Мало что сохранилось от былого великолепия Алтуфьево, усадьбы на северо-востоке Москвы. Вид на храм и ажурную постройку главного дома раскрывается с берега пруда у Алтуфьевского шоссе.

Первый хозяин поместья звался Неупокой. Неупокой Дмитриевич Мякишев, ключник Хлебного двора. Местность же Олтуфьево, что на реке Самотышке, а именно так она зафиксирована в писцовых книгах, впервые упоминается в 1585 году. Старинный текст также гласит, что при чиновнике Мякишеве стоял деревянный двор, где обитали его слуги, «деловые люди».

В 1623 году разоренный в противоборствующих сражениях Смутного времени участок получили московские дворяне Архип и Иван Акинфовы. Отец братьев Федор Акинфов был отправлен послом в Персию, но погиб в пути.

Усадьба с господским домом появилась на бывшей пустоши только к концу 1670-х годов. Ее строил Никита Иванович Акинфов, думный дворянин, около 1689 года ставший окольничим.

В 1678 году Никита Иванович ставит в имении каменный храм, освященный во имя Воздвижения Креста Господня. Отныне сельцо, не отменяя прежнего, получает новое название, даже два — Крестное, или Воздвиженское. Семейство Акинфова растет, посему владелец удваивает площадь своего имения, построив здесь же еще одну усадьбу со скотным двором. От первого брака с Феодорой, фамилию которой история не удержала, Никита Иванович имел дочь Анну, вышедшую замуж за генерал-аншефа, князя Григория Дмитриевича Юсупова-Княжево, друга детства Петра I, участника Азовских походов и главных сражений Северной войны. Кстати, внук Анны и Григория Юсуповых — Николай Борисович Юсупов, знаменитый меценат, владелец Архангельского. Их прямой потомок — князь Феликс Феликсович, участник убийства Распутина.

Однако Феодора скончалась, и Никита Акинфов, погоревав, женится вновь, на Аксинье (Ксении) Авраамовне Лопухиной, приходившейся теткой царице Евдокии Федоровне, первой супруге Петра I. В этом браке родился сын Канбар (он же Петр), впоследствии ставший стольником царицы Прасковьи Федоровны, жены царя Ивана V и матери императрицы Анны Иоанновны.

Сам же Никита Акинфов изрядно поплатился ироничным отношением к реформам Петра I. Он понес наказание, в том числе и как родственник Евдокии Лопухиной, представительницы «захудалого рода», столь внезапно возвысившегося. К первой жене царь, как известно, охладел и сослал ее в Суздальский Покровский монастырь. Евдокия Федоровна стала монахиней Еленой. Пострижен в монахи был и принявший имя Иоанникий Никита Акинфов. Учитывая преклонный возраст, дворянина отправили в Кирилло-Белозерский монастырь, а все имения уж были отчуждены в казну, однако вышел указ: «а поместьях и вотчинах, которые за ним были, предоставлено ему Акинфову учинить наследником кого он похочет». Иоанникий «похотел» внука своего, Николая Канбаровича. Тут возмутился Григорий Дмитриевич Юсупов. «Никита Иванов сын Акинфов по должности своей родительской обещал дочери своей, а моей жене, княгине Анне половину своих деревень, причем были свидетели знатные персоны: господин генерал-фельдмаршал светлейший князь Меншиков, бригадир и лейб-гвардии майор Ушаков, комендант Бахниотов и майор Сергей Бухвостов», — писал он в челобитной, отправленной в Юстиц-коллегию. Родитель быстро переменился в решении, вспомнив скупость внука, совсем не присылавшего ему гостинцев в монастырь. Тем не менее Олтуфьево (с XIX века — Алтуфьево) осталось в руках Николая Канбаровича.

В 1755 году имением владеет Юрий Николаевич Акинфов, прославившийся в Чесменском сражении и ставший первым офицером, награжденным орденом Георгия 4-й степени. Но перед той битвой Юрий Акинфов продает имение поручику Ивану Ивановичу Вельяминову. Тот отнесся к усадьбе со всем хозяйским усердием. Первым делом была перестроена церковь Воздвижения Креста Господня в духе позднего барокко. Поддерживая аналогичные стилевые формы, Вельяминов заложил господский дом «в тринадцать покоев», привел в порядок регулярную часть парка и почистил пруды.

Однако в 1766 году подмосковное имение вновь перепродано, на сей раз представителю знатного графского рода Матвею Федоровичу Апраксину, подпоручику лейб-гвардии Измайловского полка и крупному владельцу недвижимости, в том числе Апраксина двора в Петербурге и Апраксина дворца на Покровке в Москве. Отец графа Федор Матвеевич, стольник Петра, легендарный адмирал, возглавлял Адмиралтейский приказ, строивший Азовский флот.

Но и в руках Апраксина Алтуфьево не задержалось. Почти сразу оно перешло Наталье Федоровне Брюс-Колычевой, через два года расставшейся с имением.

Новый хозяин — московский штадт-физик, доктор медицины Андрей Андреевич Риндер, уроженец Германии, выпускник Альтдорфского университета. Защитив в 1733 году диссертацию «De usu musculorum abdominis», Риндер решает перебраться в Россию, где почти четверть века служит доктором в Оренбургской комиссии. Ставши москвичом, доктор решил обзавестись загородным имением. Санитарный инспектор, а именно эту должность Риндер получает в первопрестольной, стал известен тем, что не принял никаких предохранительных мер, когда в городе распространилась чума. И сам же за свою непредусмотрительность поплатился: во время эпидемии заразился от больных и умер.

В 1770 году Алтуфьево переходит сыну покойного Якову Андреевичу Риндеру, также доктору медицины, и супруге его Софье. Профессор анатомии, физиологии и хирургии в Московской медико-хирургической школе образование получил в Страсбурге.

Генерал, действительный тайный советник, князь Степан Борисович Куракин заплатил Риндерам 40 тыс. рублей, чтобы в 1786 году стать владельцем Алтуфьево.

Степан Куракин, отпрыск древнего боярского рода, восходящего к легендарному князю Владимиру Красное Солнышко, приходился братом Александру Куракину. Друга наследника престола, будущего императора Павла I, увековеченного кистью Владимира Боровиковского, прозвали «бриллиантовым князем» за любовь к пышности и блеску. Матерью братьев Куракиных была Елена Степановна Апраксина из нетитулованной ветви Апраксиных, считавшаяся одной из самых блестящих красавиц при дворе и заодно и одной из фавориток императора Петра III.

Якобы даже Екатерина II была признательна Апраксиной-Куракиной за некоторые деликатные услуги, в частности за то, что та переключила внимание мужа на себя в период подготовки государственного переворота.

Легкомысленно простудившись на балу, мать девятерых детей умерла в возрасте 33 лет. Пьетро Антонио Ротари увековечил эту пышнотелую даму с розой в декольте на портрете.

Мраморная гробница Апраксиной на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры украшена рыдающей женщиной работы знаменитого Ивана Мартоса

Сын покойной Степан Куракин, храбрый вояка, участвовал в военных действиях в Польше в 1772–1773 годах, находился в войсках при подавлении бунта Пугачева. Выйдя в отставку, князь стал больше уделять внимания своим имениям. Куракин также был старшиной московского Английского клуба, хозяином городской усадьбы на Новой Басманной улице. Человек невероятно общительный, он любил принимать гостей, обильно угощать обедами и ужинами. Известно, что к нему в Алтуфьево приезжали яркие представители творческой интеллигенции — баснописец Иван Андреевич Крылов, художник-портретист Федор Степанович Рокотов, журналист Владимир Васильевич Измайлов, литератор Денис Иванович Фонвизин, поэт Иван Иванович Дмитриев.

Усадьба при Куракине значительно разрослась, а село стало приносить доход. На реке заработали мучная мельница и два жерновых постава, в пруду с проточной водой водилась рыба: караси, плотва, окуни и щуки. От того времени сохранилась кирпичная классицистическая постройка пивоварни. Именно реставрация той самой пивоварни и главного дома запланирована на ближайшее время. Конец работ, как обещано, завершится к концу 2021 года.

Женат Степан Борисович был на племяннице фельдмаршала, князя Николая Васильевича Репнина, Наталье Петровне Нарышкиной. Сохранилось письмо Куракина, где он благосклонно отзывается о Нарышкиной: «Довольно ее знать, чтоб полюбить». Но счастье недолго длилось. В 1786 году брак распался. Наталью Петровну угораздило страстно влюбиться в блестящего генерала и записного красавца Степана Степановича Апраксина, приходившегося ее мужу дядей. Чувств Нарышкина не скрывала, «и это делало связь в глазах современников уже не грехом, а преступлением». Куракин из благородства готов был простить княгиню, да та, оставив семью, уехала из дома мужа к матери. Владимирская консистория, утвержденная Синодом, дала развод «на самых гнилых основаниях». Княгиня по собственному показанию «отлучилась от мужа по неизлечимой болезни». О болезни же представила свидетельство никому не известного врача Сен-Мора. А Степан Апраксин тут же увлекся княгиней Голицыной и женился на ней.

Бедная Нарышкина, «принеся все в жертву идолу своего сердца, поругана мужем, обманута в любви, отвержена миром и, с мужеством испив чашу прискорбия человеческих до дна, заключилась во Владимирской своей деревне», отказавшись от всякой светской жизни. Эту печальную историю описал в романе «Капище моего сердца» князь И. М. Долгорукий.

Степан Куракин тоже недолго томился — тотчас женился. Избранницей князя стала Екатерина Дмитриевна Измайлова, дочь полковника Измайлова. Они провели вместе шесть счастливых лет. В 1805 году княгиня овдовела и жизнь вела очень тихую, уединенную.

Усадьба Алтуфьево во время военных действий 1812 года значительно пострадала. Согласно документам, имение «ограблено неприятелем: часть церковной утвари и ризницы, свечи, денег на 15 рублей. В господском доме мебель, разная посуда, провизия, екипажи. У крестьян часть имущества, 6 лошадей с сбруею, 66 коров, 16 овец, дворовая птица, хлеб как господской, так и крестьянский, равно и из казенного магазина». Русские казаки и гусары также не гнушались мародерства: взяли «10 коров, овса 2 четверти, сена 20 пудов».

Екатерина Дмитриевна Куракина, как могла, восстановила имение. После ее кончины в 1841 году усадьба обрела новую порцию хозяев. Например, титулярного советника и кавалера Дмитрия Ивановича Приклонского, в 1849 году перепродавшего вотчину действительному статскому советнику Николаю Арсеньевичу Жеребцову. Славянофильские пристрастия очередного владельца, шурина пушкинского приятеля Никиты Всеволожского, отразились на архитектурных формах главного дома, в 1851 году отделанного заново, в русском стиле, и ставшего, по сути, теремком. При Жеребцове была выстроена новая конюшня. Центральная часть ансамбля отметилась деревянным мезонином с шатровым бельведером. Южный фасад обрел портик белокаменных колонн, окна и входной тамбур — килевидные завершения, фронтон — герб семьи, кстати, сохранившийся доныне.

Патриотически настроенный Жеребцов, в свободное от трудов время предававшийся искусству ваяния, собственноручно украсил один из залов лепным плафоном и барельефами на темы из российской истории. В разное время он, по профессии инженер путей сообщения, служил виленским губернатором и вице-директором Третьего департамента Министерства государственных имуществ, избирался членом Вольного экономического общества. Разносторонность Жеребцова не может не удивлять: в Париже он опубликовал на французском языке брошюру «История цивилизации в России», где подверг резкой критике реформы Петра I, по его мнению, лишившие Россию своего национального пути развития. Николай Добролюбов прочитал сочинение Николая Жеребцова и с ним не согласился. Перу хозяина Алтуфьево принадлежат также литературные труды «О распространении знаний в России», «О двух современных экономических вопросах», «Хозяйственные заметки об Англии и Шотландии».

После отмены крепостного права имение, попав в состав Троицкой волости Московского уезда, было поделено надвое. Жеребцову достались усадьба и участок южнее ее, в том числе до сих пор существующий Алтуфьевский (Верхний) пруд. Нижний пруд, ныне не сохранившийся, а с ним все северо-восточные алтуфьевские земли отошли местным крестьянам, после реформы ставшим временнообязанными.

В 1868 году овдовевшая хозяйка Алтуфьево продала его «жене подполковника» Глафире Ивановне Алеевой, а та в 1872 году — Марии Яковлевне Лачиновой. Бывшей супруге штабс-капитана Александра Емельяновича Лачинова сделка обошлась в 18 тыс. рублей.

Барон Николай Александрович Корф, педагог, публицист, председатель Комиссии бесплатного снабжения беднейших школ книгами Общества распространения полезных книг, добрый знакомый Льва Николаевича Толстого, получил в руки Алтуфьево в 1884 году.

Последними владельцами Алтуфьево, с 1888 по 1917 год, стало семейство одного из крупнейших нефтепромышленников, мецената Георгия Мартыновича Лианозова. Геворг Мартынович Лианосян, так его на самом деле звали, владел нефтяными промыслами в Бакинской губернии и керосиновым заводом в Баку. Именно Лианосян, купец 2-й гильдии, конкурент фирмы Ротшильда и «Товарищества братьев Нобель», в персидском порту Энзели основал фабрику по производству черной икры и прославил на весь мир этот «русский деликатес».

В честь армянского предпринимателя был назван дачный поселок, возникший на месте вырубленного леса близ усадьбы, а затем и весь район получил имя Лианозово.

И это уже не говоря о колбасном заводе, молочном комбинате, электромеханическом заводе, парке культуры и отдыха.

И да, разумеется, фамилия купца по иронии судьбы отпечаталась и в названии Лианозовской группы, с которой началось все московское неофициальное искусство.

Сын Георгия Мартыновича, Степан Лианозов, после революции эмигрировав, стал одним из организаторов Торгпрома — «Торгово-финансового и промышленного комитета» для защиты интересов русских капиталистов в Париже. Его называли русским Рокфеллером.

Дачный поселок Лианозово в 1903 году был разделен на 230 участков и продан по 800 рублей за штуку лицам «интеллигентных профессий». Домики имели веранды, балконы и даже телефоны. К дачам протянули дорогу. На берегу пруда находилась сельскохозяйственная ферма, у станции — общественный парк.

В самой же усадьбе вдова генерал-лейтенанта Татьяна Михайловна Унковская организовала пансион «Алтуфьево» для ищущих комфорта обеспеченных людей, пока не ставших владельцами собственных имений. «Все растущая потребность в загородной жизни, при ежедневном деле в городе, дала мне мысль открыть под Москвой небольшой пансион-отель», — писала она в рекламной брошюре.

Постояльцы размещались в господском доме. Даже пивоварня стала «небольшим каменным флигелем в четыре комнаты». Отдыхающие дышали свежим воздухом, играли в лаун-теннис и крокет, катались на лодках, устраивали музыкальные вечера. Зимними забавами стали катание на коньках и хоккей. В большом зале стоял рояль, в гостиной лежали свежие газеты и журналы, в местной библиотеке имелась примерно тысяча книг образовательного характера и беллетристика на русском, французском и английском языках. К услугам пансионеров были медицинская помощь периодически наезжавшего в усадьбу врача и фельдшерицы-массажистки.

При желании можно было выбрать стол диетический, подагрический, молочный, в соответствии с заболеванием.

После 1917 года Алтуфьево стало больницей. Здесь находились учреждения ГУЛАГа, обеспечивающие строительство канала Москва—Волга, пахотные же земли принадлежали колхозу «Красная нива». Дачи снесли, участок стал Лианозовским парком культуры и отдыха. В 1980–1990-х годах в усадебном доме располагалась фабрика Всероссийского общества спасения на водах. В 1960 году Алтуфьево вошло в состав Москвы.

Фото: podmoskovnye.ru, @deadOKey, raven-yellow.livejournal.com, mos.day.ru