Московский либерал — это, говоря по-научному, эндемик, редкий вид, который встречается только в одном месте. Именно московские климат и обстоятельства породили такую сочность красок, безграничное разнообразие форм и попугайскую пестроту расцветок. Как и нефть, либералы существуют здесь в количествах стратегических, чем мы, безусловно, должны гордиться.

Хоть либерал и упивается своей уникальностью, он далеко не молод. Первые ласточки специфического местного либерализма слетелись в столицу еще во второй половине XIX века, когда вытесненное провалом декабризма дворянство уступило историческую арену разночинцам. Тогда в университет валом повалили отпрыски мелкопоместной бедноты и поповичи, бледные от вечного недокорма дети сельского священства. В отличие от дворянского нобилитета недокормыши не обладали ни должным образованием, ни чувством собственного достоинства, ни внятными планами на будущее. Страна наивно рассчитывала рассадить эту голь перекатную по дальним уездам коллежскими асессорами. Но детский недокорм часто идет рука об руку с дурным характером. Обделенные исторической перспективой поповичи решили пойти своим путем, принялись читать Бюхнера и бороться с дворянскими «принсипами». Тургенев дальновидно хотел было уморить своего Базарова холерой, но тот выжил и расплодился. Борьба с «принсипами» оказалась выгодным поприщем. На счету русского либерализма и большевизм, и революция, и диктатура пролетариата. Впрочем, сам либерал этого не помнит. Каждое новое поколение либералов возрождается как феникс из пепла, считая себя единственно возможным венцом природы.

Современный московский либерал весьма разнообразен на вид и удачно мимикрирует под обычного москвича. Особых классовых признаков либералы не имеют и яростно настаивают на демократическом презрении к деньгам. Встречаются либералы как состоятельные, так и совершенно без гроша. И то и другое жизненное обстоятельство они интерпретируют как трагедию русской действительности.

Высшее образование у либерала, конечно, есть, но редкий либерал пылает страстью к своей профессии. Главным условием для формирования либерально настроенной личности является наличие свободного времени. Без него невозможна никакая рефлексия, а именно в рефлексии либерал чувствует себя на коне.
Убеждения требуют от либерала сидячего и сильно пьющего образа жизни. Поэтому годам к сорока он начинает выглядеть обрюзгшим и заметно потасканным. Трудно встретить стройного либерала, занимающегося спортом. Чаще всего либерал по-обломовски ленив и нелюбопытен.

Чувство тотального отвращения к российской действительности не покидает либерала ни на минуту. Это превращает его жизнь в ад, а экзистенциальные переживания бытия — в рафинированный абсурд, чем он очень гордится. Просто жить либералу трудно. По крайней мере здесь и сейчас. Либерал полагает, что где-то в другом месте ему было бы полегче. Поэтому он всегда хочет куда-нибудь уехать. Продвинутые стремятся жить «в глухой провинции у моря», желательно Средиземного. А те, что попроще, скромно мечтают свалить на Запад. Новость о том, что на Западе тоже придется работать, всегда производит на либерала самое гнетущее впечатление. Впрочем, в глубине души он в это не верит.

Непоколебимая уверенность либерала в глубокой мерзости русской жизни приводит его, с одной стороны, к отсутствию аналитических способностей, с другой — к вере в сакральное знание о мире. Результат часто выглядит смешно. Но чужой смех только доказывает либералу, как он одинок в своей башне из слоновой кости.
Из-за своей болезненной обидчивости либералы склонны сбиваться в стаи, проявлять мнительность и коллективную агрессию. Стоит нормальному человеку в присутствии либералов простодушно заметить, что советское детство было полно приключений и радостей, как его немедленно назовут продажной девкой Кремля.
Недостаток аналитического мышления либерал с лихвой искупает пафосом. Он любит говорить правду в глаза и ставить вопросы остро. Разубедить либерала трудно, да и бессмысленно. Однажды, гуляя с либералом по Тверской, мы нос к носу столкнулись со Станиславским, Немировичем-Данченко и Чеховым.
— Вот почему они все в пальто?! — изнывая от боли за родину, простонал либерал.
— Ну тут вообще зимы холодные, — робко заметила я.
— А все потому, что в России живем! — победно воскликнул либерал и мысленно завернулся в свой поношенный романтический плащ.