Vita brevis, ars longa — «жизнь коротка, искусство вечно». Книга, раскрытая на странице с такой надписью на латыни, лежит у ног карлика-монаха. Карлик охраняет лестницу, ведущую в двухэтажный готический кабинет «человека тонкого ума, очень остроумного…  любившего культурную работу больше, чем занятие своим делом». Путти с кадуцеем — жезлом, атрибутом Меркурия — бога торговли, обрамляют картуш. Буква М возносится над входом в жилище владельцев текстильной империи.

Алексей Морозов наследовал особняк во Введенском переулке (теперь — Подсосенский пер., 21, стр. 1) от отца Викулы Елисеевича Морозова, мануфактур-советника, купца 1-й гильдии.

Викула Морозов в 1847 году построил самоткацкую фабрику в Никольском во Владимирской губернии, в 1878-м — бумагопрядильную. Его предприятия вырабатывали нанку, сарпинку, миткаль, холстянку и иные хлопчатобумажные материи. В 1897 году старший сын Алексей Викулович Морозов с братьями Сергеем, Иваном и Елисеем основал Товарищество Саввинской мануфактуры «Викула Морозов с сыновьями» в Богородском уезде Московской губернии.

Алексею Морозову от отца достался не дом даже, а целая усадьба. Прежний господский дом, находившийся в глубине участка с большим садом, имел в своей основе старинные палаты, обрамленные флигелями. От переулка усадьба тянулась почти до Земляного вала.

Имение покупалось у купеческой жены Сазоновой, но когда-то принадлежало купцам Плавильщиковым, владельцам парусной посессионной фабрики в селе Лапино на берегу Клязьмы. В 1879 году для Викулы Елисеевича Морозова с супругой Евдокией Никифоровной, урожденной Кочегаровой, архитектор Михаил Николаевич Чичагов построил новый дом на красной линии переулка. Большой поклонник псевдорусского стиля, он был в том числе и автором сказочного теремка театра Корша (теперь Театр Наций).

Фасад особняка в Подсосенском переулке хранит черты эклектики. Отделан нарядным рустом, щедро украшен лепниной, гирляндами плодородия с плодами и цветами, орнаментальной дорожкой с меандром, вазонами в нишах, замковыми камнями с мужскими масками, картушами и парой куполов на кровле. Во двор ведут въездные ворота. В картуше под львиной мордой начертана дата постройки — 1879.

Пожилые бородатые атланты с грозными ликами, поддерживающие балкон в центральной части, появились позже, в 1895 году. Предположительно, это работа молодого скульптора Сергея Коненкова.

Семья Викулы Морозова была большой — десять человек детей. Поэтому и жилище им строилось вместительное, по всем законам старообрядческой веры (Морозовы принадлежали к беспоповскому поморскому согласию), поделенное на две половины: левую мужскую и правую женскую.

Дом представляет собой пестрый калейдоскоп разнообразных интерьерных решений. Из парадного вестибюля на второй этаж поднимается двухмаршевая мраморная лестница. Кессонированный потолок над ней покрыт гротесками, причудливыми арабесками в помпейской манере, подчеркнут многоярусным карнизом и живописью гризайль по стенам. Обращает на себя внимание искусная каменная резьба. Сам вестибюль оформлен в египетском стиле. И это была уже работа великолепного Франца Шехтеля. Тогда еще молодого, но уже весьма востребованного архитектора потомственный гражданин Алексей Викулович Морозов пригласил заняться своим жилищем.

Купец был весьма дружен со своим троюродным братом Михаилом Абрамовичем Морозовым, часто бывал у того в гостях. Нравившуюся египетскую прихожую дома на Смоленском бульваре эстет «из Викуловичей» решил воспроизвести в своих чертогах во Введенском переулке. Историзм в купеческой среде был в ту пору в тренде.

Величественная пара лотосовидных колонн, олицетворяющая врата бога Ра, встречала гостей на верхней площадке. Зеркало обрамляли цветные росписи с солнечным диском, фантастическими птицами и крылатыми змеями.

Две столовые и гостиная Алексея Викуловича располагались внизу. Здесь же им был сохранен кабинет отца, где проводились деловые встречи, связанные с фабрикой. Эту комнату декорировал еще Михаил Чичагов, равно как и голубую танцевальную залу с мраморным камином на втором этаже и музыкальную гостиную в стиле рококо. Из гостиной с эркером можно было попасть на балкон.

Стеновые панели пышно украшали лепные гирлянды с музыкальными инструментами и нотами. В чередующихся медальонах появлялся женский профиль, возможно, с портретным сходством с Евдокией Никифоровной Морозовой, хозяйкой дома, матерью нового хозяина Алексея Викуловича Морозова.

Он был завидным женихом. Купец Василий Кокорев, влекомый коммерческим расчетом, прилагал недюжинные усилия, чтобы женить Алексея Морозова на своей младшей дочери Любови. «На днях приедет все семейство Кокоревых, где на меня метят как на жениха, и я рад, что избавлюсь от китайской церемонии знакомства с невестой», — писал в дневнике уклонявшийся от сватовства Морозов, не желавший сковывать себя семейными узами.

Зато весь свой досуг необыкновенный жизнелюб отдавал коллекционированию, использовал каждый момент для поиска новых предметов. Главной страстью Морозова был русский фарфор XVIII–XIX веков: изящный фарфор мануфактуры Ф. Гарднера, Императорского завода, частных заводов Алексея Попова, Николая Юсупова, Филиппа Батенина, братьев Корниловых.

Азарт коллекционера простирался до увлечения керамикой, фаянсом заводов Ауэрбаха, Поскочина, Тереховых, Киселева и стекла середины XVIII века. Алексею Викуловичу удалось собрать великолепную коллекцию русской портретной живописи. Все парадные залы особняка превратились в хранилище предметов разрастающейся коллекции. В этой подлинной энциклопедии отечественного фарфорового производства собралось целых 2459 экспонатов.

Алексей Викулович продолжил дело деда и отца по части собирания старинных икон, старопечатных книг и рукописей. Шехтелю предстояло проектировать двухэтажную, в два света, библиотеку, создать придуманный, как видно, вместе с заказчиком, целый мир. Выбрали готический стиль. Материал — темное дерево. Фантазия Шехтеля била через край, интерьеры он проектировал от дверной ручки до вентиляционной решетки.

Архитектор был, кроме всего прочего, виртуозом по проектированию лестниц. Резная лестница особняка Алексея Морозова с карликом у подножья и взгромоздившимся на столб глазастым драконом здесь отдельное произведение искусства. Под лестницей — поддерживаемый горгульями белоснежный камин (выполнен в мастерской М. Д. Кутырина) с геральдическими линиями, резными головками грешников с разными выражениями лиц.

У камина скрыта маленькая потайная дверка в старообрядческую молельню. Свет в это пространство проникает сквозь окно, приглушенный цветным витражом. Живописные панно на сюжет «Фауста» кисти Михаила Врубеля покрывают стены (сегодня это копии, подлинники в Третьяковке): «Полет Мефистофеля», «Мефистофель и ученик», «Фауст и Маргарита». Фриз на темы сатирической поэмы «Рейнеке-лис» Иоганна Вольфганга Гете — в самой библиотеке. Вход в нее отмечен готической стрельчатой аркой.

Вся мебель кабинета выполнялась на фабрике Поставщика Двора Его Императорского Величества Павла Шмидта, мужа Веры Викуловны Морозовой, в том числе стол-шестигранник, частично представляющий собой витрину.

И, наконец, еще один интерьер — угловой кабинет в стиле рококо, даже напоминающий будуар с французскими гобеленами, оформил Франц Шехтель.

Еще в 1913 году Алексей Морозов составил завещание о передаче коллекции «русских гравюр, миниатюр, лубка, а также фарфора, хрусталя, серебра русского производства громадной ценности» в дар Москве для создания музея своего имени. После революции купец не эмигрировал. Его сокровища национализировали, сам он остался при них смотрителем.

Латышские анархисты, захватившие особняк в 1918 году, разбили множество ценнейших фарфоровых предметов, украли табакерки и часть миниатюр. Анархистов удалось выбить, а Морозов получил от наркома Луначарского охранную грамоту и превратил дом, увы, на очень короткое время, в Музей художественной старины. С 1922 года вещами из коллекции Алексея Морозова стали пополнять другие московские музеи, а его самого переселили в комнату на Покровку, где в 1934 году он и скончался.

Фото: Максим Мухин, pastvu.com