О солнцевской ОПГ, о популярном в 1990-е клубе «Не бей копытом», о неприятном районе Братеево и о том, что ментальный возраст москвича — 50 с небольшим.

Я родился и вырос…

В Раменках. Когда я родился, там были практически бараки — все будто в фильме «Три тополя на Плющихе». А в школу я ходил на «Юго-Западной» — у гостиницы «Салют»: проспект Вернадского, Ленинский — все там. И «Я шагаю по Москве» прекрасно передает трогательную теплоту этого города. В школьные годы я ходил в бар «Луна» на Ленинском проспекте, не знаю, что там сейчас. И в принципе весь Ленинский проспект — мои родные места.

В 1990-е годы этот район был вотчиной солнцевской ОПГ. Там происходили какие-то события, но не больше, чем в остальной Москве.

Были какие-то стычки: футбольных фанатов ЦСКА и «Спартака» — все это была такая бутафоровая войнушка. За шарф можно было легко отхватить по щам. Галимой грязи не было. Или я ее не заставал.

В то время был такой популярный клуб «Не бей копытом» — первоначальная его локация на проспекте Мира в подвальчике, который стерся у меня из памяти, а потом он переехал к нам в Раменки — его здание было построено на месте тех бараков, где я провел детство.

Кинотеатр «Литва», магазин «Балатон» — на углу с метро «Университет» — тоже мои места.

Сейчас я живу…

На северо-востоке, в Отрадном. И доволен. Изначально, когда я сюда переехал, это был дикий район. Тут не было метро — нужно было ездить от «Ботанического сада». Кстати, Ботсад — очень красивое место, меня с ним тоже многое связывает. К тому же раньше (не знаю, как сейчас) из Ботсада через калитку, ведущую к маленькой плотине, можно было выйти на территорию ВДНХ. То есть две эти громадные структуры были связаны еле заметной металлической калиткой.

Нелюбимые районы…

Меня подбешивает Ленинградское шоссе на подъезде к Химкам, за старой «Икеей».

Почему-то очень неприятно Братеево, но это совершенно личное ощущение, ни в коей мере не относящееся к населению этого района. Хотя он тогда был набит гопниками, как желудок охранника «Пятерочки» пельменями по скидке.

Еще очень неприятно Савеловское направление, где раньше был дико культовый завод «Станколит», но сами окрестности вызывали ужас. Такие мутные чернушные дежавю: какие-то рельсы, крашеные калитки — индустриальный ад.

Но в целом Москва для меня, безусловно, один из самых любимых, солнечных городов.

Я ничего не хочу менять в Москве…

По-моему, Собянин очень хорошо работает и все фишки контролирует, за что ему низкий гигантский поклон. Нам очень повезло с мэром и с президентом.

Москва, обрастая новыми весьма знаковыми конструкциями, как «Москва-Сити», умудряется сохранить знаковые аутентичные места. Таганка, Николоямская улица — все дела, где остались старые двухэтажные особняки. Я вообще почему-то люблю здания такого желтого цвета: даже в мрачную погоду, как сейчас, они будто торшер в уютной старой квартире.

Если не Москва, то…

Я, например, очень люблю город Зельден в Австрии, но люблю только из-за его ландшафтов — это очень известный горнолыжный курорт.

Нет, вы знаете, я Москву ни на что не променяю. Но у меня есть избушка в Апрелевке — это моя летняя локация. А зимой — в городе. Но и Апрелевка по сути Москва.

Говоря о москвичах…

Есть такая теория о ментальном возрасте эмоциональности, что каждому американцу где-то 13 лет, японцу — 70 лет. Так вот, если говорить о ментальном возрасте москвича, это 50 с небольшим. Еще живой, но созидающий миротворную энергию. Москвич как ныне покойный академик Шкловский, отец русской психологии.

Он приносит пользу в мелочах. Делает вроде бы бытовые вещи, но каждое его движение идет на пользу городу и другим людям этого сообщества. Москвичи — патриоты разума и патриоты гармонии мира.

Моя группа «Лаэртский бэнд»…

В силу ряда прискорбных причин я нахожусь в достаточно длительном творческом отпуске и непонятно, когда он закончится.

Желаю Москве и москвичам…

Я бы пожелал побольше зеленых насаждений. Чтобы вместо мудовых демонстраций люди вышли и посадили по дереву каждый.

Фото: из личного архива