Художник и продюсер Павел Каплевич о памятнике турецкой кастрюле и базар-вокзальности москвичей.

Я родился…

В Туапсе. Я сформирован морем и солнцем этого города.

Последние двадцать лет живу…

На Патриарших прудах. Место уютное, удобное, особенно для работы: театры и музеи, с которыми сотрудничаю, находятся в десяти минутах. А еще поблизости живут мои товарищи и друзья. И таковых все больше и больше. Много построек Федора Шехтеля, которого обожаю. Совсем недавно заметил, что рядом, у Садового кольца, появился сквер, он же аллея Архитектора Шехтеля.

Мой любимый район в Москве…

Патриаршие. Поэтому я здесь и живу. Люблю Новодевичий монастырь, Хамовники, район, где все время гуляю, Остоженку, Зачатьевский монастырь. Полюбил ВДНХ, особенно после того, что там сделали последнее время. Прежде  это место было для меня чуждым. «Зарядье» тоже производит на меня сильное впечатление. Особенно концертный зал, который построил архитектор Владимир Плоткин.

Мой нелюбимый район в Москве…

В нелюбимых стараюсь не бывать. В особенности не нравится район на «Павелецкой», где находится Дом музыки — «памятник турецкой кастрюле».

Место в Москве, в которое всегда собираюсь, но никак не могу доехать…

Район Рогожского кладбища. Недавно добрался до Крутицкого подворья. Давно мечтал, слышал о нем, но не ожидал, что оно окажется таким  удивительным.

Сходство и различие москвичей с жителями других городов…

Я бы москвичей сравнил с ньюйоркцами. Они схожи ритмом, темпераментом, желанием быть везде, особенно молодежь, которая, конечно, сегодня более интернациональна. Отличие только в языке. Жители Парижа, Лондона или Вены по рисунку жизни, по выстраиванию приоритетов, по тому, как проводят выходные, по тяге к ностальгии и привязке к месту, мне кажется, ближе к классическому Питеру. Москвичи, те больше базар-вокзальные и легче перемещаются в пространстве. Они немножко сидят на краешке стула, всегда на изготовке резко сменить ситуацию.

В Москве лучше, чем в Париже, Лондоне и Нью-Йорке…

Для людей такого склада, как я, свойственно держаться за установочные вещи, людей, к которым привык, району, в котором живешь. Вот, например, сын —  он рядом со мной живет, сейчас уехал на неделю. Поэтому с сегодняшнего дня я ощущаю, что Москва для меня другая. Отличие это или нет? Наверное, отличие. Но я бы в Нью-Йорке или Токио себя так же чувствовал. В Москве мне лучше, я достаточно реализован на той территории, где нахожусь. И у меня еще куча планов, которые, надеюсь, будут реализованы.

В Москве за последнее время изменилось…

Многое. Улучшился ландшафтный дизайн. Люблю улицы, которые недавно появились, целые районы. Иногда не узнаю место, где бывал раз сто. «Это что за остановка? Бологое или Поповка» — это про мою жизнь. Но не все здесь меняется к лучшему. Не согласен с большим количеством памятников, поставленных в Москве. Пожалуй, за последние пятьдесят лет не появилось ни одной скульптуры, которая могла бы встать в одну линейку с «Рабочим и колхозницей», памятниками Чайковскому, Гоголю скульптора Андреева, Пушкину тому же. Памятник Достоевскому, может, и ничего, но место для него выбрано неудачное. Как в жизни писателю неуютно было, так же неловко он распределен и теперь. И это я еще не говорю о князе Владимире Красное Солнышко или Петре I.

Зову на премьеру оперы «Мадам Баттерфляй» в театр «Новая опера».

Это один из тех проектов, произошедших не по моей инициативе. Денис Азаров — режиссер, Алексей Трегубов — сценограф, я — художник по костюмам. Опыт накоплен большой, и в эту работу удалось впихнуть все свои способности, изученные технологии и эффекты. Например, двустороннюю печать,  дающую возможность выворачивать вещь на другую сторону, или безподкладочную ткань, «живущую» как бумага. Дизайн ткани мы разрабатывали  специально для этой постановки, где встретятся две цивилизации: Америка и Япония — жесткая, брутальная, цементная структура со структурой нежной,  прозрачной, ломкой, капроновой.

Премьера оперы Дж. Пуччини «Мадам Баттерфляй» состоится в московском театре «Новая опера» 21 октября.

Фото: Евгения Гершкович