«Москвич Mag» собрал в редакции нескольких известных муниципальных депутатов из разных московских районов, чтобы узнать у них, как и почему они стали этим заниматься, хотят ли стать большими политиками или просто помогать, с чем к ним обращаются люди (ливневки, снегоплавильные станции, капремонты) и чем они, депутаты, могут быть полезны жителям города.

К нам пришли: Павел Ярилин — рядовой депутат района Аэропорт, Левон Смирнов — член совета депутатов Академического района, Яков Якубович — глава муниципального округа Тверской, председатель совета депутатов Тверского района, Мария Соленова — депутат района Сокол, заместитель председателя совета депутатов, Анна Щербаченко — муниципальный депутат района Аэропорт и Юлия Галямина — депутат Тимирязевского района.

«Москвич Mag»: Расскажите, как вы приняли решение стать муниципальным депутатом и зачем вам это было нужно?

Мария Соленова (Сокол): Моя история началась со знакомства с Юлией Галяминой году в 2014-м. Мы случайно познакомились на одном мероприятии, которое организовывали совместно с одной нашей общей знакомой. И у нас зашел разговор о том, что Юлия депутат, и она мне сказала, что депутатом может стать любой. Я удивилась: «Да ладно, не может быть». — «А ты попробуй». Я задумалась и с тех пор начала интересоваться, окончила школу местного управления, другие политические школы.

 

«Москвич Mag»: Юлия Галямина позиционирует себя не только как местный активист, но еще и оппозиционный. У вас был собственный оппозиционный побудительный мотив? Не хотелось быть в оппозиции к власти?

Мария Соленова: Я не поддерживала никаким образом действующую власть. У меня были свои проблемы как у жителя, которые я пыталась решать. Получалось, честно говоря, не очень. Я занималась правами человека, немного была связана с движением Навального. Так что некий оппозиционный бэкграунд у меня есть.

 

«Москвич Mag»: Левон, а вы хотели заниматься оппозиционной деятельностью или вам пришлось этим заниматься в силу ряда обстоятельств?

Левон Смирнов (Академический): Как интересно вы поставили вопрос. Почему защита прав жителей называется оппозиционной деятельностью? Я считаю, это категорически неправильно. Я более радикально выскажусь: чиновники занимаются вредительством в ущерб интересов нашей страны. Поэтому я считаю, что «Единая Россия» и чиновники — это оппозиционеры, а жители как раз с помощью нас, депутатов, в частности меня (не буду настаивать, чтобы коллеги приняли мою точку зрения), могут защитить свои права. Мы ведем борьбу с оппозицией, так называемой «Единой Россией».

 

«Москвич Mag»: Кто согласен или, наоборот, не согласен с Левоном?

Павел Ярилин (Аэропорт): Отчасти я согласен. Вы сейчас задали вопрос про оппозиционность, и я подумал, что на самом деле то, чего мы хотим — это строгое соблюдение тех законов, которые есть. Возвращаясь на шаг назад: моя оппозиционная деятельность началась на выборах 2011 года, когда меня вперед ногами два бравых бойца вынесли с избирательного участка. А все, что я хотел — это выполнение закона. Вместо этого получил такую штуку и сильно обиделся. Пошел в члены ПРГ — воевал ровно с тем же. Это участковая избирательная комиссия с правом решающего голоса, это те люди, которые выдают и считают бюллетени, от которых зависит процесс работы избирательной комиссии.

 

«Москвич Mag»: Яков, расскажите, а как у вас было устроено? Вы были интегрированы в систему «Яблока»?

Яков Якубович (Тверской): У меня не было даже идеи заниматься системной политикой за год до муниципальных выборов. Как и Маша, я познакомился с пришедшей сюда Юлией Галяминой, правда на думских выборах. Тогда Юлию многие считали действующим депутатом, на самом деле она не была таковой, она дважды баллотировалась — сначала в городскую думу, затем в Государственную думу, стабильно занимала там вторые места. И самой главной ее задачей была консолидация районных активистов и организация командной работы.

Юлия Галямина (Тимирязевский): Ты про себя рассказывай, я про себя сама расскажу.

Яков Якубович: На самом деле, я рассказываю про себя, упоминая Юлию, потому что она мой учитель, и она не должна здесь скромничать. Она мне дала толчок в политику. Я не хотел этим заниматься. Последние десять лет я работал преимущественно в государственных компаниях, знал систему изнутри, понимал, как под нее подстраиваться, какие интересы ставятся во главу угла, какие интересы в первую очередь преследуются при принятии ключевых решений не только в госкомпаниях, потому что госкомпания — это квинтэссенция общей системы управления государством. Я понимал это и также то, что систему достаточно сложно изменить сверху и даже где-то посередине. Единственная возможность изменить систему — это изменить главный ключевой фактор, который влияет на эту систему — это фундамент. Почва — этот тот самый народ, это его ценности, его убеждения, его отношение к политике государства, отношение к соседу, к властям, к тем процессам, которые происходят вокруг него. Я действительно принял очень сложное решение, когда ушел с работы на должность, которая оплачивается в четверть меньше, чем тот доход, который у меня был. Политика стала одной из возможностей для меня поменять систему снизу, изменить почву, в хорошем смысле удобрить ее тем питательным раствором демократии и гражданского общества.

 

«Москвич Mag»: Обычно блиц бывает в конце, а у нас будет сейчас. Расскажите, какие проблемы вам удалось решить за тот год, что вы являетесь депутатами? Или, наоборот, ваши самые большие фейлы?

Юлия Галямина: Если брать именно проблемы, которые удалось решить: нам удалось установить еще 19 контейнеров по раздельному сбору отходов в районе, так что всего их сейчас 58, что можно назвать рекордом по Москве. Это соответствует контракту, который был подписан аж 2012 году, но до сих пор не исполнялся. Что еще удалось сделать? Мы начали хоть как-то, со скрипом, согласовывать благоустройство в районе, хотя наши исполнительные городские власти хотят этим манкировать. Они сами законы пишут и сами же их не исполняют. По идее они должны идти на приемку результатов благоустройства с депутатами по 39-му закону, который практически везде не исполняется. И мне удалось убедить наших коллег из «Единой России» в том, что это необходимо. А самое большое достижение — это то, что наша «Единая Россия» начала хоть как-то действовать в интересах избирателей. Это уже большое достижение.

Павел Ярилин (Аэропорт): Я перехвачу слово. Это самое большое достижение за год: что власти и на районном уровне (управы), и окружные (префектура) повернулись лицом к жителям.

Юлия Галямина: Они, конечно, не повернулись никаким лицом к жителям. Но им приходится хоть как-то соблюдать политес.

 

«Москвич Mag»: А можете привести пример, что они раньше сделали бы не в интересах жителей, а теперь делают в интересах?

Юлия Галямина: Например, у нас было обращение депутатов о снижении высотности в микрорайоне. И сегодня пришла информация о том, что дом будут строить не 18 этажей, а 14. Не знаю, что тут сыграло роль: наше обращение или письма жителей. Сложно сказать. Но по крайней мере такое обращение уже приняли. И таких мелочей, на которые властям приходится обращать внимание, довольно много. А что не удалось? Очень многое по-прежнему не удается, потому что на это нет никаких полномочий.

Левон Смирнов: Хочу добавить. Важно (и многие со мной согласятся), что советы депутатов стали более открытыми, и работа депутата стала прозрачней. Предыдущий совет депутатов лично мне приходилось посещать с трудом: нужно было в рабочее время отпроситься у работодателя, прийти, записаться… Не знаю, как у вас, коллеги, у меня было так.

Павел Ярилин: На первом же заседании мы приняли решение перенести время начала заседания с 15.00 на 18.30.

Юлия Галямина: И мы тоже.

Левон Смирнов: Также появились видеотрансляции в прямом эфире и записи, доступные на «Ютубе». Доступность и прозрачность работы депутата — главное достижение.

Павел Ярилин: Мы отменили регистрацию на заседания, которая была необходима раньше. Единственное требование — аккредитация для СМИ. Но это требование безопасности.

Анна Щербаченко (Аэропорт): Еще одно достижение — повышение прозрачности работы управы. Правда, это, наверное, не наше достижение, а достижение наших избирателей. И вслед за этим сама же префектура дала распоряжение управам САО вести обходы по выходным. Они стали вести. У них тут же появились свои аккаунты в соцсетях: в «Инстаграме», в «Фейсбуке», они начали публиковать результаты своей работы, что, я считаю, уже само по себе достижение. Что еще? В силу очень маленьких полномочий достижения пока незначительны. Год — это не такой большой срок. Какое-то время ушло на то, чтобы мы узнали, как все это работает, поняли, что многое просто вообще не работает. А наш фейл года связан с благоустройством. Мы хотели сделать в районе новые деревянные площадки с экологическим покрытием — галькой. Все это, в общем, накрылось медным тазом благодаря тому, что у нас нет совершенно никаких полномочий. Формально мы все согласуем, но затем комиссия префектуры (экспертиза префектуры) все зарезает по своему усмотрению, не пропускает наши проекты. И «Жилищник» на этапе разыгрывания конкурса тоже многое портит. В итоге на площадке у нас получился просто гранитный отсев вместо гальки. Хотя мы приносили образцы этой гальки.

 

«Москвич Mag»: Совсем недавно сняли много глав управ, в том числе и района Аэропорт. В Савеловском, на Соколе, где-то еще. И всего их, кажется, 13. Мы вас спрашиваем именно как муниципальных депутатов, которые близко общаются с исполнительной властью. Что там произошло? Столько людей проворовались или произошла плановая замена войск?

Павел Ярилин: Мне сложно говорить про другие районы, скажу про Аэропорт. После двух месяцев работы с нашим главой управы мы пришли к выводу, что это абсолютно дохлое дело, и активно прилагали усилия к тому, чтобы его сменить. Потому что человек был, во-первых, непрофессионален как глава управы, а во-вторых, не очень клиентоориентирован, жителеориентирован. Когда человек хамит жителям, врет в глаза, ничего не делает из того, что просишь. Зато он присваивает себе хорошие идеи. Единственное реальное достижение у нас в районе, которое можно пощупать (я надеюсь, можно будет пощупать), — это горки.

В прошлом году за два месяца до Нового года мы предложили: давайте поставим у нас в районе горки. Большие деревянные, чтобы люди катались: и взрослые, и дети. Будет классно. Глава управы сразу же подорвался, сказал: а давайте я выйду с инициативой, а вы утвердите! Ну давай, фиг с тобой, золотая рыбка. В общем, тендер разыгрывался где-то в феврале, то есть Новый год мы пропустили. Горки купили, но до конца снежного сезона установить не успели. Надеюсь, успеем в этом году.

И по большому счету, если будете задавать коллегам вопрос, вряд ли кто-то скажет всерьез что-то радикальное про достижения. Потому что первые полгода ушли на то, чтобы воевать за власть, чтобы с тобой вообще считались. Для властей эта ситуация немного экзотичная: пришли какие-то чуваки, которые садятся напротив тебя и говорят: «Мы хотим, чтобы было вот так». А вы кто такие, почему я должен вас слушать? Я глава управы, я тут хозяин, я тут король. А вы кто? Совершенно непонятные ребята. Причем независимо от того, какую идею ты пытаешься донести: хорошую или плохую. Сначала им страшно, и, пока они нас боятся, они на наши просьбы реагируют, что-то обещают. Потом понимают, что нас можно задвинуть. Поэтому нельзя оценивать этот срок как год, скорее это полгода и в качестве результата — небольшие изменения. И как только дело доходит до денег, как только ты касаешься сферы, которая касается денег, где ты можешь на что-то повлиять, тебе сразу ставят потолок.

 

«Москвич Mag»: Тот же вопрос Марии Соленовой.

Мария Соленова: Я бы упомянула об еще одном положительном моменте. Анна говорила, что начались обходы. Я довольно много обходов прошла сама с нашим главой управы. Могу сказать, что в этом году гораздо больше обращений жителей стали попадать в цель. Если раньше люди писали через портал, потом долго ждали, то сейчас обращения стали как минимум быстрее рассматриваться: жители обращаются на обходах или через соцсети. Не сказать, что все их вопросы решаются. Иной раз человек обращается на обходе, потом еще и еще, но решенных проблем стало больше.

Юлия Галямина: У нас в САО поставили нового префекта, а он привел своих людей. Мы выстроили с ним какие-то отношения. Понятно, что если в районе Аэропорт были недовольны главой управы или префектом, то его сняли. Хотя у нас это все тоже держится на соплях, потому что нет никаких нормативных документов, которые бы выстраивали нормальные отношения с управой. И вообще это все кривая, тупая, безмозглая система управления Москвой (извините за мой французский). Советы депутатов решают проблемы на местах, а сверху нам каждый раз Бирюков спускает, сколько реагентов сыпать в каждый двор. Извините, это просто безумие и тупость. Поэтому управлять Москвой надо совершенно по-другому, мы это прекрасно понимаем. И все собравшиеся здесь со временем изменят ситуацию с местным управлением в Москве.

Анна Щербаченко: Я могу добавить. К нашим достижениям можно отнести то, что по крайней мере приемки капитального ремонта стали проходить официально на комиссиях. Раньше это как делалось: звонил подрядчик депутату, другим членам комиссии: «Я к вам подъеду — подпишите акт». И все это подписывалось на коленке. Часто депутаты даже не выезжали на объект, подписывали все, что им приносили. Хотя есть совершенно официальная процедура «Положение о комиссии», которая требует подписания актов в присутствии членов комиссии. И мы добились того, что нам стали предоставлять проектную документацию, и все эти акты подписываются исключительно комиссионно. Они даже вопросов не задают, сразу присылают факсограмму на совет депутатов. Я считаю это достижением.

Левон Смирнов: Я скажу, что изменилось — это открытость и прозрачность со стороны депутатов. Люди раньше не знали, кто такие муниципальные депутаты, сейчас знают.

Анна Щербаченко: Очень отличаются возможности советов в зависимости от того, сколько независимых демократических депутатов в них избрано. У нас есть советы депутатов, где практически весь совет независимый, а есть советы, где абсолютное меньшинство или вообще нет независимых депутатов. Это, конечно, очень сильно отражается на возможности влияния.

 

«Москвич Mag»: То есть там, где большинство единороссов, все проходит ровно так, как говорит Анна? Подписываются чисто формально?

Юлия Галямина: Нет.

Анна Щербаченко: Нет, конечно, нет, так нельзя сказать.

Яков Якубович: Разница в том, что полномочия, касающиеся ремонта, которые переданы по 72-му закону города Москвы, переданы конкретному депутату. Совет депутатов только принимает решение, кто из депутатов будет подписывать по отдельному дому акты, а кто закрепляется в качестве резервного. Поэтому у каждого независимого депутата есть возможности по организации работы так, как он считает нужным. Как говорит Анна — более эффективный метод. По крайней мере на начальном этапе работы с Фондом капитального ремонта. Естественно, вначале мы так же, как и все независимые депутаты во всех районах Москвы, требовали беспрекословного исполнения законодательных и подзаконных актов города Москвы (которые касаются строительства и капитального ремонта) по строительному контролю. Со временем мы упростили часть процессов. В частности, вот что нам удалось сделать. Мы добились того, что на приемку обязательно приходил, несмотря на то что он не входил в комиссию, начальник участка, который будет эксплуатировать этот многоквартирный дом. Он обязан был прийти посмотреть качество вместе со своей бригадой. Если это какое-то сантехническое оборудование, то приходит сантехник, если это электрика — то электрик, если крыша — то плотник. И это правильно, поскольку они заинтересованы в качестве принимаемых работ. Я приведу пример, как наш «Жилищник» Тверского района одновременно выполняет две функции, которые содержат в себе конфликт интересов. Первая — это функция эксплуатирующей организации исполняющей компании, к которой все привыкли, а вторая функция — это выполнение работ по капитальному ремонту. Такая практика уже распространилась по всей Москве. Я считаю, с одной стороны, что идея сама по себе хороша, потому что «Жилищник» сам делает и сам потом эксплуатирует, а с другой стороны, она плоха, потому что у главы «Жилищника» есть два зама. Один отвечает за эксплуатацию, другой — за капитальный ремонт. Тот, который отвечает за капитальный ремонт, заинтересован в том, чтобы быстрее сдать работу, получить деньги, оплатить все работы и закрыть акт. Другой заместитель руководителя, наоборот, заинтересован в том, чтобы работы производить качественно, чтобы приемка работ была не быстрей-быстрей-быстрей, чтобы скорее получить деньги, а чтобы сдаваемые работы были выполнены на достаточно высоком уровне. И вот когда возникает вопрос о скорости и качестве, приходится принимать решения, что для меня важнее: когда-нибудь, через пять лет, когда меня уже здесь не будет (я говорю про главу «Жилищника»), рванет — или закрыть свои кассовые разрывы. Конечно, важнее закрыть кассовые разрывы. Поэтому, как любой менеджер, он решает подписать акт. Другому заму, возможно, негласно давая указания, закрывать глаза на некачественно проведенные работы.

 

«Москвич Mag»: Получается, он сам у себя заказывает?

Яков Якубович: Нет. Заказчиком является Фонд капитального ремонта. Но он сам у себя принимает. Эта практика не очень хорошая. В таких проектах, когда «Жилищник» является исполнителем по проекту, депутаты должны особенно тщательно включаться в работу, привлекать технических специалистов, выбирать их из числа жителей и вовлекать их в этот процесс. Но в ситуациях, когда «Жилищник» является принимающей организацией, а тот, кто проводит работы, это некая фирма, которую нанял Фонд капитального ремонта, то здесь заинтересованность эксплуатационных служб гораздо выше, чем в другой ситуации.

Анна Щербаченко: Я бы сказала, что в любом случае депутату надо внимательно контролировать процесс, потому что, как правило, принимает все равно «Жилищник».

Яков Якубович: Бесспорно. Но я уверен, что в тех районах, где был избран хотя бы один независимый депутат, качество капитального ремонта значительно выше. Вот главный редактор «Москвич Mag» Геннадий Устиян, например, живет в одном из домов моего района. В прошлом году у них в доме шел капитальный ремонт. А у них не было председателя совета дома, подрядчик все забросил, и депутаты (еще старого созыва) не включались, и там был настоящий ад и бардак: все верхние этажи текли. В итоге люди просто не выдержали. Они собрали подписи, выбрали старших по подъездам и консолидировались. Пусть на негативной повестке, но тем не менее это произошло. И в конечном итоге у них капитальный ремонт благополучно завершился с соблюдением всех процедур. С ними обсуждался и проект благоустройства, и выслушивались их мнения.

Юлия Галямина: Там же нет никакой процедуры обсуждения проекта.

Яков Якубович: Это у вас нет. В Центральном административном округе эта процедура есть. Она не регламентирована, но она фактически есть.

Юлия Галямина: Фактически, может, и есть, но меня обычно интересуют нормативные акты. Нормативных актов нет. Нам, конечно, тоже говорят: надо провести общее собрание собственников. Но это не регламентировано, это все просто так.

Яков Якубович: Нет, Юля! У нас с вами действительно отличаются подходы.

Юлия Галямина: У вас есть какое-то постановление или что?

Яков Якубович: Нет, у нас нет постановлений, у нас просто есть обсуждение по факту.

Юлия Галямина: Факты — это ерунда. Сегодня есть факт, завтра нет факта. Сменили префекта — и все. Это порочная практика — делать все на договоренностях, а закончится неизвестно чем.

Яков Якубович: Это не договоренности, это процессы. Поймите одну простую вещь. Можно издать самый прекрасный закон, который должен работать и в соответствии с которым все будут все делать. Но жесткость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. Поэтому я считаю, что гораздо важнее результат, чем регламенты и нормативные акты.

Юлия Галямина: Это тогда знаешь как называется? Это называется ручное управление, во-первых. Во-вторых, то, что вы все по договоренностям, а не по закону — это прекрасно, но такая схема работает до первой смены префекта. Сменяется у тебя префект, и все летит в тартарары. Приходит какой-нибудь самодур и делает все по-другому. А если у тебя есть нормативный акт, то ты всегда можешь требовать. Я понимаю, что у нас не работает прокуратура, но тем не менее, пока есть на что сослаться, я на это ссылаюсь. И тогда есть хоть какое-то основание для требования. А когда просто «так принято»…  Вчера было принято, а сегодня не принято.

 

«Москвич Mag»: Можно зацепиться за слова Якова про консолидацию людей, населения?

Юлия Галямина: Только не называйте людей населением. Когда вы перестанете их так называть, тогда они начнут консолидироваться. Их надо называть гражданами.

Анна Щербаченко: Или жителями.

Юлия Галямина: «Жители» мне тоже не очень нравится. Собственники, например. Я лингвист, у меня свои требования.

 

«Москвич Mag»: За время работы у вас как-то изменилось ощущение от общения с теми людьми, интересы которых вы представляете? В особенности это вопрос тем, кто исполняет первую каденцию.

Юлия Галямина: Мы все тут первую.

Мария Соленова: Честно говоря, сложно конкретизировать. Но я могу описать несколько ощущений. Поначалу люди приходили (у нас было время приема), и они стучали и спрашивали: «А можно?» Они воспринимали нас как чиновников. Потом мы им объяснили, что, в принципе, всегда можно: есть мобильный телефон, нам можно всегда позвонить. Если мы по каким-то причинам не подходим, можно перезвонить. Я и многие мои коллеги не дистанцируемся, как будто это другие люди. Они такие же люди, как те, которые живут в моем подъезде. То есть мы не ставим людей на другую ступень, что мы депутаты, а они люди. Наверное, поначалу и нам было сложно из-за того, что они нас так воспринимали: мол, мы непонятные люди-депутаты. А сейчас мы уже проще общаемся: они к нам обращаются, мы пытаемся помочь.

 

«Москвич Mag»: Пытаясь представить себя на вашем месте, кажется, с ума можно сойти.

Юлия Галямина: Самая сложная проблема — отказывать людям. Если раньше я отказывала, потому что я общественный деятель (делаю, как могу), то теперь я говорю, что у меня нет полномочий. И мне говорят: «А нафиг мы вас тогда выбирали, если у вас нет полномочий?» Все упирается в полномочия и деньги, если бы это у нас было, мы могли бы сделать гораздо больше полезного. А так у нас нет ни денег, ни полномочий. Поэтому люди приходят, а мы им объясняем, как устроено наше государство, как устроены 56-й и 131-й законы, что они друг другу противоречат. Тяжело отказывать, потому что ты вроде как представляешь власть, а власти у тебя с гулькин нос. Приходится брать людей в союзники даже больше, чем раньше. Хотя это очень приятный процесс. Вообще самый приятный процесс в депутатстве — это общение с избирателями. Общение с людьми — это вообще самый приятный процесс, который есть у политика. Политик для того и существует, чтобы общаться с людьми. Поскольку у меня каждое общение вызывает большую радость и энтузиазм, я всегда стараюсь уделять этому много времени. Но, к сожалению, не всегда получается.

 

«Москвич Mag»: Нет ощущения, что вы зря тратите время, когда объясняете каждому человеку, который к вам приходит, что у вас, например, нет полномочий?

Юлия Галямина: У меня иногда есть полномочия на что-то. На капремонт, например. И тогда я не объясняю, я делаю.

 

«Москвич Mag»: Иногда люди говорят про трещины на асфальте и начинают требовать от депутатов, чтобы это было сегодня изменено.

Юлия Галямина: Люди в «Фейсбуке» — это еще не все избиратели.

 

«Москвич Mag»: Жаль, что депутаты действительно начинают тратить на это время вместо того, чтобы сделать что-то реально более важное, полезное. Людям кажется в этот момент, что эта запись в «Фейсбуке» важнее всего.

Юлия Галямина: Это вопрос приоритетов. Если обращать внимание на каждого психа, можно самому с ума сойти. Хотя я иногда, конечно, люблю поспорить с психами.

Павел Ярилин: Не называй избирателей психами. Там среди наших избирателей, которые пишут в «Фейсбуке», есть вполне приличные люди.

Юлия Галямина: Я не спорю. Я говорю про адекватных и неадекватных. Бывают неадекватные люди, на них не надо тратить время. Если люди адекватные, они понимают твою позицию.

Павел Ярилин: Например, Юля Меньшова (вполне уважаемый человек, дочь знаменитого режиссера, прекрасная ведущая) однажды написала в нашей районной группе: «Кто принял такое идиотское и безумное решение о том, чтобы сделать сухую свалку… » Достаточно агрессивный был пост. И к решению проблемы и объяснению ситуации подключились не органы исполнительной власти, которые, на самом деле, приняли это решение, а депутаты. Там действительно было понятное объяснение. Но тем не менее такие ситуации бывают часто.

Юлия Галямина: Зачем ты за них объясняешься? Пускай сами и объясняются.

Павел Ярилин: Что значит «пусть сами объясняются»? Любой человек — избиратель, депутат, неважно кто — должен обладать знаниями для того, чтобы объективно оценивать любую ситуацию. И понимать, почему принято то или иное решение. Так почему бы не поделиться этой информацией?

Юлия Галямина: То есть ты согласен с этим решением управы?

Павел Ярилин: Я согласен с этим решением.

Юлия Галямина: Ну если ты согласен, тогда в чем проблема?

Павел Ярилин: Я согласен с этим решением не как со стратегическим решением, а как с тактическим. На текущий момент. Потому что действительно в Москве острая нехватка снегоплавильных пунктов. Поймите, что если снег будет утилизироваться не в снегоплавильных пунктах, а на полигонах в Подмосковье, то и Подмосковье, и Москва задохнутся от выхлопных газов, это во-первых. А во-вторых, вы представляете, какие это расходы?

Юлия Галямина: Я бы так сказала. Часто депутаты из-за общения с управой начинают оправдывать этих людей.

Павел Ярилин: Это не оправдание.

Юлия Галямина: Это оправдание. Потому что так нельзя. Собянин застроил всю Москву. Они застроили все, у них нет пустого места, нет пустыря, чтобы плавить весь этот снег. Потом они делают это на площадях, а мы говорим: «Ну что нам остается делать?»

Павел Ярилин: Но на текущий момент что? Сносить все, что было настроено?

Юлия Галямина: Сносить. Объяснять стратегические ошибки этих областей, из-за которых приходится принимать идиотские решения. А вы их еще и оправдываете.

Павел Ярилин: Это не оправдание, это объективная картина сегодняшнего дня. А что еще вы предлагаете делать в текущей ситуации с этим снегом? Это ошибки, которые допущены предыдущими управленцами.

Юлия Галямина: Пусть они и расхлебывают. Ты тут причем? Зачем ты на себя берешь эти ошибки? Говори: «Мы это не решали. Это решал Вася Пупкин, который глава управы, ставленник Сергея Семеновича Собянина. По этому вопросу обращайтесь туда. Мы против».

Анна Щербаченко: Мне кажется, гораздо большая проблема — это то, что сделали с ливневками по Москве. Ливневки — это то, с чем мы сталкиваемся при каждом дожде.

Мария Соленова: Во многих местах их сделали неправильно или вообще не сделали.

Анна Щербаченко: Или закатали в асфальт. Зачастую мы видим при каждом дожде потоп.

Юлия Галямина: Да. И депутаты не имеют на это никакого влияния. Я как раз собираюсь написать на ближайшем заседании законодательную инициативу, чтобы мы согласовывали ливневки. Понятно, что это никто не сделает, потому что никому не нужно расширять наши полномочия. Но тем не менее мы всегда можем сказать: посмотрите, мы пытались, а вы не выбирайте Собянина, не выбирайте эту Мосгордуму, выбирайте другую Мосгордуму.

Анна Щербаченко: При этом у нас все дворы заливает во время каждого дождя. Чтобы изменить ситуацию, достаточно сделать минимальные изменения асфальтового покрытия, отводы воды. Но это невозможно сделать потому, что есть паспорт двора, паспорт дороги. И ты не можешь на это повлиять. Невозможно сделать по краю дворовой дороги какой-нибудь желоб.

Юлия Галямина: Я поняла такую вещь для себя. Я пыталась с ними договариваться и брать на себя какую-то часть их ответственности, но после года работы поняла, что вообще никакой части ответственности исполнительной власти брать на себя нельзя. Пускай они сами за все это отвечают, за то безобразие, которое они тут устроили. Потому что весь этот бред потом ложится на твой имидж, на тебя как на политика.

Павел Ярилин: В подкрепление тезисов Юлии я хочу рассказать о нашей огромной победе в районе Аэропорт. Это классическая первая победа. Когда мы только избрались, первая мысль была: нужно сделать все хоть сколько-нибудь системно. Мы все образованные люди, пришли из бизнеса. Например, прежде чем благоустраивать дворы и вбухивать десятки миллионов рублей, давайте их сначала спроектируем. Давайте попытаемся нарисовать какую-то идеальную картину, как это могло бы выглядеть, и сделаем один двор и посмотрим, что получится и что люди скажут. Глядишь, на уровне города на это посмотрят и решат, что неплохо получилось. Захотят повторить. Мы очень долго бились с префектурой и управой за то, чтобы они нам согласовали выделение денег на проектирование трех дворов. Бились страшно несколько месяцев. И добились. Мы приняли решение, совет депутатов проголосовал и даже «Единая Россия» проголосовала за то, чтобы выделить эти деньги, потому что мы договорились с управой. Все было замечательно. Дальше стали происходить странные вещи. Мы люди грамотные, поэтому сели и написали свои предложения по техническому заданию. Потому что основное, что там будет делаться, написано в техническом задании. Нам дали шаблон, в котором вообще нет никакого описания целевого результата. То есть под него можно хоть детскую площадку, хоть аэродром.

Анна Щербаченко: Или на коленке студенты нарисуют, и все пройдет.

Павел Ярилин: Все что угодно, главное, чтобы было соответствие СанПиНу и схеме зеленых насаждений. Мы написали замечаний на две страницы, настаивали, чтобы их рассмотрели. Даже в решении совета депутатов специально написали, что техническое задание должно быть представлено на совете депутатов. Никто не представил. В тендер пошла их пустая болванка без наших замечаний. Дальше совет депутатов сказал: мы на эти задачи выделяем 1 миллион 950 тысяч. Там три двора примерно на 12 гектаров. Это нормально. Деньги, на самом деле, ниже, чем рыночные, но должно быть нормально. В тендере сумма другая — полтора миллиона. Тем самым они нарушили решение совета депутатов. На тендер вышли две компании. Компании сделали свои предложения. Предложения отличались на одну копейку. И к нам уже приходят люди, говорят, вот мы победители конкурса, что вы там хотели? Какие у вас там замечания? Как там с вами помириться-подружиться? Показывайте. Мы ходили по дворам.

Анна Щербаченко: При этом Паша еще не упомянул, что, несмотря на то что мы деньги согласовали еще в июне, конкурс начали проигрывать только в октябре. А нюанс в том, что это те деньги, которые на следующий год не переходят. Работы по программе социально-экономического развития района должны быть разыграны и выполнены в текущем году. То есть они начали разыгрывать конкурс так, что когда мы поняли, что у нас серьезные вопросы к техническому заданию, мы просто уже не могли бы остановить конкурс и разыграть его заново. У нас просто на это не хватало времени.

«Москвич Mag»: Вы поделились опытом и даже украли вопрос, как бы вы отговаривали сейчас от решения избираться муниципальным депутатом. Спасибо. Есть ли у вас в работе какие-то проекты, которые вы обязательно решите в ближайшее время или будете за них биться?

Юлия Галямина: У нас, например, идет обустройство парка «Дубки», знаменитого на весь мир.

 

«Москвич Mag»: Благоустройство или полное уничтожение?

Павел Ярилин: Это как посмотреть.

Юлия Галямина: Первый проект благоустройства был очень «прекрасный», в духе Собянина. Там все было в плитке, ресторанах и асфальте. Парк «Дубки» — это памятник садово-паркового искусства. Понятно, что так его благоустроить было невозможно. В общем, благодаря усилиям как депутатов, так и местных жителей, активистов, нашей газеты нам удалось это все завернуть. Мы провели общественные слушания. Пришли более ста человек, разгромили этот проект. Его отправили на переработку. Сейчас нам опять прислали нечто, почему-то опять концепцию, а не проект. Они все время врут, понимаете? Врут. Это так неприятно! У меня же есть письма. Короче говоря, неизвестно что кто рассматривал и какие у кого были документы на столах, но в итоге мы сейчас все еще продолжаем работать с этим проектом. И я надеюсь, что мы сделаем все-таки нормальное благоустройство парка «Дубки».

 

«Москвич Mag»: Сколько это длится?

Юлия Галямина: Год.

Павел Ярилин: У нас ровно та же самая история с Петровским парком. И благодаря нашим усилиям и разговорам с префектурой, общественным обсуждениям мы получили от проектировщиков несколько встречных проектов. И нам удалось привести этот проект в сколько-нибудь адекватное состояние. Нам обещают, что в 2019 году эти работы будут выполняться. Мы, правда, очень боимся, что они будут выполняться нашими любимыми «Жилищниками». «Жилищники» каким-то чудесным образом по всей Москве получили право работать с объектами культурного наследия, которым и является наш Петровский парк. Там должен быть свой отдельный порядок и только специально обученные компании должны этим заниматься. А не «Жилищники», которые не могут убрать снег во дворах.

Яков Якубович: Они технические заказчики, они не будут этим заниматься.

Павел Ярилин: Они только высококачественные вещи могут сделать, а такое дело, как асфальт, ниже их достоинства.

Юлия Галямина: А мусорные площадки сейчас делают — это просто песня. Они совсем ничего не могут, к сожалению.

Яков Якубович: У нас есть текущая депутатская работа, но каждый из депутатов также принимает на себя какие-то обязательства по реализации социальных проектов. Я лично сейчас занимаюсь целым рядом проектов в области социальной сферы. В первую очередь сейчас мы сконцентрировали внимание на людях с ограниченными возможностями здоровья, в частности с ментальными отклонениями. Не так давно к нам переехал центр реабилитации «Наш солнечный мир». На самом деле, нам очень повезло, потому что рядом с этим центром есть прекрасная школа №1540 — это школа ОРТ. Ее директор — Марина Владимировна Моисеева. Школа уже активно участвует в программе инклюзивного форума в отличие от других школ, которые формально берут по 5–7 человек с ограниченными возможностями к себе в коллектив в число учащихся. В этой школе — порядка нескольких десятков человек.

Есть и другие компетенции. Например, несколько некоммерческих организаций, которые занимаются досугом по месту жительства. Три из них тоже занимаются людьми с ограниченными возможностями, в том числе и с ментальными отклонениями. Там же, возможно, будет рассматриваться вопрос трудоустройства людей с ограниченными возможностями.

Хоть полномочий у депутатов и нет, но как у главы округа, думаю, у меня есть реальная возможность успешно реализовать эти проекты. Конечно же, путем переговоров с органами исполнительной власти. Так или иначе, приходится этим заниматься. Есть ряд других общегородских проектов. Я являюсь почетным донором России и достаточно давно озаботился проблемой законодательной базы. Потому что реальные меры социальной поддержки доноров пока оказываются не в том виде, в котором должны оказываться. У нас есть подмена понятий в департаменте здравоохранения, когда мера социальной поддержки доноров выглядит как выплаты донорам за сданную кровь. Это было связано с тем, что 2011 году был принят новый федеральный закон о донорстве крови и ее компонентов. В соответствии с которым все станции по переливанию крови должны переключиться на безвозмездных доноров. А возмездные доноры даже не участвуют в программе получения значка почетного донора России, который влечет за собой ряд льгот. Из-за этого власти Москвы пошли на подмену понятий. Они подменили выплаты донорам на меры социальной поддержки. Когда Сергей Семенович Собянин 20 апреля выступил с обращением на мероприятии, посвященном донорству крови и ее компонентам, и сказал, что на 20% повышаются меры социальной поддержки, на самом деле повысили выплаты донорам, которые не являются по факту безвозмездными. Сейчас мы с инициативной группой доноров подготовили ряд предложений по внесению изменений в подзаконный акт. У нас есть право законодательной инициативы, но мы также можем выходить с инициативами по изменению подзаконных актов к органам исполнительной власти. Знаменитое 507-е постановление. Также я сейчас рассматриваю возможность реализации проекта по созданию реестра доноров костного мозга. Это тоже очень важный проект. Пока я занимался вопросами по донорству крови и ее компонентов, у меня появилось множество важных знакомых в области трансплантологии. Конечно, это касается не совсем прямых обязанностей, связанных с жизнью района, но я просто понимаю, что 507-е постановление — это подзаконный акт, который вообще не работает. Давайте, коллеги, согласимся, что мы постоянно ссылаемся на 507-й акт, когда говорим, что мы должны получать и согласовывать сметы, но 507-е постановление по факту не исполняется. Соответственно, оно должно быть изменено. На самом деле, это тоже элемент расширения полномочий совета депутатов. Один из моих проектов — это систематизация конкретных полномочий, которых нам не хватает. Не вообще «дайте нам все полномочия, и мы будем согласовывать директоров школ, согласовывать глав управ» и так далее. Все дайте.

Юлия Галямина: А почему нет? Это было бы нормально.

Яков Якубович: Это было бы нормально, если бы ответственность соотносилась с бюджетными полномочиями.

Юлия Галямина: Бюджет надо поменять, извини, пожалуйста. У нас есть законопроект, который мы разработали, и Яков участвовал в этом, но как-то сейчас отходит от этой идеи. Законопроект формулируется очень просто: полномочия идут за деньгами. Это хартия местного самоуправления. Поэтому не надо говорить, что нам не хватает этих полномочий. Нам не хватает всех полномочий, потому что половину бюджета города Москвы надо отдавать на местный уровень. И отдавать все полномочия, связанные с местными проблемами. Сейчас в Москве по факту грубо нарушается Европейская хартия местного самоуправления. Приезжала комиссия из Совета Европы, которой просто замылили глаза. Они пришли в Мосгордуму, им сказали: «Посмотрите, как у нас все хорошо с местным самоуправлением, у нас все исполняется, у нас все чудесно». При этом у нас ничего не исполняется вообще. Если мы сейчас говорим, дайте нам немножко здесь полномочий, немножко там — это вообще противоречит хартии. Потому что в хартии все полномочия полные, и они идут за бюджетом.

 

«Москвич Mag»: То есть по всей Европе это устроено таким образом, каким не устроено у нас?

Юлия Галямина: Нет. Европейская хартия чем хороша? Можно ратифицировать не все ее положения. Разные государства по-разному ратифицировали эту хартию. Всего две страны, которые ратифицировали эту хартию полностью, от начала и до конца — это Россия и Украина. Ни там, ни тут ничего не исполняется. А зачем нам соблюдать? Мы как 507-е положение, так и Конституцию, так и хартию не исполняем. И Всеобщую декларацию прав человека мы тоже не исполняем. Поэтому если уж требовать по-настоящему, то требовать. Не то, чтобы мы назначали управу, а чтобы вообще такого понятия «управа» не было. Пускай город делает, что хочет. Советы будут управлять муниципальным бюджетом.

Яков Якубович: В долгосрочной перспективе, конечно, я думаю, мы все будем поддерживать то, о чем говорит Юля. Но мы говорим сейчас о текущих проектах. А в долгосрочной перспективе я действительно за полную передачу полномочий на муниципальный уровень за исключением тех вопросов, которые касаются общегородского хозяйства: транспортной системы, элементов градостроительной политики, экологической политики. Но откусывать пирог надо по чуть-чуть, я думаю.

Юлия Галямина: С этим я согласна.

Мария Соленова: Мои проекты отчасти коррелируются с тем, что сказал Яков. Я занимаюсь социальными проектами, у меня было несколько благотворительных сборов. Сейчас несколько проектов, связанных с правозащитным образованием. Хотя это тоже не совсем депутатская деятельность, но у меня есть такая идея сделать интересные курсы правозащитного образования для детей и старших школьников. Вот как раз я сейчас работаю над этими курсами. Один курс будет в виде мультиков на правозащитную тему, чтобы было интересно детям. Можно попробовать воспользоваться депутатским положением и протестировать это на местных школьниках или молодых людях. А также у меня есть несколько контактов с НКО, которые тоже занимаются реабилитацией детей. Мне кажется, в каждом районе есть (вы меня поправите) такие помещения, которые разыгрываются по конкурсу среди некоммерческих организаций.

Юлия Галямина: Не в каждом.

Яков Якубович: В Тверском целых 20, например.

Мария Соленова: У нас тоже есть такие помещения.

Павел Ярилин: У нас три.

Юлия Галямина: А у нас ноль.

Мария Соленова: Есть такая идея, чтобы одна или несколько некоммерческих организаций пришли в одно из таких помещений и занялись реабилитационными мероприятиями с людьми с ограниченными возможностями. Я сейчас активно этим занимаюсь.

Яков Якубович: Отлично! Давайте вместе двигать.

Анна Щербаченко: Слушала Якова, и первый вопрос, который у меня возникал: неужели в Тверском нет капитального ремонта? Потому что у нас на Аэропорту в этом году сто домов заходят на капремонт. Я хочу сказать, что это занимает столько времени у муниципальных депутатов, что практически не остается времени и возможности думать о чем-то другом. Но тем не менее мы с коллегами-демократами из нашего района написали не одно обращение и даже в августе собирали подписи под петициями за озеленение Ленинградки. Все вы знаете, что Ленинградка в 1980-е годы была зеленой магистралью, такая же примерно, как Кутузовский проспект сейчас.

Яков Якубович: Была перекрестная трамвайная линия.

Анна Щербаченко: Мы очень хотим вернуть озеленение хоть в каком-то виде. Неоднократно собирали подписи под петицией, писали множество обращений. Пока, естественно, добиться ничего не удалось. Но у нас впереди еще четыре года, и мы не будем останавливаться. Предлагаем коллегам присоединиться к нашему обращению.

Юлия Галямина: Вы знаете, у меня очень много всего происходит, я за все дела цепляюсь и делаю. Но самое важное, чтобы граждане изменили свое отношение к собственной жизни и политике. Это самый главный проект. Местное самоуправление — это и есть тот проект, который позволяет гражданам понять, что политик близко, что можно его схватить за руку и поговорить. Что есть такие права, что ты можешь сам стать лидером своего двора, своего дома. Самое главное, что мы делаем: мы выращиваем местных лидеров.

 

«Москвич Mag»: Последний вопрос. Это будет блиц. Дорогие коллеги муниципальные депутаты, кого из вас мы увидим в Мосгордуме, кто из вас будет будущим президентом России и мэром Москвы?

Юлия Галямина: Я категорически против исполнительных должностей для себя и никогда не буду баллотироваться в мэры Москвы, а тем более в президенты. К тому же я считаю, что никакого президента со всеми полномочиями в России быть не должно. В России должна быть парламентская республика и поэтому какие президенты? Президентом будет такой человек, который будет ездить на саммиты и махать ручкой. Но, естественно, я собираюсь делать большую политическую карьеру, и не только на муниципальном уровне. Но это вы и так знаете.

Павел Ярилин: Мы про амбиции говорим? Мне достаточно в итоге своей жизни занять должность федерального министра, а вот что этому будет предшествовать, я еще не готов ответить.

Яков Якубович: Если уж так случилось вопреки моей воле, что я стал в какой-то момент главой муниципальной власти…

 

«Москвич Mag»: Вы же собирались стать мэром Москвы?

Яков Якубович: Было дело. Ну не только я собирался быть мэром Москвы, поэтому так все вышло. Давайте не будем о грустном. Был вопрос изначально про фейл, я не стал упоминать о своей политической карьере, потому что я считаю, что это был фейл. Был на нескольких этапах в течение этих двух недель, но по крайней мере я участвовал в праймериз. Когда-нибудь настанет момент, и я расскажу все, от начала и до конца. Что касается политической карьеры, глава муниципального округа — это политическая должность, это высшее должностное лицо. Хоть и муниципального округа, но в Тверском районе, в районе, куда входит Кремль. Я люблю эту шутку повторять про избранное высшее должностное лицо в Кремле, которое имеет отношение к Кремлю. Я говорю всегда «третье», после президента и мэра. Вот да, наверное, третье, хотя можно рассматривать и как второе лицо.

 

«Москвич Mag»: Вы будете вторым?

Яков Якубович: Вы знаете, с Юлией я согласен, что исполнительная власть достаточно сложна для меня, потому что я человек осторожный. А в органах исполнительной власти необходимо быстрое принятие решений и умение идти на риски. Быстро идти на риски, быстро принимать решения и принимать на себя риски, а значит, и ответственность. Это тяжело. Может быть, это какие-то личностные качества, а может, просто незрелость, некая неготовность к этому. Поэтому, конечно, я рассматриваю для себя политическую карьеру. Пока какая-то промежуточная точка — это Государственная дума. Есть другая промежуточная точка — Мосгордума. Окончательное, на 100%, решение по Мосгордуме я еще не принял. Но в Государственную думу, если доживем, конечно, я буду баллотироваться. Для того чтобы менять те вещи, о которых говорила Юля все это время — системные вещи на федеральном уровне, а не на городском. Хотя на городском был бы хороший опыт законотворческой и аппаратной работы. Очень сложно назвать муниципальный округ законодательным органом. И я бы не стал совсем исключать для себя должность мэра Москвы. Потому что мэр Москвы (и вообще мэр любого города) — это высшее должностное лицо. То есть это не обязательно председатель правительства. Это в Москве эти две должности совмещены: мэр города Москвы одновременно подписывает и законы города Москвы, он же подписывает и указы, он же подписывает и постановления правительства Москвы. Три в одном.

Юлия Галямина: Нынешний — да. Но надо менять.

Яков Якубович: Да. Мэр должен быть гарантом баланса между законодательной (Мосгордума не должна быть такой, как сейчас) и исполнительной властями. Сейчас это не так.

Юлия Галямина: У него не должно быть столько полномочий.

Яков Якубович: В принципе, когда полномочия будут распределены и сбалансированы, я вполне вижу себя в роли мэра этого прекрасного города, который я очень люблю.

 

«Москвич Mag»: Мария, вы видите себя в роли мэра?

Мария Соленова: Честно говоря, нет. Я вижу перспективу в политической карьере, но в роли мэра точно нет. Я думаю, скорее в законодательной власти. С исполнительной властью у меня много внутренних противоречий сейчас. Может быть, в какой-то момент это скоррелируется с моим внутренним состоянием или я по-другому начну думать. Или, может, что-то изменится.

Павел Ярилин: Вдруг власть изменится.

Мария Соленова: Может быть, да. Хотелось бы, чтобы что-то изменилось.

 

«Москвич Mag»: А каким образом она изменится?

Павел Ярилин: Это была шутка.

Мария Соленова: Изменится. Это к вопросу о пересмотре и распределении полномочий между исполнительной властью. И к вопросу смены лиц. Помните, что мы обсуждали в начале? То, что у нас глав управ перетасовали. Префекты поменялись местами с какими-то должностями из разных министерств. Это глобальный компот. Половину зачерпнули, вылили, второй раз, а там все те же фрукты.

Юлия Галямина: Кислые, невкусные.

Мария Соленова: Может быть, вместо компота станет кисель.

Павел Ярилин: С косточками, которые застревают в горле.

 

«Москвич Mag»: Анна, как вам должность вице-спикера Мосгордумы?

Анна Щербаченко: Честно говоря, я не думаю об этой должности. Я бы так сказала, что мои амбиции сейчас — это добиться системных изменений хотя бы на нашем, муниципальном уровне. Те, кто хоть немножко прикоснулся к существующему положению дел в системе, понимают, насколько это амбициозные планы.

Юлия Галямина: Это очень сложно.

Анна Щербаченко: Для этого нужно, чтобы у нас были независимые депутаты не только в муниципальных советах, но и в Мосгордуме.

Юлия Галямина: Именно.

Анна Щербаченко: И изменить систему, изменить структуру исполнительной власти.

Юлия Галямина: 56-й закон.

Яков Якубович: 131-й убрать, этот идиотизм.

Анна Щербаченко: Если говорить о политических амбициях, я думаю, что об этом можно будет думать только через 3–4 года, когда будет понятно после нашего срока муниципального депутатства, какая будет исполнительная и другие ветви власти. Потому что сейчас идти в исполнительную власть смысла особого не имеет, на мой взгляд.

Павел Ярилин: С вашего позволения, я ответил бы на вопрос, как же власть вдруг сменится. Я сейчас отвечу на него по-иезуитски. Возвращаясь к первому вопросу, который прозвучал в нашей беседе: «А чего, ребята, вы, собственно, туда пошли, в это муниципальное депутатство?» Не знаю, как коллеги, но я разговаривал со многими, и для многих это справедливая история. Многие из нас пошли в муниципальные депутаты потому, что: первое, они понимают, что сервант под названием «власть» рано или поздно грохнется. Грохнется с большим звоном. И пункт второй — должны быть люди, которые понимают, как жизнь устроена, как она должна быть устроена. И просто надо быть готовыми к тому, чтобы подхватить выпавшее знамя из рук ослабшего противника и начать строить жизнь в нужном контексте. Поэтому когда мы говорим «законодательная власть, исполнительная», я лично для себя понимаю, что, конечно, исполнительная власть. Как человеку из бизнеса мне проще принимать решения. Но сейчас не та исполнительная власть. Мы говорим об исполнительной власти, которая должна появиться на обломках существующей.

 

«Москвич Mag»:  Для которой, видимо, нужно новое законодательство, по которому она будет строиться?

Павел Ярилин: Разумеется. Я, как и многие депутаты, готовлюсь к тому, чтобы сделать следующую ступеньку и начать наконец строить нашу Москву и нашу страну так, как они должны строиться.

 

«Москвич Mag»: То есть работа в муниципалитете после основной работы за небольшие деньги — это школа политического лидерства.

Юлия Галямина: Это не только школа политического лидерства. В моем представлении о прекрасном муниципальный уровень является самым главным уровнем организации государства. Самым главным.

Анна Щербаченко: Должен быть.

Юлия Галямина: Должен быть, да. Хартия местного самоуправления говорит, что максимум полномочий должен быть максимально близко к человеку. Даже не к народу, а к конкретному человеку. Поэтому нужно максимальное количество муниципальных полномочий. Милицию или полицию может содержать муниципальная власть? Может. Школы может? Может. Медицину на каком-то уровне может. Поэтому местное самоуправление важно еще и потому, что мы своим примером показываем, насколько это правильно, например, что каждый человек может позвонить своему местному депутату по телефону.

Модераторы: Алексей Крижевский, Анастасия Барышева, видео: Ксения Лукьянова-Емельянова, монтаж: Полина Манойлова