Как-то раз Александр Бенуа решил отдохнуть на юге Швейцарии. Отыскал в горах кантона Тичино тихое место: вдали от людей, музеев и, как ему казалось, исторических памятников.

Вскоре любопытный глаз художника и искусствоведа, однако, привлекла каменная кладка небольших местных церковок. Разумеется, Бенуа решил выяснить, кто ж их строил. В списке «каменных дел мастеров» замелькали весьма знакомые фамилии. Это были зодчие, которые работали за пределами своей тогда еще совсем не богатой страны: кто в Испании, кто в Польше, кто в Германии, кто в Италии, в том числе Карло Мадерна, принимавший участие в строительстве собора Св. Петра в Риме, виртуоз барокко Франческо Борромини, Доменико Трезини, первый зодчий Санкт-Петербурга, и, наконец, Доменико Жилярди, уроженец здешней деревушки Монтаньола, архитектор, приведший Москву в порядок после наполеоновского пожара.

Пытливый Бенуа навел справки и выяснил, что в этих местах все еще жили в благоденствии потомки многих мастеров, вернувшихся из чужих краев богатыми людьми. Свое открытие Александр Николаевич изложил в статье «Рассадник искусства», которую обнародовал в 1909 году в журнале «Старые годы».

Монтаньолу юный Жилярди — в России он станет Дементием Ивановичем — покинет в 1796 году. Ненадолго он отправится в Петербург, где уже к тому времени успешно трудятся его отец, Иван (Джованни Баттиста) Жилярди, и дядюшка Осип, он же Жозе Жилярди.

Те сперва определяют продолжателя своей династии к известному в те годы художнику-монументалисту Карло Скотти учиться живописи. Но в 1803 году, получив стипендию от императрицы Марии Федоровны, Доменико уезжает в Милан и там уже становится студентом Академии художеств.

По окончании он предпринимает традиционный гран-тур по памятникам Флоренции, Рима и Венеции и уже искушенный знаниями возвращается на русскую землю, дабы развернуть тут кипучую профессиональную деятельность.

За время весьма блестящей профессиональной практики Жилярди немало способствовал украшению Москвы, восстановил утраченные и спроектировал новые здания. Но, пожалуй, самой тонкой и поэтичной постройкой уроженца Швейцарии стал Музыкальный павильон (Старые Кузьминки, 13-15).

Двести лет назад в усадьбе Кузьминки появился этот исключительно блестящий образец московского ампира как прощальный привет архитектора городу, который Жилярди покинет в 1832 году, посвятив ему более двух десятков лет.

Из Москвы архитектор возвращается в свою швейцарскую Монтаньолу, живет там, зимы проводя в Милане. Близ Монтаньолы он и упокоится на кладбище, украшенном классическим портиком.

Кузьминки, некогда подмосковная усадьба, в конце XVIII столетия перешла от Строгановых к семейству Голицыных.

С любовью и тщанием князь Сергей Михайлович Голицын занимался обустройством имения после пожара 1812 года, за тем и приглашает известного архитектора. С Доменико Жилярди ансамбль Кузьминок переживает, несомненно, свой расцвет.

С гранитной пристани пруда открывался вид на комплекс Конного двора, им спроектированного и включающего конюшни, каретный сарай, сарай для фуража и флигели, замкнутые в П-образном каре. Здание причудливо соединило в себе конюшню и место для оркестра, лошадиные стойла и «храм Аполлона».

Музыкальный павильон — центр композиции, решенный Жилярди в виде большой ниши-экседры, обрамленной четырехколонным тосканским портиком. Над ним возвышается антаблемент с поясом триглифов и метоп, слегка выступающим карнизом, невысоким аттиком и скульптурной группой (Аполлон, играющий на лире, в окружении муз).

Фасад разработан рустом, контрастирующим с белой гладью стен, где помещены медальоны с музицирующими амурами и композицией из свечей, переплетенных гирляндой.

К павильону вела широкая лестница, фланкированная квадратными площадками, на которых позже, в 1846 году, появятся «Укротители коней» барона Петра Карловича Клодта — известные скульптуры Аничкова моста в Санкт-Петербурге, отлитые, разумеется, на уральских заводах Голицыных из чугуна.

Но первоначально Жилярди, вероятно, украсил эти площадки чугунными треножниками.

Здание, заслоняющее невысокие сводчатые конюшни, придало чрезвычайно парадный вид всей постройке.

В концертном зале Конного двора оркестр крепостных князя Сергея Голицына увеселял гостей роговой музыкой. Акустика была великолепна, потому что павильон специально строился из дерева. Звуки музыки — а благодаря этим приемам казалось, что звучит орган — разносились по всему парку. Хозяева и гости усадьбы наслаждались ими даже не покидая главного дома, что находился напротив павильона.

Там же, в Кузьминках, на островке Китайского пруда, Доменико Жилярди устроил павильон для хранения лодок, так называемый Березовый домик с живописным плафоном, увы, не уцелевший, равно как и павильон «Мыльная», или Ванный домик.

Строил Жилярди и двухэтажный Прачечный флигель на Слободке, где жили прачки, сушилось белье. Он же перестраивал Птичий двор под кузницу, сохранив оригинальный план.

В 1911 году архитектор Владимир Щуко, проектируя здание русского национального павильона для международной выставки в Турине, решил продемонстрировать западной публике своеобразие русской классики и представил интерпретацию Музыкального павильона Жилярди, фасадом обращенную к реке По.

На возмущенные нападки соотечественников, считавших, что уместнее было бы применить русский стиль и древнерусские формы, решительно ответил критик Григорий Лукомский: «Построенный Щуко павильон прекрасно и спокойно выражает величие России и показывает наш “европеизм”. Пора перестать, вообще, выделяться на международных состязаниях лишь экзотическим “азиатизмом”, который, конечно, заметит лучше лишь большая публика, но разве для ее восторгов был сооружен павильон? “Художественному миру” надо было показать, что мы обладаем образцами ни с чем, сооружаемым в эту эпоху во всей Европе, несравнимыми».

Пожар, но уже не наполеоновский, случился в Кузьминках в 1978 году. Музыкальный павильон сгорел.

В 1980 году произведение Доменико Жилярди было воссоздано.

Фото: Евгений Чесноков,  pastvu.com