Архитектор Валентин Дубовской увлекался готикой. Его постройки, а сильной стороной гражданского инженера были не особняки, а доходные многоквартирные дома, напоминали мощные средневековые замки и соборы, как бы сошедшие со страниц романов Вальтера Скотта.

К таковым относится и здание на Большой Полянке, 54, на днях пополнившее список выявленных объектов культурного наследия. Дом сторожили два угрюмых, будто уснувших рыцаря, опирающихся на мечи. Жаль, сохранился только один: другого в 1995 году демонтировали при починке ветхого каркаса, на котором статуя крепилась, но, видимо, разбили или потеряли.

Фронтон дома на Полянке в 1985-м…

… и в 2017 году

В. Е. Дубовской (1877–1931) любил украшать свои творения фигурами рыцарей в латах, как в доходном доме Анны Тимофеевны Филатовой, совладелицы фирмы Philips Eleсtronics, на Арбате, 35 (1913), доме М. О. Эпштейна в Гусятниковом переулке, 11 (1912).

Фронтон дома на Большой Полянке (1910–1912), в строительстве которого принимал участие и архитектор Л. Б. Горенберг, завершен готическим окном — розой и пояском витых колонок-консолей. Фасадный декор богат выразительными образами, фантастическими и зооморфными, блестяще нарисованными Дубовским. К слову, дядюшка Валентина Евгеньевича был замечательным художником, Николаем Дубовским, автором знаменитого полотна «Притихло», приобретенного императором Александром III. Под его влиянием племянник увлекся изобразительным искусством. С серебряной медалью окончил в 1903 году Институт гражданских инженеров в Санкт-Петербурге, но все дальнейшее его творчество было связано преимущественно с Москвой. В портфолио Дубовского более 20 объектов.

Возвращаемся на Полянку. Две львицы с каменными улыбками из ниш глядят на прохожих. Одна из них кормит львенка. Возможно, львенок имелся и у второй, но со временем «исчез» в неизвестном направлении. Над хищницами, попирающими гранитные постаменты, висят зловещие маски почему-то ацтеков. На эркерах различимы рельефы с ящерицами. И все же для изучения всего здешнего готического бестиария пытливому зрителю потребуется бинокль.

В сандриках последнего, пятого этажа — сцены терзаний и борьбы между собой экзотических животных. Дубовской и не пытался ограничивать фантазию, населяя поверхность стены крылатыми грифонами, химерами, птицами, клюющими сочные плоды. Изысканно тонкая резьба по камню вызывает в памяти романские капители XI–XII веков, скажем, аббатства Сен-Бенуа-сюр-Луар или собора в Везле. И одновременно напоминает о белокаменном уборе шедевров владимиро-суздальского зодчества.

Валентин Дубовской ценим как интерпретатор, стилизатор и создатель собственного языка модерна, так называемого готического модерна.

Центральным медальоном он явно цитирует басню Жана де Лафонтена «Лиса и аист».

Сцена обрамлена круглыми эмблемами, значение которых пока ждет расшифровки. Во всяком случае одна из них, по положению главная, изображает два скрещенных ключа — символ апостола Петра и папской власти. Что имел в виду автор проекта или же сценарий диктовал заказчик, купец 1-й гильдии Яков Маркович Демент (1865–1932)? Вместе с отцом он возглавлял «Товарищество М. Демент и сын» и участок земли на Полянке приобрел у московской мещанки Алевтины Яковлевны Бровкиной в 1905 году за 54 тыс. рублей. Демент принадлежал к тому характерному для рубежа веков типу стремительно разбогатевших дельцов, чьи деды и отцы еще были простыми крестьянами или мелкими ремесленниками. Марк Соломонович Демент, отец Якова, сапожник, служа в Николаевской армии, постиг ремесло шорника и седельника. Из черты оседлости еврею удалось перебраться в Москву и благодаря накопленным деньгам и природной оборотистости, хотя до конца дней он так и не научился писать и читать по-русски, открыть собственное маленькое военно-шорно-седельное дельце. В 1890-х годах на кожевенной фабрике Демента было уже две сотни рабочих. Довольно скоро предприятие получило статус поставщика армии Его величества императора Николая II.

Когда был достроен доходный дом на Полянке, семейство перебралось туда из скромного особняка при заводе в Гольяново. Теперь же оно заняло бельэтаж, остальные квартиры сдавая в наем. Пять комнат жилища Дементы объединили и устроили в них зимний сад с пальмами, растениями, привезенными из экзотических стран, и певчими райскими птицами. В доме имелись два лифта (тогда еще большая редкость) и центральное отопление. Подоконники и лестницы были облицованы белым мрамором. Валентин Дубовской на роль декоратора интерьера традиционно приглашал художника Игнатия Игнатьевича Нивинского (1881–1933). Привлек он его и к росписи дома Якова Демента. Примечательно, что примерно в то же время Нивинский был, по-видимому, занят оформлением залов Музея изящных искусств им. Александра III (нынешнего ГМИИ им. А. С. Пушкина).

Сохранились сведения о том, что по случаю окончания строительства доходного дома Яков Маркович устроил большой прием с угощением для рабочих. Приехавший московский генерал-губернатор наградил Якова Демента дипломом потомственного почетного гражданина Москвы.

События 1917 года лишили Демента и завода, и дома. Взамен почетный гражданин получил комнату в общем полуподвале на Тверском бульваре. Однако деловая хватка и в этих обстоятельствах не подвела Якова Марковича. В 1921 году он смог организовать акционерное общество «Промкож», покупавшее у охотников шкурки белок, норок, выдр, соболей и горностаев и шившее из сырья шубы и палантины. Через семь лет у Якова Демента обнаружили рак горла, ему удалось выехать в Германию, даже вместе с женой Софьей Владимировной, для проведения хирургической операции. Все прошло успешно, но врач предупредил, что каждые полгода пациент должен являться к нему на осмотр. Ничего не оставалось, как не покидать Германию, в банках которой предусмотрительный Демент ухитрился держать деньги и даже успел купить здесь несколько доходных домов. До прихода к власти фашистов и еврейских погромов Яков Маркович не дожил. Возможно, к счастью.

Валентин Дубовской тем временем служил заведующим строительными отделами Шатурстроя и МОГЭСа.

Фото: caoinform.ru, pastvu.com, © Б. Яковлев, © Татьяна Барлас, АГН «Москва»