«Дом в зелени расписан в виде рощи… » — сообщал Грибоедов в своей комедии «Горе от ума» о театре Позднякова, не опуская деталей сценического решения: «За ширмами, в одной из комнат посекретней, / Был спрятан человек и щелкал соловьем, / Певец зимой погоды летней».

Москвичи и гости столицы поныне имеют счастье видеть то самое достопамятное здание, связанное не только с Мельпоменой, но и с громкими именами русской, да что там — мировой истории.

Памятник культурного наследия расположен в самом центре города, а подобные геолокации интересуют не только историков и москвоведов. Как правило, они волнуют и чрезвычайно привлекают девелоперов.

Непростая ситуация сложилась вокруг адреса «Большая Никитская улица, дом 26/2». Она растянулась на пятнадцатилетие.

История затейлива, как и обстоятельства сооружения здания, на самом деле представляющего собой городскую усадьбу, внесенную в архитектурный «Альбом партикулярных (частных) строений» зодчего Матвея Федоровича Казакова. Первый план, фиксирующий застройку участка между Леонтьевским переулком и Хлыновским тупиком, относится к 1773 году.

На листе виден парадный фасад двухэтажного здания с шестиколонным портиком, протяженным рядом окон и треугольным фронтоном. Есть сведения, что ампирным особняком владел обер-гофмаршал Григорий Никитич Орлов, президент Придворной конторы, близкий родственник фаворита Екатерины II.

В 1795 году Григорий Никитич вышел в отставку, а в 1803-м скончался. В 1804 году владение приобретает полковник Ефим Ефимович Ренкевич. В 1809 году новым хозяином становится Петр Адрианович Поздняков. Генерал-майор отличился на военной службе, участвовал в двух русско-турецких кампаниях, служил в дивизии фельдмаршала Александра Суворова. Поздняков слыл заодно и любителем театра. В 1812 году на территории усадьбы, во внутреннем дворе, он сооружает новый двухэтажный корпус, оборудует его под театральный зал с корпусом со сценой. За границей была заказана профессиональная сценическая машинерия, стены покрылись росписью, имитирующей рощу с цветами и деревьями, увековеченную стихом Грибоедова. Режиссером крепостной труппы назначается Сила Николаевич Сандунов, любимец публики, комедийный актер благородного грузинского рода, настоящее имя которого — Силован Зандукелли. Именно он, женившись на коллеге, актрисе и оперной певице Елизавете Семеновне Урановой, на бриллианты, подаренные милостивой государыней Екатериной II в день венчания, приобрел участок на берегу Неглинки и устроил там коммерческие бани, по сей день известные как Сандуновские или просто Сандуны.

В Поздняковском театре Елизавета Семеновна помогала супругу в постановках, став опытной наставницей начинающим крепостным актрисам.

На спектаклях царил аншлаг. Поздняков, большой оригинал, в день премьеры наряжался то в перса, то в китайца. Садовник из потайной комнаты подавал звуки — трели соловья.

Но тут на Россию напал француз, и началась война. Однако пожар 1812 года усадьбу не тронул.

Дом на Никитской уже был изрядно разграблен мародерами, парчовый занавес сорван, мебель переломана, и с минуты на минуту должно было бы заняться пламя, как вдруг выяснилось, что оккупанты находятся в поиске подходящей театральной площадки.

Выяснилось, что Наполеон для поднятия боевого духа решил доставить немного удовольствия армии и администрации театральными представлениями. А надо сказать, что в Москве до войны существовала французская труппа Императорского театра под управлением мадам Авроры Бюрсе. Режиссером был брат директрисы, Арман Домерг. По случаю войны еще в августе труппу распустили, а ее часть даже арестовали в качестве «подозрительных лиц» и выслали из столицы. Но некоторые актеры остались, но пребывали в состоянии крайней оборванности и без средств к существованию. По свидетельству современников, бедных комедиантов сначала грабили убегавшие русские, потом и французские солдаты, «мало позаботившиеся о том, чтобы справиться о национальности».

Префект императорского двора граф Л. Ф. Ж. Боссе велел разыскать актеров-соотечественников. «Трагик пришел во фризовой шинели и ополченской шапке. Комик — в семинарском сюртуке и треуголке. Другие явились без сапог и с дырявыми локтями. Наконец, пришел и такой, который прикрывал свою наготу случайно уцелевшим у его товарища плащом». Этим людям предстояло выступать перед императором. В ход пошли спасенная от пламени церковная утварь и бархат из храма Ивана Великого. Костюмы шились на скорую руку, подгонялось под фигуру имевшееся в наличии. Паникадило заменило люстру.

Тут и пригодилась чудом уцелевшая поздняковская сцена.

25 сентября труппа уже давала комедию «Игра любви и случая» и водевиль «Любовник, сочинитель и лакей».

В галерее работала касса. В фойе предлагались прохладительные напитки.

В ложах заняли места генералы, маршалы и офицеры с крестами Почетного легиона на груди. Наполеон, самолично утвердивший репертуар, побывал в театре лишь однажды или дважды. За все пребывание французов в Москве было сыграно одиннадцать спектаклей. В тяжелые будни театр создавал иллюзию мирного существования.

После войны Петр Поздняков смог восстановить свой театр на прежнем месте, устраивая представления в основном в пользу бедных или раненых, а в 1814 году меценат умер.

В 1822 году в его усадьбе уже новый хозяин, князь Николай Борисович Юсупов, и столь же неравнодушный к театральному делу (в том числе занимал пост директора Императорских театров с 1791 по 1796 год), как и его предшественник. Особняк князь перестроил, но, разумеется, не устоял перед соблазном сохранить сцену и устроить театр, пусть и более скромный. В уже трехэтажном доме Юсупов предпочитал проводить зиму, летом оставаясь в загородном имении Архангельское.

Юсупов был давно знаком с Пушкиным: семья будущего поэта в 1801–1803 годах занимала один из флигелей Юсуповских палат в Большом Харитоньевском переулке.

В январе 1831 года Пушкин навестил старого князя Николая в его доме на Никитской. Об этом визите его попросил друг, Петр Вяземский, в то время работавший над монографией о Денисе Фонвизине. В письме зафиксирован факт этого посещения: « …Видел я князя Юсупова, и исполнил твое поручение, допросил его о Фонвизине… » За визитом от Пушкина с женой последовало приглашение Юсупову прибыть к ним на вечер 27 января 1831 года. В июле того же года князь скончался.

До революции усадьба продолжала менять своих владельцев, успев побыть и доходным домом, перестроенным в 1875 году архитектором Михаилом Илларионовичем Никифоровым.

После 1917 года сооружение и вовсе поменяло облик — советское жилтоварищество превратило его в пятиэтажное. Первый этаж был занят магазинами, а позднее и ресторанами.

К настоящему времени бывшая усадьба Позднякова—Юсупова, в плане представляющая собой сложный прямоугольник с внутренним трапециевидным двором, поделена на строения №1, 2, 3.

В 1989 году строение №1 было внесено в списки выявленных объектов культурного наследия и отнесено к числу памятников истории. Через четырнадцать лет в списки выявленных объектов культурного наследия вошли строения №2 и №3, соответственно флигеля бывшей усадьбы. Еще через год жителей строения №1 расселили, планируя дом после реконструкции приспособить под коммерческое жилье с подземным паркингом и внутренним двором, накрытым стеклянным куполом. Под угрозой оказались флигеля: застройщик ЗАО НИО дважды заявил их на снос. Однако тогда Мосгорнаследие подтвердило охранный статус боковых строений усадьбы и несомненность их архитектурной ценности.

Но точка продолжает оставаться горячей, и вокруг объекта, давно накрытого сеткой, также фигурирующего под названием «Наполеоновский театр», продолжаются баталии, то затухая, то обостряясь, между градозащитниками движения «Архнадзор», стремящимися сохранить потомкам памятник старины, и алчными девелоперами.

Шла бесконечная наперсточная игра все новых и новых комиссий с присвоением и отменой охранных статусов элементов ансамбля.

Напомним, что в 2010 году весь усадебный комплекс из трех строений на Большой Никитской был включен в Единый госреестр памятников России.

С 2017 года усадьба была продана с аукциона ОАО «Фокусальфа», связанному также и со скандалом вокруг дома Булочникова, расположенного через дорогу, буквально напротив усадьбы Позднякова.

Весной 2020 года, в самый разгар эпидемии, приглашенный Мосгорнаследием эксперт, архитектор-реставратор из Томска Петр Зыбайло, вынес вердикт: «Отказать в охране одному из трех строений (дворовому флигелю 1780 года) и сформировать территорию усадьбы-памятника с исключением из нее усадебного двора».

Иными словами, Мосгорнаследие, отменив собственное решение 2010 года, теперь развязало руки застройщикам, получившим право частично сносить городскую усадьбу и застраивать ее дворовое пространство.

Фото:©lana1501, ©Дмитрий Неумоин/Фотобанк Лори, pastvu.com