Основатель архитектурного бюро IND Аrchitects Амир Идиатулин о пути к успеху в Москве, большой разнице между лужковской плиткой и собянинским гранитом, непременном условии хорошей архитектуры и коливингах как потенциальном решении жилищного вопроса для приезжих (и не только) в Москве.
Когда вы переехали в Москву?
Пятнадцать лет назад из Бишкека. Для профессионального развития мне нужен был мегаполис, большая архитектура. Прошел пять или шесть собеседований и в итоге пошел в команду к питерскому архитектору Сергею Цыцину, у которого был офис в Москве. Три года проработал у него, занимался большими жилыми комплексами для крупных девелоперов, в том числе объектами точечной застройки.
«Золотая миля»?
Да, но не только. Были разные проекты, например «Новое кольцо Москвы». У Лужкова была идея повторить кольцо знаковых объектов — некое ожерелье из высотных доминант вдоль Третьего кольца, повторить успех сталинских высоток, но уже в новом архитектурном прочтении. Идея заключалась в том, что Москва должна иметь узнаваемые видовые перспективы, силуэты, но за пределами Третьего транспортного кольца эти силуэты терялись. Кроме того, в то время в Москве и не было высотного строительства, если не считать «Москва-Сити», который только начинал строиться. И высотные здания «нового кольца» должны были стать доминантами — символами новой эры, новых технологий в строительстве. Тогда как раз начинали разрабатывать регламенты под программу нового высотного строительства.
Это 2005 год?
2005–2006-й. Но в 2008-м я уже открыл собственное архитектурное бюро…
… Как раз на закате мэрства Юрия Лужкова, а успешным архитектором стали уже в мэрство Сергея Собянина. Только ленивый не прошелся по лужковской архитектуре. А можно ли сказать, что за последние десять лет в Москве сформировался некий собянинский стиль?
Нередко противопоставляют лужковскую брусчатку собянинскому граниту. Здесь речь об экономических возможностях. Лужков клал бетонную брусчатку не из-за того, что ему она нравилась, а из-за того, что была другая экономика. На мой взгляд, у Собянина гораздо больше инструментов, чтобы сделать качественную архитектуру.
Не только городское благоустройство, но и архитектуру зданий?
Тут все вместе, от благоустройства и архитектуры до транспортной инфраструктуры. А если говорить об эстетике, то Собянин умеет собирать команду и делегировать решения профессионалам, в том числе по части архитектурной эстетики. У Лужкова был определенный перечень архитекторов, с которыми ему было комфортно работать. У Собянина шире палитра возможностей, в том числе и потому, что экономика лучше, мы можем пригласить зарубежных архитекторов — посмотрим, например, на парк «Зарядье».
Лужков клал бетонную брусчатку не из-за того, что ему она нравилась, а из-за того, что была другая экономика.
«Зарядье» — отличный пример того, что у Москвы есть возможности приглашать иностранных архитекторов, создавать коллаборации и показывать российским архитекторам, как строят в мире.
Потому что конкуренция — важнейший фактор качественной архитектуры.
И второй важный фактор — скорость принятия решений. Вот здесь у Москвы есть проблемы. Москва очень быстро строит, у архитекторов из-за спешки часто просто не остается времени на хорошую архитектуру — чтобы ее через себя пропустить, подумать, сделать качественные проектные решения. И у заказчика зачастую нет времени правильно провести тендер не на основе каких-то рисунков, а на основе проектной документации, и только после этого строить.
У нас же как бывает: мы параллельно проектируем, одновременно делают сметы, сметы утверждаются, и в итоге проект не умещается в сметы, а экспертиза-то уже пройдена, ну и начинаешь выбирать — гранит заменяешь на искусственный материал, вместо дорогих, хороших панелей ставишь дешевые и так далее.
И все это ухудшает качество архитектуры?
Да, ухудшает. Дорогие материалы, которые были изначально заложены, стареют дольше, а дешевые — быстрее. Из-за этого через 5–10 лет мы видим, что опять все надо ремонтировать, подновлять. И поэтому в Москве что-то часто перекладывают, чинят. Да то же гранитное мощение, если выполнять его не летом или не в теплую погоду, все равно приходится перекладывать, потому что изначально была нарушена технология. И таких примеров много. Я считаю, что лучше подождать и сделать сразу хорошо.
Но, с другой стороны, что-то не может ждать, например транспортная инфраструктура. Потому что люди с каждым годом в Москву притягиваются как магнитом — профессионалы и не только. Мы должны им дать полноценную среду для жизни. А без качественной транспортной инфраструктуры это невозможно. И с этой стороны я понимаю нашего градоначальника — он пытается наверстать упущенное за прошлые годы, когда не было ни денег, ни воли это делать. Наверное, у Собянина существует хороший диалог с федеральными властями, а у Лужкова были политические амбиции, поэтому федеральная власть немного боялась…
Известно, что у Лужкова с властями РФ был перманентный конфликт. Что касается денег, то он регулярно сетовал на недополучение федеральных субсидий в московский бюджет. У Собянина, скорее всего, таких проблем не возникает.
Возможно. Кроме того, у Лужкова изначально было много социальных программ, на которые уходили деньги. А Собянин все же больше за экономику, за свободный рынок. Экономика сама должна давать возможность людям заработать. И он предоставляет больше инструментов сделать что-то качественно. За свои деньги ты купишь более комфортное жилье, чем то, которое построят на бюджетные средства и выдадут тебе бесплатно. Кроме того, так мы сможем избежать создания в городе социально неблагополучных анклавов.
А что вы думаете о реновации? Ваше бюро в ней участвует?
Нет, мы не участвуем. Проекты я видел, они в целом неплохие, но у нас в России часто бывает, что на картинках одно, а в жизни получается другое. Меня опять же пугает скорость реализации. Мы не позволяем Москве быть slow городом. Есть такое понятие, как slow city — города, которые медленно развиваются, что позволяет им качественно принимать людей, которые в них переезжают. Люди проходят период адаптации, образования, коммуникации с людьми, которые здесь уже живут, резкий же приток населения в город создает риск социальных конфликтов.
За свои деньги ты купишь более комфортное жилье, чем то, которое построят на бюджетные средства и выдадут тебе бесплатно.
Видно, что в последнее время федеральная власть задумалась о качественной среде в малых городах, включая не только благоустройство, но и программы диверсификации экономики. И это правильный путь, потому что только так можно уменьшить миграцию в Москву и создать достойную среду в регионах. Кроме того, пандемия показала (и это я уже ощущаю по своей компании и по моим клиентам), что компании готовы брать людей на удаленную работу не только из Москвы или Петербурга, но и из других регионов. И это довольно крупные компании. Это удобно как для работодателя, так и для работника, позволяет людям находить достойную работу в собственном городе. Я знаю многих людей, которые после переезда в Москву уехали обратно к себе домой, потому что им тяжело в Москве.
Нужно стараться уменьшить отток квалифицированных кадров из провинциальных городов в Москву и Петербург. И Москва этому тоже должна способствовать, а не притягивать кадры со всей России. Потому что налогоплательщики, крупные компании, все равно тут останутся. Просто они будут в формате удаленной работы нанимать сотрудников из разных городов.
Сейчас только ленивый не предсказывает, что многие профессии перейдут на удаленный режим. Насколько эффективно команда вашего бюро работала в удаленном режиме во время самоизоляции?
В это время мы делали проекты для нескольких архитектурных конкурсов, сдавали проекты заказчикам. Я понял, что на удаленке работать можно. И сейчас я вижу, что после всей этой ситуации мы готовы давать возможность сотрудникам работать удаленно. Я понял, что это не блажь и не желание сотрудника отлынивать от своих обязанностей, а нормальный, комфортный режим, который позволяет концентрироваться и работать. С другой стороны, некоторые сотрудники, наоборот, говорили, что хотят в офис, потому что дома нет кабинета, зато есть дети и постоянно кто-то отвлекает.
Если раньше считалось, что квартира-студия может быть маленькой, в ней не нужна кухня, человек в ней будет только спать и проводить минимум времени, то теперь этот подход будет пересмотрен.
Я занимаюсь альпинизмом, и там нет места истерии — ты висишь на стенке, на «полке», вниз километр, вверх километр — ты действуешь четко и рассчитываешь свои движения с учетом обстоятельств. И в этой ситуации тоже не нужно паниковать, мол, пандемия, сейчас все будут сидеть дома, в «квартирках». Люди хотят жить в городе, хотят теперь уже периодически работать дома, иногда выезжать на природу. Поэтому важно, чтобы рынок мог предложить им различные варианты.
Если мы говорим про мобильность, а мы сейчас будем жить в век мобильности, то тут можно только приветствовать программу, которую разрабатывает сейчас ДОМ.РФ. Они создают качественную инфраструктуру съемного жилья, которая сейчас строится. И это будет крупный городской агент, который сможет задать единый стандарт качества арендного жилья.
То есть концепция доходных домов так или иначе вернется в нашу жизнь?
80% жилья в Москве (до 1918 года. — «Москвич Mag») было в той или иной форме доходным. Я считаю, что люди должны иметь выбор качественного жилья за доступные деньги. Если ты переезжаешь в другой город или даже находишь работу в районе, сильно отдаленном от твоего дома, то ты просто обязан ради своего собственного комфорта поменять жилье. Снять качественное, красивое, соответствующее единым стандартам жилье, в котором ты будешь с комфортом жить один или с семьей. А на лето ты можешь снять современное загородное жилье у крупного оператора. Не так, что условная «баба Маша» сдает тебе избушку, или какая-то семья инвестировала и пытается сдавать на лето свой коттедж.
Снимать сейчас гораздо выгоднее, чем приобретать, и никакие пандемии этого долгосрочного тренда не изменят.
Я считаю, что в это должны инвестировать крупные инвесторы, так же как произошло с коворкингами, сломавшими представление о необходимости собственного офиса для маленьких компаний или временных проектных команд. И в России их сейчас много — Space 1, «Ключ», Wework и так далее. Или те же каршеринги, в эффективности бизнес-модели которых поначалу многие сомневались.
Но пандемия и самоизоляция нанесли удар по шеринговой экономике. Вновь актуальной становится классическая триада собственных «квартиры, дачи, машины».
Шеринговая экономика от этого не умрет, потому что обеспечивает удобные качественные сервисы за сравнительно небольшие деньги.
Исходя из ваших слов шеринговая экономическая модель очень скоро распространится и на городское жилье, и на загородные дома?
Да. Мы должны иметь качественный выбор за доступные деньги. Снимать сейчас гораздо выгоднее, чем приобретать, и никакие пандемии этого долгосрочного тренда не изменят. Можно просто взять калькулятор и посчитать.
Но будут ли такие качественные квартиры в доходных домах или загородные коттеджи у крупных операторов доступны, например, не первостатейному, рядовому архитектору вашего бюро с его зарплатой?
Всем будет доступно. Например, человек, который только приехал в Москву, у которого немного денег, снимет себе комнату в коливинге. Не как сейчас, когда люди арендуют жилье вскладчину. И опять же уровень среды и самого жилья там не всегда высокий — или санузел плохой, или ремонт там 30 лет не делался, что-то потекло — ты должен сам это ремонтировать, нет единой системы обслуживания. А в будущем люди станут бронировать место в коливинге, заезжать туда, социализироваться, обмениваться знаниями, ну и комфортно жить за приемлемые деньги. Все будет зависеть от финансовых возможностей. В коливингах можно будет снимать и ячейку на двоих, и отдельную квартиру, если ты уже хорошо оплачиваемый специалист. Так же, как в каршеринге я могу арендовать «Мерседес», а могу что-то попроще — есть выбор.
Я уже года три часто слышу слово «коливинг» от знакомых архитекторов и урбанистов, об этой концепции много спорят. Но пока, если не ошибаюсь, в Москве нет ни одного коливинга. И вообще, чем коливинг отличается от общежития?
Мы уже полтора года изучаем бизнес-модель коливингов. Даже сделали исследование, которое представим в этом году на выставке «АРХ Москва» в августе. На прошлой «АРХ Москве» мы делали стенд про коливинги, проводили на нем опросы, и 90% людей, даже профессиональных архитекторов, говорили нам:«Ребят, ну это же коммуналка, общага». Негативно окрашенное слово «коммуналка» искажает восприятие формата коливинг.
Барские квартиры в тех же доходных домах после национализации в 1918 году разделили на отдельные комнаты, заселили туда «нуждающийся пролетариат».
Между коливингом и коммуналкой есть принципиальная разница. Она в качестве среды, в возможности выбирать себе соседей, потому что в том же коливинге люди проходят собеседование, психологическую оценку, они должны иметь определенный минимальный доход. Коливинг не хостел, это качественнее и дороже. Когда человек покупает абонемент в коливинге, он арендует не только жилье, но и инфраструктуру, которая часто включает фитнес-клуб, гимнастический зал, прачечную и так далее — там широкий спектр услуг.
И в коливинг нельзя заехать на неделю?
Нельзя на неделю. Мы пытались попасть в коливинг в Нидерландах, нам сказали: «Коллеги, пожалуйста, записывайтесь, но ближайшие места будут через полтора года». В Америке мы пытались записаться — нам ответили, что все занято до конца года. Качественные коливинги весьма востребованы. Почему в Москве их до сих пор нет? Потому что нужен мощный инвестор, который в этот формат поверит и его запустит. Так же, как с каршерингом, где инвестор должен вложиться в машины, в цифровую платформу. В концепции коливинга нужно инвестировать в квартиры. И это не должно быть пять или десять квартир — в больших коливингах бывает до 700 ячеек разной площади. Стимул развитию нового сегмента даст крупный инвестор, который вложится в коливинг и задаст стандарты рынку.
Фото: из личного архива Амира Идиатулина