О чем говорят внешний вид монумента и собрание первых лиц на его открытии, а также пикеты и вандализм в отношении памятников Солженицыну.

Фигура Александра Солженицына в полный рост стоит на постаменте между домами №11 и №13 по улице его имени, которая сама стала одним из первых памятников великому писателю и общественному мыслителю — ее открыли без положенных десяти лет моратория на присвоение имени топонимическому объекту. Рядом — фонд «Русское зарубежье», основанный Солженицыным. Весь квартал теперь посвящен автору «Архипелага ГУЛАГа» и «Одного дня Ивана Денисовича». Особый символизм в том, что улица Солженицына называлась раньше Большой Коммунистической.

Открывать памятник, созданный группой авторов во главе с Андреем Ковальчуком, приехали Путин и Собянин. Накануне у уже готовой скульптуры, убранной под полотно, прошли пикеты с требованиями отменить установку памятника. Пикетчики вменили писателю и общественному деятелю прегрешение, за которое он был впервые арестован — в 1945 году в письме с фронта неодобрительно высказался о Сталине; нынешние активисты подозревают его в искажении итогов Великой Отечественной войны. Пока Путин и Собянин произносили речи у скульптуры в присутствии Наталии Дмитриевны Солженицыной, в городе Гусь-Хрустальный разбили стеклянную табличку на школе, в которой после возвращения из ссылки преподавал физику будущий нобелиат. «Она не провисела и дня. Доску из закаленного стекла разбили методичными ударами», — цитирует радио «Говорит Москва» редактора местной газеты «Афиша» Дмитрия Сахарова. Интересно, понравилось бы самому Солженицыну то, насколько актуальной и даже злободневной фигурой он остается в сознании соотечественников?

Скульптурный Солженицын одет в свою знаменитую рубаху с низким воротом. Он начал носить ее еще в своем поместье в Вермонте, где поселился после высылки из России. Несмотря на проникновенные слова Путина о нем (он назвал Солженицына «нашим выдающимся соотечественником, писателем, мыслителем, фронтовиком и истинным патриотом»), есть и такие, кто не может простить ему ни этого отъезда, ни призывов к свержению коммунистического строя, которые ему инкриминировала советская власть.

Но если с советской властью Солженицын ссорился, то с постсоветской, кажется, существовал в полной гармонии. Он вернулся в Россию и проехал ее всю на поезде из Владивостока до Москвы, выступая в городах по пути. В Москве на Ярославском вокзале его встретили коммунисты с лозунгами «Солженицын — пособник Америки в развале СССР» и «Солженицын, вон из России». Впрочем, на этот раз он стал востребованным уже как «отец нации» — регулярно критиковал Ельцина и современные ему правительства с почвеннических позиций, а для Путина стал регулярным собеседником и в некотором роде наставником. Учредил премию Солженицына, которая вручалась за выдающиеся заслуги в культуре и литературе. Опубликовал книгу «Двести лет вместе» о взаимоотношениях русских и евреев, которая утвердила его репутацию почвенника и человека патриотических воззрений. Фактически он сформировал тот дискурс, который сейчас пытаются продолжать министр культуры Владимир Мединский и, например, продюсер Эдуард Бояков с Сергеем Пускепалисом (новое руководство МХАТа имени Горького), с переменным, правда, успехом.

На самом деле, со времен жизни в Вермонте Солженицын мало менялся. Стоило упасть истлевшей декорации советской власти, обрушившейся под его манифестом «Жить не по лжи», как обнаружилось, что Солженицын был и остается мыслителем правоконсервативного толка, а бунтарем и диссидентом мог считаться постольку-поскольку. Понятно, что к столетию великого мыслителя памятник должен был появиться обязательно, но то, что он стоит почти навытяжку перед открывающими его первыми лицами города и страны, в какой-то мере символично. Как и то, что установил памятник швейцарский Русский благотворительный фонд Солженицына, а город взял на себя благоустройство территории вокруг.

Памятная доска Солженицыну-диссиденту появилась тоже — на доме №12, строение 8, по Тверской улице. Именно там писателя арестовали за публикацию в Париже «Архипелага ГУЛАГа», самой выдающейся летописи сталинского террора.

Фото: Михаил Метцель/ТАСС