«Образцом всех этих добродетелей был отставной бригадир Николай Андреевич Сумароков. Честность и прямота его были так известны, что к нему приезжали судиться третейским судом не только ближайшие соседи, но и помещики отделенных уездов… » — вспоминал историк Михаил Толстой о своем деде, представителе старинного дворянского рода.

Выйдя в отставку в чине бригадира Семеновского полка, Николай Сумароков в 1791 году приобрел усадьбу в обширном московском квартале около храма Святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садех, и сегодня стоящего на пригорке. Когда-то здесь была территория великокняжеских садов.

Сумарокову достались белокаменные палаты XVII века с сомкнутыми сводами, выстроенные стольником Жуковым. Существует предположение, что к их строительству причастна та же артель, что возводила соседнюю церковь. Во всяком случае, об этом говорит аналогичный декор наличников на торце здания.

Одна из предыдущих, до Сумарокова, владельцев, полковница Чебышева, в 1750-е годы после случившегося в каменных палатах пожара пристроила к ним деревянные хоромы, что фактически приблизило планировку к структуре городской усадьбы, пока что носившей несколько хаотичный характер.

Следующий хозяин, секретарь Московской Государственной Канцелярии Андрей Павлович Казаков, привлек к работам архитектора Василия Ивановича Яковлева. Тот пристроил к имеющимся на участке палатам еще пару таких же, но под коробовыми сводами.

Сумароков, которому усадьба досталась уже от наследников Казакова, значительно перестроил усадебные объекты, за счет фруктового сада расширил двор. Николай Андреевич подал прошение на строительство двухэтажных каменных флигелей взамен снесенных деревянных и на смещение их местоположения к востоку участка.

План усадьбы составлял тогда еще молодой архитектор Управы благочиния Василий Петрович Стасов (1769–1848). Будущая звезда отечественного зодчества наконец смог придать усадьбе регулярный характер.

Осью композиции теперь становился главный дом. Поглотившее в себе древние палаты строение имело два этажа. На верхний этаж из парадных сеней вела деревянная лестница, и он был поделен на 11 комнат.

Также имелись просторные антресоли с жилыми покоями. Дом обогревался угловыми изразцовыми печами, а их имелось в достатке. Кровля была крыта железом. Фасад украсился подобающими элементами классической архитектуры, карнизом с медальонами, портиком с пилястрами, увенчался аттиком. Интерьер обогатился резными дверями и потолочными лепными плафонами.

Обновленную усадьбу Сумароков сдавал внаем, тем более что на бригадира посыпалась череда несчастий. В день Пасхи 1797 года чахотка унесла любимую супругу, княгиню Александру Сергеевну Долгорукову. У вдовца осталось пятеро детей — дочь и четверо сыновей. В 1809 году сыновья, будучи в гостях у дяди на Волге, отправились кататься на лодке. Лодка опрокинулась, трое мальчиков утонули. Через год после катастрофы Николай Андреевич Сумароков, с тех пор проводивший все дни в непрестанной молитве, скончался и упокоился подле жены своей в Новоспасском монастыре.

Пожар 1812 года нанес городской усадьбе в тогдашнем Большом Ивановском переулке (сейчас улица Забелина, 3, стр. 2) серьезный урон. Повыгорели деревянные перекрытия, лестница. Пострадавший объект с тех пор передавался из рук в руки, многократно перестраивался, пока не приобрел современный вид.

Купец Ларион Вавилович Вавилов в 1816 году ремонтирует дом, приспосабливает его для жилья, изменив планировку антресольного этажа.

Купчиха Мария Николаевна Честухина, урожденная Подлазова, супруга купца 2-й гильдии Василия Васильевича Честухина, вступившая во владение в 1850 году, надстраивает здание деревянным мезонином с балконом и арочным окном над ним. Фасады главного дома и флигеля нанятый хозяйкой архитектор Никитинский решает по тогдашней моде, в необарочных формах.

В 1873 году усадьбу покупает купец Алексей Герасимович Винокуров. Его дочь, потомственная почетная гражданка Наталья Алексеевна Тюляева, вдова московского купца 1-й гильдии Гавриила Гаврииловича Тюляева, становится последней дореволюционной обладательницей недвижимости.

Купчиха живо превращает ее в коммерческое предприятие, трехэтажный доходный дом с дорогими квартирами. За дело в 1900 году взялся архитектор Сергей Флегонтович Воскресенский (1862–1933), сторонник рационального модерна, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества, в советское время служивший в Нефтесиндикате.

И здесь в эклектичный по характеру фасад Воскресенский внес немного элементов из арсенала модерна — дополнил его ажурными наличниками и граненым эркером с изящным растительным орнаментом.

На каждом этаже дома было предусмотрено пять квартир, каждая из которых состояла из 11 комнат. Как отчасти и было при Сумарокове.

Имелся полуподвал для хозяйственных нужд. Наталья Алексеевна Тюляева также и сама проживала на втором этаже, в «каменном двухэтажном доме с антресолями, мезонином, террасою при втором этаже, балконом при мезонине и пристройками для сеней и принадлежностей». Именно так здание описывалось в оценочной ведомости 1901 года.

Понятно, что после 1918 года доходный дом ожидала иная судьба, весьма плачевная: его пространства просто раздробились на коммуналки. Позднее здание занимал Московский государственный историко-архивный институт, преобразованный в РГГУ. С 2010 года в усадьбе Сумарокова — Тюляевой, объекте культурного наследия регионального значения, располагается Императорское православное палестинское общество.

Город только что завершил здесь комплексные реставрационные работы. Сегодня дом практически утратил свои древние черты, хотя на левом торце благодаря работам реставраторов, удаливших позднейшие наслоения, можно заметить остатки тех самых кирпичных наличников, сохранившихся от палат XVII столетия.

Фото: Максим Мухин