О непроходящей любви к Арбату, бубликах на Новослободской, жизни в Бутово и шлагбаумной Москве.

Я родилась…

Пишут, что я родилась в Долгопрудном, но на самом деле — в Москве. Это был московский роддом №6 на Лесной улице.
По маме у меня московско-смоленские корни, по папе — нижегородские. Родители окончили школу и университет в Нижнем, там женились, и их сразу же забрали в Москву «на оборонку» — мама проектировала беспилотники, работала в районе Останкино, рядом с Калибровским мостом, а папа занимался радиосвязью для спутников. Наша квартира изначально должна была быть в районе Бескудниково, близко к их «почтовым ящикам». Папе, как молодому специалисту, предложили жилплощадь в Москве, но хотелось, чтобы к нам переехала бабушка, которая как раз вышла на пенсию. Поэтому выбрали квартиру в Долгопрудном, куда мы все и переселились. Там я росла и пошла в первый класс. С радостью вспоминаю то время, многие мои друзья до сих пор находятся там, но и Москва для меня всегда была связана с детством.

Папа часто рассказывает мне, какой шел снег в Москве в мой день рождения. Он сходил за апельсинами, а бабушка купила в «Детском мире» медвежонка, и этот медвежонок до сих пор живет со мной, с самого ноября 1965 года!

Мамин брат жил недалеко от метро «Кунцевская». Тогда только появились первые машины, мне было лет пять, и я помню ощущение взлета, когда мы съезжали по горке на Рублевке в сторону Истринской улицы.

Мамина сестра и ее тетя жили в Среднекисловском переулке, за Консерваторией: это были даже не сталинки, это были те самые старые дома. Москва моего детства — это коммуналка, высокий потолок, длинный-длинный коридор, тетина собака Кадошка — карликовый пинчер, толстенькая и маленькая…

Позже, в 12 лет, я начала ездить учиться в Москву, на Каляевскую улицу. Там у меня была учительница Ирина Ивановна Наумова, жена профессора Наумова из Консерватории. А в 13 я уже поступила в Гнесинское училище, и район сразу стал для меня родным. Так или иначе все мои первые шаги в обучении, в творчестве — Гнесинка, Останкино, Шаболовка — были московские.

Москва моего подросткового времени — это очень вкусные бублики на Новослободской. Очень долго надо было ждать 5-го троллейбуса, зато можно было какую-нибудь задачку по гармонии решить. Сесть и 25 минут ехать до Герцена — сейчас это Никитская — а дальше пешком, на «свою» улицу Воровского.

Наша с девчонками зона комфорта тогда была Герцена-Воровского, Консерватория, Гнесинка, Арбат, Ржевский…  Старый Арбат нас не особо привлекал, а вот бульвары, Гоголевский, Пушка, Петровка, кинотеатр «Россия»…  здесь можно было гулять, тогда еще без этих несчастных шлагбаумов.

Но в первый раз я почувствовала, какая Москва, совсем в другое время. Это был 1987-й, наверное. Вечерами было так темно! И вдруг в Москве стали появляться рыжие фонари. И стало так много народу гулять на набережных и на бульварах. Это было прекрасно! Вот тогда я начала понимать, что люблю Москву.

Уже позже меня очень потряс Франкфурт в ночное время — в мире очень много городов с белым освещением, но Франкфурт с его магистралями выглядит оранжевым…  И вот мы взлетаем над Москвой — и она рыжая, и видно сразу, какой проспект в городе самый короткий и самый прямой — Ленинский.

Сейчас живу…

В Северном Бутово. В Москву я переехала жить в 1988-м, когда мне исполнилось 23 года. У меня не было ощущения, что я переезжаю куда-то далеко: Долгопрудный — город очень зеленый, и Москва тоже была раньше очень зеленая.

Я переехала на улицу, бывшую Осипенко, которая выходит к Балчугу, а потом десять лет прожила у метро «Площадь Ильича». И уже когда я купила машину, случилось второе пришествие Москвы в мою жизнь.

Сначала был свет — рыжий, а потом МКАД — черная, четырехполосная и страшная. Очень смешные были времена!

К моменту, когда я задумалась, что у меня должен быть собственный дом, я определилась, что хочу жить либо на юге, либо на юго-западе. Потому что на Таганке было слишком много домов, а деревья были выше, чем дома, в Долгопрудном тоже была пятиэтажка, и выходила она на северо-восток, мне все время не хватало света. А я очень люблю цветы.

И еще я решила, что если буду покупать дом, то это должен быть обязательно кондоминиум с охраняемой территорией — их тогда только начинали строить.

На юге Москвы оказался всего один такой — это был комплекс «Синяя птица» в Северном Бутово. В 1997-м, когда я спела альбом «Чашка кофею» и мы смогли его хорошо продать, все деньги я вложила в эту мою замечательную квартиру.

Для меня очень важно бывать на природе, а комплекс стоит на берегу пруда. Рядом природный парк — Битцевский лес, крупнейший лесной массив города. Там очень много аллей, много лавочек. Важно, что река сохраняется, сделали систему мостиков, посадили красные клены, каштаны…  Здесь сохранилась усадьба Трубецких, а еще храм Параскевы Пятницы, он 1690-х годов, а у меня бабушка Прасковья, и я люблю этот храм.

Приятно, что район до сих пор в чем-то остается маленьким. Выводит из себя только то, что косари, которым выдали бензопилы, выходят косить в полпятого утра, и я просыпаюсь.

Любимый район…

Мое место силы — Арбат. В Москве очень много клипов мы сняли именно рядом с ним. Станция метро «Арбатская» Филевской линии очень интересно расположена — операторы смогли так поставить аппаратуру, чтобы в клипе «Найди меня» снимать не только статистов, но и просто выходящих из метро людей. Потом мы попросили один комиссионный магазин разрешить в нем сниматься — так получился клип «Зима приходит сама» с Димой Харатьяном, все было снято ночью, чтобы не мешать…

А какие были наши травести-клубы! В клубе на Кузнецком Мосту мы снимали клип «Солнышко мое, вставай!».

А в Северном Бутово, прямо в пойме реки Битца, мы сняли клип «Мой генерал». Пришлось развести костер, но пожарные за нами присматривали.

К сожалению, фильм «Дожди» снимали не в Москве. В сторону Долгопрудного у моих друзей был заводик по сбору металла, моя знакомая художница всю эту свалку раскрасила, подсветила, и там мы всю ночь снимали. Сейчас из Долгих Прудов сделали спальник — такой ужасный, но что поделаешь!

Нелюбимый район…

Раньше Тверская улица — вся, начиная от Белорусского вокзала и заканчивая поворотом к Большому театру, была очень живая, а теперь, когда убрали парковку, стала мертвая. Мне это очень не нравится: оставьте там паркинги, и народ вернется.

В Москве мне не нравится…

Очень не нравится, что Москва стала шлагбаумная. Раньше во время пробок можно было (не все же москвичи коренные!) двором проскочить — тихонечко, потому что дети, собаки…  Не нравится, что вместо деревьев сделали однотипные детские площадки — раньше дворы были более разнообразные.

Все девять лет, что я училась, между Воровского и Арбатом любой двор был с лавкой. И Ржевский, где жил композитор Зацепин, и за «Октябрем» была отличная лавочка, где мы ходили с девчонками, сидели, болтали, читали…  А сейчас никуда не зайдешь, все огорожено. Даже мое училище, институт — там есть место, которое мы называли «сачок»: несколько деревьев внутри дворика, любые люди туда могли зайти, посидеть на круглой лавочке…  Теперь вокруг построен забор, все огорожено — но кому он нужен? Мне кажется, это неправильно.

Москва раньше такая была широкая, спокойная, гостеприимная, добродушная, радушная-хлебосольная ко всем — не стало такой Москвы. Но это судьба мегаполиса, и я ее принимаю. Темную ауру я изменить не могу.

Париж ведь тоже расширяется, но Париж ауру света и любви не потерял, а Москва потеряла немножко. Она потеряла благодушие, доброжелательность, и это очень связано с парковками. Это очень связано с местами, куда люди могли приезжать, выходить из машины и идти дальше, особенно по Бульварному кольцу.

Иногда мне хочется проехаться вдоль Бульварного, но для меня его трехцветное освещение как на рампе. Бульвар не таким должен быть! Я обожаю Омск и Томск, особенно в новогодние дни — эти города украшают так, как дóлжно украшать Бульварное кольцо — не конусами, а елками, на которых шары, банты, снежинки…

Если не Москва, то…

Мне очень нравится Мадрид, нравится, что этот город сохранил размах. В нем уж как поставлено огромное здание, так оно и стоит. Если уж есть площадь, так она есть. Еще бы снег там падал, вообще был бы рай…  В Канаде, мне кажется, тоже могла бы жить, там же климат как наш примерно.

В Москве мне не хватает…

Я очень скучаю по московским казино. Мне их очень не хватает, но не как игровых заведений, а как заведений, которые устраивали шоу и могли себе это позволить. Потому что московские казино отдавали столько средств на сцену, на декорации, на мероприятия, на проведение конкурсов «Московская красавица», на свет и звук, спецэффекты, фонтаны, искусственный снег, тяжелый дым…

«Золотой дворец» — Golden Palace на Белорусской, кафе «Метелица», которое стало знаменитым казино, и, конечно же, построенный «Кристалл» — эти три ведущих московских казино надо было оставить. Может, их деятельность надо было как-то лимитировать, но их шоу, конечно, были знаменитыми, потому что они были построены по законам сцены, звука, они очень много давали кроме игорного бизнеса. В Москве еще осталась ночная жизнь, но для нас, как для актеров, которые приезжали выступать, эти казино были настоящими домами, где мы все могли общаться.

Я много могла бы рассказать про то, как мне не хватает клуба «Кино», когда там был Дима Харатьян…  А уж концертный зал «Россия» — это настоящая потеря. Ничем бы не помешал внутри парка «Зарядье» такой концертный зал!

Теперь «Чашка кофею» звучит совсем по-другому…

У меня немного таких песен, как «Чашка кофею», но они очень знаковые. Я решила, что если песня проживает такую большую жизнь, то я обязана, чтобы вместе с ней прожили жизнь еще и музыканты, которые на поколение отличаются. В самоизоляции я написала несколько новых песен, а «Чашку кофею» спела заново: Данила Прайс написал текст от своего поколения, от имени этакого недовольного парня, а помог с дуэтом Russell Ray. Композитору песни Диме Чижову это понравилось. Я собрала своих друзей из балета «Мираж» и группу 7Hills. Спрашиваю, почему такое название, а они мне говорят: «Ну слушай, Марин, в Москве же семь холмов!»
Решили сделать, чтобы я совсем по-другому прозвучала, и я совершенно не влезала в процесс. Я просто спела. У песни получилось новое звучание. Есть планы сыграть живьем и снять клип на этот дуэт — не поверите, на Арбате!

Фото: Алексей Филиппов/ТАСС