» и «Любви») от Ноэ ждешь провокации, и он не разочаровывает. Финальные титры идут вместо начальных, начальные — ближе к концу фильма, а в первой сцене окровавленная девушка ползает по снегу, бьется в судорогах и то ли рыдает, то ли стонет от удовольствия. Для Ноэ удовольствие и страдание находятся рядом, поэтому веселая вечеринка танцовщиков, во время которой кто-то размешал ЛСД в чане с сангрией, постепенно сменяется галлюцинациями и заканчивается мордобоем и криминалом.

Ноэ с самого начала дает понять, какой следует традиции. Рядом с экраном телевизора, на котором нам показывают прослушивания с героями фильма, молодыми танцовщиками разных рас, национальностей, вероисповеданий и сексуальной ориентации, но объединенных любовью к своей профессии, видны названия фильмов на видеокассетах (действие происходит в 1996-м): «Одержимая» Жулавского, «Суспирия» Ардженто, «Андалузский пес» Бунюэля, «Керель» Фассбиндера. Все эти фильмы объединяет одно — их авторам было наплевать на буржуазный среднестатистический вкус, и Ноэ каждым кадром дает понять, в какой компании он сам хочет находиться.

В том, что касается слома привычной формы, у Ноэ прекрасно получается продолжать традиции великих. В «Экстазе» мало текста, да он и не нужен. Это такой фильм-танец, можно даже сказать, своеобразный ремейк «Бала» Этторе Сколы, только под ЛСД. Чуть ли не треть танцевальных сцен снята сверху, поэтому исполнители танцуют буквально лежа на полу, чтобы выгоднее показать себя камере, а танцевальный микс (кто мог подумать, что вог прекрасно сочетается с русской присядкой?) под стать музыкальному (от Джорджо Мородера до Афекс Твина). В какой-то момент круг танцовщиков начинает прямо нападать на солиста, который выполняет здесь функцию и шамана, и приносимой жертвы, и от этого повторяющегося приема невозможно оторвать глаз.

«Экстаз» предсказуемо разделил (и еще разделит — в России он выйдет на экран только 11 октября) зрителей. В нашей логоцентрической стране идеи и мысли принято прописывать или проговаривать. Ноэ следует совсем другой традиции. По сути, «Экстаз» — одно контемпорари-дэнс-выступление, где кризис Европы с ее многонациональностью, терпимостью, проблемой беженцев и только кажущейся общностью показан через язык человеческого тела.

В голливудских хоррорах есть такой старый штамп — первым погибает чернокожий второстепенный герой. У одного из самых интересных европейских режиссеров первой жертвой становится иноверец Омар за то, что ему религией противопоказано пить спиртное. Как только у группы людей (содружества стран) возникает проблема, они первым делом съедают чужака, которому только что клялись в любви, и Ноэ показывает эту истину с трезвостью человека, который знает, о чем говорит, и виртуозностью режиссера, который прекрасно умеет любоваться пластикой человеческого тела как чистым инструментом искусства.

Фото: arte France Cinéma