«Мужчина! Мужчина с автопортретом на майке!» — указательный палец человека в бело-синей футболке и с планшетом в свободной руке оказывается перед моим носом, а сам он заступает мне дорогу.

На майке у меня принт со штрихованным портретом БГ. За неимением в русском языке более вежливого обращения меня идентифицируют по моему гендеру. У человека с пальцем короткие дреды, он уверен в себе. И вот почему – он сотрудник благотворительной организации «Детские деревни SOS» и занят привлечением внимания и денег к проблеме детей-сирот.

Я понял, что это мне напоминает. На третьем курсе отделения религиоведения философского факультета МГУ мы с товарищами сами искали таких персонажей в столичном метро и на улицах. Мы писали научные работы про современные секты, и нам не терпелось поближе познакомиться с предметом нашего интереса. «У вас не найдется пяти минут, чтобы поговорить со мной о Боге?» — эта ставшая мемом фраза раздавалась в людных местах куда чаще, чем сейчас, и не увязшие в потреблении москвичи куда чаще соглашались побеседовать.

Людям в белых футболках везет, видимо, меньше. Парадокс в том, что фонд, ради которого они стараются, вовсе не мошеннический, а известная и вполне уважаемая организация, занимается адаптацией детей-сирот. «Нормальные люди, детям помогают», — отвечает на мою просьбу дать характеристику «Детским деревням» сотрудник фонда «Нужна помощь», крупнейшего российского благотворительного фонда-агрегатора. На вопрос, почему для своей деятельности «Деревни» выбирают настолько агрессивную маркетинговую стратегию, мой собеседник пожимает плечами: «Видимо, считают, что это эффективно».

А маркетинг агрессивный в самом прямом смысле слова — после вежливой просьбы не обращаться ко мне дважды в день, по пути на работу и обратно, молодой человек с дредами и его коллеги стали неприлично ржать у меня за спиной каждый раз, когда я прохожу мимо.

А однажды я увидел, как другой человек в белой футболке — с хипстерской бородой и в щегольской шляпе — перегнувшись через ограду веранды «Бургер Кинга», донимал обедавших там людей, у одного из которых в буквальном смысле кусок торчал изо рта.

Тут мне снова вспоминаются мои герои-сектанты из 1990-х. Они не хватали никого за рукав, не улыбались издевательски в ответ на отказ общаться, им бы в голову не пришло смеяться над человеком за его спиной. Они, правда, казались немного заторможенными, и их глаза светились невечерним светом божественного.

Я не очень понимаю, какой коэффициент эффективности «Детские деревни» выставляют своим сотрудникам — а это не волонтеры, а именно сотрудники, работающие на возмездной основе. Поддерживать благотворительность — это признак душевного здоровья, жертвовать важно и нужно. Однако в случае с «Детскими деревнями» совершенно непонятно, почему для того, чтобы помочь детям, нужно заставлять страдать взрослых. Кстати, для повышения той самой эффективности могу порекомендовать ребятам в футболках использовать — пока почему-то незадействованный — словесный арсенал молодежи с городских окраин: «Слышь, ты! Сюда подошел! Денег дал детям, быстро! Куда пошел! Сюда иди, сказал!»