В 1870 году, когда Москва переживала строительный бум, было принято «Городовое положение».

Новое постановление отменило старое, предписывающее использование образцовых проектов, исключительно взятых из альбомов. Тех, что составлял ликвидатор последствий наполеоновских пожаров Осип Бове.

В регламентированную архитектурную ситуацию вторгалась своеобразная вольница, открывшая окно возможностей. Бурно начала расцветать эклектика, дарящая разнообразие. Одним из стилевых направлений стал стиль неогрек. Зодчие не перестали пользоваться элементами, взятыми из арсенала античной классики, но только теперь они это делали не в пример свободнее, искуснее.

Строгие дорические периптеры приобретали более уютный, домашний вид. В ход причем шел не один только камень, но и дерево, казалось бы, не совсем привычный для древнегреческих форм материал. Такой стала усадьба в Гусятниковом переулке (д. 7, стр. 1) — один из малого числа уцелевших образцов московской деревянной архитектуры.

От привычной схемы главного дома с симметрично поставленными крыльями — флигелями здесь композицию составляли отдельные строения. Деревянный особняк на каменном основании, с мезонином, занимал место в глубине двора. Были еще два корпуса с лестницами, деревянными балясинами и каменными ограждениями, ведущими в сад.

Участок располагался между Большим Харитоньевским переулком и Мясницкой улицей. Название «Гусятников» переулок получил по фамилии представителя уважаемого в Москве рода купца 1-й гильдии Петра Михайловича Гусятникова, владельца полотняных и суконных фабрик. На той же улице сохранился дом, где жила семья этого купца и находилась его торговая контора.

Деревянную же усадьбу, теперь объект культурного наследия регионального значения, в 1871 году здесь построил потомственный дворянин коллежский асессор Эдуард (Эдуард Христиан) Андреевич фон Беренс. Родоначальник остзейского рода Ганс Беренс, живший там в середине XVII века, был пивоваром в городе Росток. Сын Ганса, Ганс Генрих Беренс, в 1653 году перебрался в Ригу, был назначен ратсгером городского магистрата, указом шведской королевы Гедвиги Элеоноры получил право на дворянство и родовой герб. Заодно и бизнес свой завел — оптовую торговлю пенькой, лесом и коноплей.

Часть семьи Беренсов укоренилась в Лифляндии, часть — в Москве. Эдуард фон Беренс — представитель седьмого колена уже значительно обрусевшей семьи, выпускник Дерптского университета. Получив образование, проходил практику в банках Лондона и Парижа. Вернувшись в Москву, поступил на службу в частный коммерческий банк.

Беренс являлся президентом Московской евангелическо-лютеранской консистории, членом правления Русского страхового общества, акционерного общества «Якорь», занимавшегося страхованием жизни и капиталов, недвижимого и движимого имущества, разных грузов, кораблей, пароходов, вагонов.

Женившись на Эмме Иоганновне Рабенек, Эдуард фон Беренс породнился с влиятельным семейством компаньонов торгово-промышленного концерна Vogau&Ko, основанного братьями Вогау. Беренс также становится акционером паевого Товарищества мануфактур «Людвиг Рабенек сыновья», специализировавшегося на красильном и ситценабивном производстве. Производство Рабенеков находилось в подмосковном Щелково.

Составление проекта своего московского дома в Гусятниковом переулке Эдуард Андреевич фон Беренс поручил молодому инженеру-архитектору Михаилу Александровичу Фидлеру, только что получившему право на производство работ по строительной части.

Фидлер проектирует усадьбу со свободным планом, лишенным традиционной симметрии. Фасады декорирует всеми приметами стиля неогрек (вероятно, этот стилевой вариант эклектики был особенно близок немецкому сердцу заказчика) — треугольным портиком, ионическими пилястрами, пальметтами, акротериями, орнаментальными мотивами, напоминающими меандр, даже гермами и кариатидами, до наших дней не уцелевшими. Также не сохранились оригинальные интерьеры, украшенные дубовыми паркетами, потолочной лепниной, каминами, печами, в том числе калорифером в подвале.

В 1914 году Эдуард фон Беренс составил дарственную, согласно которой владелицей дома становилась его дочь Мария, вышедшая замуж за надворного советника Карла Владимировича Шлиппе.

До этого, в 1905 году, здание приспособили под училище. К этому процессу подключился Николай Николаевич Благовещенский, архитектор, автор многочисленных построек в нашем городе, сотрудничавший в том числе с Францем Шехтелем.

Зять Эдуарда фон Беренса Карл Шлиппе выстроил для отца жены уютный домик в своем имении Любаново в Верейском уезде, на высоком берегу реки Нары.

Скончался Беренс незадолго до революции. Его московское владение было национализировано, передано Управлению продовольственной армии, находившемуся в ведении Наркомпрода. Организация занималась обеспечением революционных войск продовольствием вплоть до изъятия оного у владельцев силами вооруженных подразделений. Потом дом был нарезан на коммуналки.

Дочь Беренса Мария Эдуардовна с детьми к тому времени смогла эмигрировать в Германию. Карл Шлиппе, ее муж, был обвинен в шпионаже и расстрелян в 1938 году.

В одной из коммуналок в Гусятниковом поселился будущий кинорежиссер Григорий Львович Рошаль, а тогда еще сотрудник Наркомпроса. В начале 1930-х годов усадьбу передали Обществу старых большевиков, а переулок переименовали в Большевистский. В 1993 году исконное название вернулось. В 1960-е годы при расширении здания посольства Швейцарии, находившегося на соседнем участке, деревянное строение лишилось левого крыла.

Недавно особняк в Гусятниковом был отреставрирован, приведены в порядок его интерьеры, инженерные коммуникации. Фасаду вернулся первоначальный бордовый цвет.

Фото: Максим Мухин, pastvu.com