Москва возникла вчера. Или даже с утра. А может быть, час назад. У Москвы нет истории, есть только здесь и сейчас. И вечный ремонт.
Но понимаешь это не в Москве. Внутри Москвы вообще ничего понять нельзя. Но стоит только отъехать — и понимаешь все. Тем более, если приехал в Санкт-Петербург.

Питер — это, как известно, доппельгангер Москвы. Или, наоборот, Москва — Питера. Они зеркало в зеркале. Одно старое и в паутине, другое новое, но разбитое.

Яснее всего Москва просматривается с питерских крыш. Она отсюда вся, как монета, на ладони. Только идет спор, орел она или решка.

В Москве все делается для «прохода граждан», потому что если граждане где-то встанут — будет пробка, митинг или торговый центр. В Питере граждане только и делают, что сталкиваются и там же садятся разговаривать.

В Москве граждане поднимаются пешком по эскалатору. В Питере знают, что он вывезет сам.

В Москве все сетевое: барбершопы, магазины, аптеки. В Питере нельзя найти двух одинаковых кошек.

В Москве все красивые. В Питере всего несколько красивых людей, но они прекраснее северного сияния.

В Москве можно упасть на улице и умереть в час пик. В Питере лягут рядом и вместе помолчат.

В Москве можно так умирать целый год — тебя не поднимут, но возьмут интервью. В Питере на тебе, как на гипсе, нарисуют что-то, через год ты превратишься в арт-объект, через десять — из нароста граффити образуется памятник.

В Москве производят события. В Питере их не замечают.

В Москве можно поднять камень с земли, наклеить стикер «всего 999 рублей» — и его тут же купят. В Питере на земле написаны телефоны девушек, которые знают себе цену, но скрывают ее.

В Москве и Питере все разное, одинаковый только «Сапсан».

И еще в Москве больше людей. Но в Питере считают, что люди все-таки живут в Питере.