О необходимости создать закон о глушителях, чтобы на Кутузовском не могли хвастаться объемом двигателей, об удобной жизни московского социофоба и о съемках в продолжении сериалов «Сергий против нечисти» и «Вампиры средней полосы».

Я родилась в Самаре, но…

О ней не осталось никаких воспоминаний: мы уехали оттуда в 1997 году. Помню лишь бассейн «Чайка» прямо на Волге, куда мама водила меня плавать, а я очень боялась: между ступенями лестницы на спуске были огромные прогалины — мне казалось, я провалюсь в них и разобьюсь насмерть.

Именно в Самаре я впервые подумала, что хочу быть балериной: мама потащила меня на «Щелкунчика» — пока остальные дети рыдали, я смотрела и думала, что мечтаю стать великой балериной.

В Москву я переехала семилетним ребенком: меня забрали из любимой Самары, где у меня была любимая бабушка, любимая подружка Жанна, а тут родителям вдруг взбрело поехать в какую-то Москву. Вообще я была ребенком замкнутым, на тот момент еще и картавила. Новый коллектив, новая школа, через два года отец умирает — и вообще трэш. Мать осталась одна. И действительно был момент, когда летом совсем не было денег, и в парке около храма Ильи Пророка на Преображенской площади мы собирали яблоки, чтобы поесть.

Хорошо, что нам, балетным детям, приходилось следить за формой, поэтому есть было не надо. Жили без изысков: я ничего, кроме танца, не видела — утром общеобразовательные предметы, потом профильные балетные, и так до девяти вечера шесть дней в неделю. А летом нас отправляли в пионерские лагеря с балетным уклоном. Но если есть конкретная цель и мечта, можно вытерпеть что угодно. В четыре года точно решила, что хочу быть великой балериной. Ради этого можно и помучиться в лагерях, где тебя, не успела ты еще встать, растягивают, потом ты бежишь пять километров, плывешь столько же, обратно, слава богу, можно идти пешком. Постоянно отбирают печенье, чтобы жирной не была. Все это казалось совершенно нормальным, более того, сильно закалило. Я поняла, что круто иметь цель — это духовные костыли неверующего человека.

Наконец-то узнала Москву…

В 17 лет, когда я, совершенно нетронутый цветок, выпустилась из балетного училища и начала отношения с человеком на несколько лет меня старше, первая большая-пребольшая любовь. Мало того, что он по-русски не говорил, он еще и тусовался в модном тогда кафе «Галерея», меня туда стал таскать. И я начала не то чтобы втягиваться, но ходила в «Дягилев» и «Симачев».

Сегодня мое любимое место в городе…

Моя квартира, потому что тут нет людей: я много работаю, вокруг много народа, а я человек замкнутый — мне очень тяжело контактировать с людьми. Мало того, что играть надо, так еще тебя постоянно кто-то трогает на площадке: то грим подойдет, то звук повесят. В таком графике мне комфортнее сидеть дома. А если когда-нибудь этот адовый марафон закончится (с одной стороны, я надеюсь, что когда-нибудь он закончится — мне бы отдохнуть, а с другой стороны, я надеюсь, что он не закончится, потому что я артист, а когда у артиста есть работа — это хорошо, когда нет — он в депрессии), то тогда все тот же «Симачев» — он уже не тот, но все равно тот, «32.05», The Bix на Патриках, Патрики сами по себе не очень люблю — для меня это ту мач, ну нафиг — парад тщеславия.

А погулять можно в Филевском парке. В парке Горького хорошо, но ночью, когда уже народа нет, а днем очень много. Капков там классно сделал — он мог бы быть хорошим мэром. Ну красота же! Можно погулять и по переулкам в центре в районе Покровки, Солянки.

Ненавижу…

Улицу Щепкина. Почему — не скажу.

Меня вообще в целом московская архитектура раздражает: по долгу службы я часто бываю в Питере, он такой красивый, я так люблю все это старье, парадные, чугунные печи. Когда возвращаешься в Москву и выходишь на Ленинградском вокзале, думаешь: «Да е* твою мать! Что ж у нас тут все так уродливо?» Москва некрасивая, эклектичная, уродливая. Но все же мы говорим про некий темпоритм, и если брать в расчет это, то, конечно, Москва круче. В Питере медленно и вообще непонятно, что делать, кем там работать — там трудно снимать. В Питере классно, но наездами. Может быть, когда-нибудь, в старости, я куплю себе там красивую квартиру, заставлю ее антиквариатом и буду сидеть в гордом одиночестве! И буду…  Что делать? Что же делать? Ну я найду, чем заняться — я человек самодостаточный, придумаю чего-нибудь.

Хочу изменить в Москве…

Хорошо бы сделать парковку дешевле, товарищи. Хотя у меня сейчас нет своей машины — пользуюсь каршерингом, хорошо бы каршеринг подлатать — он начал разваливаться, а я так привыкла, так удобно, а он уже на ладан дышит. Хорошо, чтобы как-то регулировались нормальные мотоциклисты. Понимаю, что когда они тебя, никого не трогающую, подрезают, у них выделяются адреналин и кортизол, но могли бы придумать им отдельное место, чтобы они сами с собой развлекались. Хорошо бы, чтобы вышел закон про глушители, особенно на Кутузовском проспекте: лежишь себе, никого не трогаешь, и тут «тран-да-да-да-да-дан!»…  Молодец, показал, что у тебя объем двигателя — 6 литров, чтобы все слышали — звоночек. Всем ведь эта информация актуальна?

Остальное у нас все очень круто: я обожаю доставку — не люблю готовить. Мне так нравится, что можно даже в магазин не ходить и людей не видеть: просто сидишь дома и заказываешь вообще все, что душе угодно. Даже не выходишь никуда — это приводит меня в восторг.

Недавно была в Израиле — там все будто в другом веке. Чтобы денег на счет положить, надо целый день в банке провести. Да и денег у меня столько нет — там страшно дорого. А в Италии что с сервисом? Приходишь в обед в кафе, вот меню лежит, заказываешь себе пиццу с прошутто, а они тебе говорят: «Гуляй, девочка, у нас сиеста, питайся до вечера подножным кормом». В Москве круто!

Конечно, я чувствую себя москвичкой…

Потому что очень смутно помню жизнь до. Мы очень быстрые. Это заметно, когда ты работаешь с людьми хоть бы из Питера. В Калининграде, кстати, ребята очень медленные. Это сказывается на всем: когда ты приходишь в кафе, скорость, с которой тебя обслуживают, в Москве составила бы треть от этой.

Москвич-социофоб (как я) — человек, который сидит у себя дома, заказывает еду, катается на каршеринге, ходит гуляет иногда, когда есть время и нет людей, то бишь по ночам. И когда ему надо быть активным и работоспособным, он, как и все москвичи, всегда выдает высокий КПД. А в провинции все помедленнее: не то что они плохие или не такие — это данность.

Мои премьеры…

Про «Одержимую» на Kion я не хочу говорить. По контракту можно только хвалить — и точка. О вкусах не спорят.

Сейчас снимаюсь в сериале «Сергий против нечисти-2» — играю очередного детектива, участвую в проекте «Онлайф» для ТНТ Premier — пять параллельных историй про женщин, которые принимают участие в марафоне, чтобы стать счастливее, а в итоге каждая стала совершенно несчастной. Проект «Суперпозиция» — история про параллельные миры и теорию струн: я, Пашка Табаков, Жижикин. И «Вампиры средней полосы-2» — сбылась мечта: взяли вурдалака играть!

Скоро должна выйти прям крутая «Химера» — как начинался закладочный наркорынок в России: «Химера» — то же самое, что «Гидра».

Желаю Москве и москвичам…

Москва, значит, так: на Басманной очень много памятников архитектуры, а ну-ка, прекрати их сносить! Давайте дружно соберемся и будем культурное наследие реставрировать и беречь, а то совсем некрасивый получится город. Мы ж его очень любим — хотим, чтобы он был красивым.

А москвичам…  Что им желать? Все у них хорошо: все, что хочешь, в пешей доступности, 250 миллионов возможностей — будь кем хочешь. Определитесь с тем, что хочется, потому что ничего невозможного в этом городе нет, а иметь цель — это действительно сложно: важно найти смысл жизни.

Фото: Илья Золкин