Раньше село называлось Покровским, по поставленному в нем деревянному храму Покрова Пресвятой Богородицы.

Братья Окатовы стали первыми владельцами здешних угодий. Один из них, говорят, был известный лежебока, за что и получил прозвище Валуй. А потомки его, соответственно, стали Валуевыми.

Первое упоминание о вотчине бояр Валуевых, сподвижников московских князей, относится к XVI столетию.

Дьяк Григорий Леонтьевич Валуев, один из убийц Лжедмитрия I, построил в родовом имении усадьбу. В 1622 году, уже будучи в звании астраханского воеводы, отписал ее замужней дочери своей, княгине Марфе Григорьевне Мещерской.

Именно при князьях Мещерских за усадьбой, которая сегодня в черте Новой Москвы, закрепилось название «Валуево».

Спустя столетие имение приобрел влиятельный царедворец, глава Тайной канцелярии граф Петр Андреевич Толстой. Во владении его семьи поместье оставалось вплоть до 1742 года. Сам же Толстой за интриги был лишен титула, сослан в Соловецкий монастырь, где и умер в 1729 году.

Наследники Толстого продали имение вместе с деревянным домом, регулярным французским парком и селом о 27 дворах генерал-аншефу и обер-гофмаршалу Дмитрию Шепелеву, выручив за то 4500 рублей. Шепелевы построили в Валуево новую каменную церковь.

В 1768 году усадьбу унаследовала бездетная племянница Шепелевых Мария Кошелева, а еще через два года она досталась ее воспитаннице княжне Екатерине Алексеевне Волконской, супруге графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина. Известнейший русский историк, член Российской академии, президент Академии художеств со знанием дела коллекционировал живопись, монеты и прочие древности. Однако громкую славу Мусину-Пушкину принесли редкости иного рода.

В 1791 году Алексею Ивановичу удалось приобрести архив петровского комиссионера Крекшина, до того «великой кучей» громоздившийся в лавке книгопродавца Сопикова. Купец с радостью сбыл залежавшийся товар. Так, всего за 500 рублей граф Мусин-Пушкин сделался обладателем летописи патриарха Никона и собственноручных записок Петра I.

Знакомство с архиепископом Ярославским Арсением позволяло собирателю пользоваться монастырскими и епархиальными архивами, а заодно пополнять личную коллекцию. Среди старинных бумаг Мусин-Пушкин обнаружил бесценный памятник древнерусской словесности «Слово о полку Игореве». Многие из имевшихся у него рукописей граф издавал.

Уникальное собрание хранил в основном в московском доме на Разгуляе.

В Валуево же устроил библиотеку.

«Своей подмосковной» граф уделял немало внимания. Его супруга Екатерина Алексеевна завела в Валуево собственный огород. В 1810–1811 годах в имении был построен двухэтажный дом с шестиколонным портиком, увенчанный бельведером, сквозными галереями соединенный с двухэтажными же флигелями более ранней постройки.

Фасады, обработанные «под камень», искусно скрывали древесную фактуру. Сквозь колоннады просматривались тенистые аллеи липового парка. В левом флигеле расположились кухня и людская, в правом — домашний театр.

Увы, до нас не дошло имя автора проекта валуевского дворца. Без сомнения, он был большим поклонником творчества Андреа Палладио. Вписавшись в ландшафт, дворец составлял с ним единую композицию. Неброская красота здешних мест лишь подчеркивала изящество архитектурных форм.

На первом этаже дома разместились парадные залы и вестибюль с выходом в парк. Перед парковым фасадом красовался круглый цветник. Липовая аллея, совпадавшая с главной осью усадьбы, вела вниз, к мелководной речке Ликове.

Мусины-Пушкины устроили в своей усадьбе пейзажный парк с искусственными оврагами, холмами, с как бы естественно образовавшимися дорожками и куртинами, садовыми павильонами.  Благодаря значительному перепаду высот удалось сделать террасный каскад прудов.

«Охотничий домик» с тосканским портиком, несколько напоминавший царскосельский Концертный зал, украсил собой спуск к реке.

Чуть ниже появился романтический валунный грот, выложенный диким камнем и ракушечником.

Война 1812 года нанесла семье тяжелый удар. В Валуево побывали отступавшие части французской армии, произведя немалые разрушения. Незадолго до этого во время пожара в разгуляевском доме погибло знаменитое древлехранилище Мусина-Пушкина.

В 1813 году пришло известие о том, что в битве под Люнебургом убит старший сын графа, Александр. Потрясенный случившимся и уже тяжело больной Мусин-Пушкин провел последние четыре года жизни в Валуево, все продолжая собирать книги и рукописи.

В 1829 году в имении поселился его младший сын Владимир, член декабристского Северного общества, отбывший заключение в Петропавловской крепости, пониженный в чинах и получивший высочайшее предписание жить лишь в подмосковном имении. Усадебное «заточение» опальному графу скрашивала жена, известная красавица Эмилия Карловна, урожденная графиня Шернваль фон Валлен, которую Лермонтов воспел в известном мадригале «Графиня Эмилия»:

Графиня Эмилия —

Белее, чем лилия,

Стройней ее талии

На свете не встретится.

И небо Италии

В глазах ее светится,

Но сердце Эмилии

Подобно Бастилии.

Графиня угасла 36-летней, заразившись тифом, ухаживая за больными во время эпидемии.

В 1856 году усадьба вновь меняет хозяев и теперь принадлежит князьям Святополк-Четвертинским.

На рубеже XIX и XX веков (читаем «Вишневый сад» Чехова) графские титулы хозяев «дворянских гнезд» повсеместно заменялись именами более скромными, иной раз довольно забавными.

За этими именами, впрочем, стояли совсем не шуточные капиталы. В 1880 году блистательная усадьба Мусиных-Пушкиных оказалась в собственности купцов Лепешкиных, перебравшихся в Москву из Каширы в 1816 году, тогда же приобретших Вознесенскую текстильную мануфактуру.

Глава династии Семен Логгинович Лепешкин одно время был московским городским головой. Его сын Дмитрий, крупная фигура в финансовых кругах первопрестольной, заботился об украшении Валуево в соответствии с собственными эстетическими вкусами.

Дмитрий Семенович часто выезжал за границу, европейские манеры освоил вполне, хотя высшего образования не имел. Жить предпочитал на широкую ногу. Из Европы в имение целыми комплектами доставлялись раскрашенные скульптуры, наборы пуховых одеял, ночных горшков особой формы, а также — впрок — дорогие гробы для всех вполне еще здравствовавших членов семьи. Гробы дожидались будущих хозяев в семейном склепе.

Валуево располагало целым парком сельскохозяйственных машин — сенокосилок, веялок и молотилок. В сарае хранились велосипеды на высоких колесах. В просторных стойлах с асфальтированными полами содержалось голов двадцать породистых коров. Над каждой висела дощечка с именем. Были тут и оранжереи с орхидеями, тропическими лимонами, лаврами, персиками. Летом все это великолепие выносилось на улицу и расставлялось в кадках перед домом.

Валуево теперь напоминало одновременно и дворец английского лорда, и увеселительный сад под Парижем.

Покрытые дерном аллеи предназначались для верховой езды. Правда, ни Лепешкины, ни их гости конными прогулками не увлекались.

Посреди парка красовались гипсовые карлики в остроконечных шапках, лани, зайцы, блестящие зеркальные шары. В гроты Лепешкин подвел электричество. По ночам каменные постройки, точно в луна-парке, светились разноцветными огнями. При Лепешкиных были сооружены новые ворота, украшенные скульптурами оленей, а господский дом стали «охранять» металлические львы.

В таком виде Валуево просуществовало до самой революции. Во время Гражданской войны усадьба была национализирована, в ней разместился совхоз, потом профилакторий Внуковского аэродрома. В 1960-х годах его сменил санаторий, который и по сей день занимает усадьбу.

В 1978 году Эмиль Лотяну снимал «Мой ласковый и нежный зверь» по чеховской «Драме на охоте». Знаменитый вальс герои фильма танцевали на плотине в Валуево.

Усадьба, теперь объект культурного наследия федерального значения, с 1964 года не знала масштабной реставрации. Недавно реставраторы приступили к научно-исследовательским работам: готовят проект реставрации усадебного комплекса.

Фото: Максим Мухин, pastvu.com