Домик за калиткой, ведущей в сад на углу Малой Никитской и Спиридоновки, — бесспорный opus magnum Федора Шехтеля.

Когда произносят «русский модерн», перед глазами первым делом появляется особняк Рябушинского.

Тем не менее особый охранный статус с определением наиболее ценных элементов здания 1900–1902 года постройки, расположенной по адресу Малая Никитская, 6/2, стр. 5, город определил месяц назад.

В списке уникальных объектов оказались парадное крыльцо, лестницы, балконы, крыши, световой фонарь на парадной лестнице, символизирующей духовное восхождение, светильник-медуза на вершине этой же лестницы из эстонского вазалеммаского мрамора, плафон, зенитный фонарь сводчатой старообрядческой молельни, а заодно и композиция с планировкой особняка.

В общем, все то, чем уже тогда модный, но недавно получивший право «производить работы по гражданской строительной и дорожной частям» архитектор поразил воображение заказчика, банкира и фабриканта, 26-летнего Степана Павловича Рябушинского, поразить которого, казалось, было уже нечем.

Наследники баснословных состояний, купцы-миллионеры сами заставляли вздрогнуть Москву широтой размаха.

Таковыми были и Рябушинские, выходцы из деревни Ребушки близ Боровска, имевшие прозвание Стекольщиковы. Перебравшись в Москву с 1820-х годов, стали именоваться Рябушинскими.

Пройдет не так много лет, и купцы уже станут владельцами Банкирского дома братьев Рябушинских, преобразованного в Московский банк, образуют Товарищество Московского автомобильного завода (АМО), впоследствии ставшее ЗИЛом.

Своим проектом Шехтель рвал веками сложившиеся градостроительные шаблоны. Зритель не мог определить, какой из фасадов двухэтажного особняка, облицованного светлым глазированным кирпичом, тут главный. И это было новостью, модерном!

Казалось бы, главный должен быть ориентирован на улицу. Но в постройке Шехтеля все фасады обладали равной выразительностью и претендовали на центральную партию.

Кстати, в те годы он был еще Францем Альбертом. Федором Шехтель, баварский немец, станет, лишь приняв православие в 1915 году.

«Построить дом лучше, чем у Саввы Морозова» — вот такую первостепенную задачу поставил Степан Рябушинский перед архитектором, только что закончившим строительство дома по соседству собственно для Саввы Морозова.

Шехтель, имевший за плечами театральный опыт, буквально написал сценарий для будущего объекта и жизни в нем. Он придумал отдельный мир со своей философией.

«Поясом драгоценным мерцающих орхидей» из смальты были перехвачены внешние стены дома и его асимметричные выступы.

Спираль ограды напоминала о бегущей морской волне. Балконные решетки вторили рисунку рыбьей чешуи или, возможно, паутины.

Внутри жилища автор полностью отказался от традиционной анфиладно-коридорной системы и закрутил все пространство вокруг центральной лестницы-волны, символа постоянного движения. Впрочем, этот прием уже апробировался им в особняке Морозовых.

Большие же окна во всю стену комнаты — панорама — были в то время не меньшим новаторством.

Голубовато-синие витражи, волнообразный рисунок паркета, лилии и саламандры колонны на верхнем этаже, лепнина камина в виде женщины-бабочки погружали интерьер в мир природы и фантазии, но вместе с тем делали его весьма повествовательным.

Не всем нравилось то, что делал Шехтель. Например, Корней Чуковский вынес такой вердикт: «Самый гадкий образец декадентского стиля. Нет ни одной честной линии, ни одного прямого угла. Все испакощено похабными загогулинами, бездарными наглыми кривулями. Лестница, потолки, окна — всюду эта мерзкая пошлятина».

Максим Горький, вернувшийся из итальянской эмиграции и доживающий свои дни в этом особняке, модерн терпеть не мог. «Дом нелеп, но работать можно», — снисходительно бросил пролетарский писатель и, говорят, сбил ту самую раздражающую его бабочку с камина. Горький работал тут над эпопеей «Жизнь Клима Самгина».

Степан Рябушинский же с семьей, женой Анной Прибыловой, детьми Еленой и Борисом, которым не удалось долго пожить в особняке на Малой Никитской, в 1917 году, наоборот, эмигрировал в Италию, в Милан. Коллекция икон, которую Степан Павлович долгие годы любовно собирал, останется в России.

В бывший купеческий, но уже национализированный особняк вскоре въедет Госиздат, затем институт психоанализа, потом в шехтелевских интерьерах заработает детский сад для детей партработников, куда будут водить и Василия Сталина.

Последним учреждением, перед тем как в 1931 году в дом поселят Горького, стало ВОКС — Всесоюзное общество культурной связи с заграницей.

Музей Горького в особняке Рябушинского откроется в 1965 году.

Фото: Евгений Чесноков, pastvu.com