Давно известно, что реальная Москва намного шире административных границ. Но вот где она кончается, понять непросто. Недавно ученые с географического факультета МГУ опубликовали научную статью «Методические подходы к делимитации границ Московской агломерации на основе данных сотовых операторов». Никита Аронов поговорил с одним из авторов исследования Романом Бабкиным о реальных границах города.

Роман Бабкин

Давайте определимся, а что такое вообще агломерация? Должны же быть какие-то четкие и общепринятые научные критерии.

На самом деле все страны считают по-разному. Но есть методика ОЭСР — Организации экономического сотрудничества и развития, призванная свести все это к общему знаменателю. Суть ее в том, что ядром агломерации признается территория с плотностью населения более 1,5 тыс. человек на 1 кв. километр. А соседние территории, с которых хотя бы 15% от работающего населения ежедневно ездят работать в ядро, считаются частью агломерации. Этот критерий в 15% выверен для большинства стран и считается достаточным, чтобы считать территории связанными в социально-экономическом плане. Только вот для Москвы и вообще для России все это плохо подходит. 

Почему?

У нас очень плотно застроенные спальные районы. Если ставить во главу угла плотность населения, то в московское ядро попадут Королев с одной стороны и Климовск — с другой. Но не может быть такого ядра, из конца в конец которого надо ехать больше двух часов. В результате царит полная неразбериха. На картинках у одних ученых вы увидите, что Московская агломерация достаточно компактна, а у других она своими щупальцами аж до Владимира и Тулы дотягивается.

Но ведь действительно в Москву сейчас постоянно ездят работать из соседних регионов. Может, они уже тоже стали частью нашей агломерации?

Тут надо понимать, что трудовая миграция существует в трех вариантах. Есть ежедневная маятниковая миграция, когда люди ездят в другой населенный пункт на работу, а потом возвращаются домой. Есть так называемое мини-отходничество, когда едут в Москву на двухдневные смены или на целую рабочую неделю, а выходные проводят дома. И, наконец, классическое отходничество, когда люди приезжают работать в Москву на две недели, на месяц. Этим занимается население значительной части территории страны вплоть до Краснодарского края. Но включать их в Московскую агломерацию, конечно, не стоит. Классическая советская школа учитывала в своих расчетах маятниковую миграцию и мини-отходничество. Но социально-экономическое влияние столицы распространяется все-таки на большую территорию. Поэтому в позднесоветское время появился научный термин «Центральный российский мегалополис», в который входят все соседние с Москвой областные центры, и не только соседние, вплоть до Нижнего Новгорода. В стратегическом планировании в ходу альтернативное наименование «Московская метрополия». Это так называемые надагломерационные расселенческие структуры, которые сейчас активно формируются по всему миру. Например, Дельта Жемчужной реки в Китае, куда входят Гуанчжоу, Шэньчжэнь и другие крупные города. Или Токкайдо в Японии (Токио, Осака, Киото), Босваш в Америке (от названий «Бостон» и «Вашингтон»), регион Рейн-Рур в Германии (Кельн, Бонн, Дюссельдорф и др.). И хотя термин «Центральный российский мегалополис» появился еще при СССР, реально эта структура формируется последние лет двадцать, по мере совершенствования транспортных систем и активной экспансии московского бизнеса в сопредельные регионы.

А если все-таки говорить о ежедневной маятниковой миграции и агломерации, то надо, наверное, где-то поближе остановиться, не доходя до Нижнего Новгорода? Где тогда граница?

Раз методика ОЭСР нам в чистом виде не подходит, есть еще один способ определения городского ядра. Надо выделить районы-аттракторы. То есть районы, где дневное население больше ночного. Данные сотовых операторов, которые мы используем в своей работе, помогают нам это сделать. Таким образом, мы получаем самое маленькое ядро агломерации: Центральный административный округ и ближние к нему районы в пределах Третьего транспортного кольца, плюс сдвижки на юго-запад (Университет, Академический район, все эти научные институты) и на северо-запад (по Ленинградке). Существует даже карта трудовых миграций в ЦАО из других московских округов. Так перемещаются примерно 1 млн человек в сутки. Больше всего в ЦАО ездят из ЮАО, ЮВАО и ВАО, порядка 140 тыс. из каждого. Меньше всего из СЗАО — 77 тыс. человек.

Можно выделить суператтрактивные районы, где дневное население больше ночного в три раза. Это ЦАО, плюс Донской и Даниловский районы. Привлекательны для рабочей силы Раменки и Марьина Роща — там дневное население в 1,5–2 раза больше ночного. Из не такого очевидного очень аттрактивный район — Капотня, потому что там население не очень большое, зато есть нефтеперерабатывающий завод, который привлекает много рабочей силы.

Главная точка притяжения по-прежнему ЦАО?

Удивительно, но общая картина трудовой миграции в Москве мало отличается от советских исследований 1986 года, когда все ехали работать в центр. Все это время городские власти пытаются создавать альтернативные центры. Но получается пока так себе. Да, можно вспомнить «Москва-Сити», но ведь его построили не где-то на отшибе, а тоже в ЦАО. Другие альтернативные центры, формирующиеся, например, на базе аэропортовых комплексов или в Сколково, в абсолютных величинах в сравнении с ЦАО — капля в море. Поэтому Москва остается пока еще сверхцентрализованным мегаполисом. Если говорить о мировой практике, то в западных странах эти альтернативные центры формируются не на пустом месте, а в таких районах, где помимо работы есть еще досуг, развлечения, культура. В Москве логично было бы создавать такие центры в районе ВДНХ, в Коломенском. 

Но ведь жители Подмосковья ездят работать не только в центр.

Да, при таком способе подсчета мы исключаем из городского ядра все те районы, где много рабочих мест и много населения, но населения все-таки больше, например, Марьино и Люблино. Это не совсем правильно, ведь в этих районах сконцентрированы миллионы рабочих мест. Поэтому есть еще один способ определения ядра, который используется в Великобритании. Там взяли за основу методику ОЭСР, те же 1,5 тыс. человек на 1 кв. км, но не населения, а рабочих мест. Если применить его к Москве, то получим ядро агломерации примерно в границах МКАД с некоторыми выплесками за его пределами: Сколково, Внуково, Мосрентген.

Очень аттрактивный район — Капотня, потому что там население не очень большое, зато есть нефтеперерабатывающий завод.

А уже исходя из того, как мы определим ядро, можно обозначить и пригородную зону агломерации. Если мы берем только районы-аттракторы, то в агломерацию входят сама Москва и первый пояс городов-спутников, таких как Мытищи, Балашиха, Люберцы, примерно по уровню Первой бетонки. В этих городах нет сезонных изменений, и 40% рабочего населения стабильно ездит в Москву круглый год.

Если же определить ядро примерно по МКАД, то границы Московской агломерации выйдут за пределы области. Но все-таки не дойдут до столиц соседних регионов: до Твери, Тулы и Владимира. Хотя агломерации Тульская, Владимирская и Тверская пересекаются с Московской. При такой методике расчета численность населения Московской агломерации (в пределах Москвы и Московской области) будет достигать 16,2–17,2 млн человек. Она меняется в течение года, потому что летом люди уезжают на дачи, население некоторых территорий увеличивается, и доля тех, кто ездит оттуда работать в Москву, снижается.

И все эти территории являются донорами рабочей силы для Москвы?

Не совсем так. В Московской области имеются альтернативные центры, которые сами привлекают трудовую миграцию. В непосредственной близости от столицы это Химки, Домодедово и Внуково, где приток рабочих рук формируют аэропорты. Поэтому Домодедово и Внуково не доноры, а реципиенты рабочей силы. Химки все-таки слишком большой город для этого, но и там соотношение работающих и живущих совсем не то, что в других городах ближнего пояса Подмосковья.

В дальних районах области таких альтернативных центров, где дневное население превышает ночное, еще больше. Это Орехово-Зуево, Коломна, Сергиев Посад, Дубна, Можайск, Электросталь, Дмитров, Наро-Фоминск. Туда днем стекаются работать жители окрестных сельских и городских поселений.

Какими данными в этих расчетах вы пользуетесь? Можно ли считать их надежными?

Это обезличенные данные большой тройки мобильных операторов. Департамент информационных технологий Москвы собрал их и откалибровал, сделав поправку на то, что у кого-то нет сим-карт, у кого-то их две, а часть сим-карт вставлена в модемы. Эту уже обработанную информацию департамент предоставил нам для изучения демографических процессов. Сначала мы работали с данными 2015 года. А недавно нам предоставили данные 2018-го. Могу сказать, что особой разницы между ними нет. Единственное важное дополнение — в новом массиве данных помимо московских и подмосковных сим-карт появились еще симки, зарегистрированные в других регионах, за пределами Москвы и области. Таких внешних мигрантов, регулярно приезжающих в Москву, получается от 800 тыс. до 1 млн человек, точнее сказать сложно. Сейчас я сравниваю данные разных лет, чтобы посмотреть, как влияют на трудовые потоки изменения инфраструктуры. Например, с 2015 года было открыто МЦК, появились новые радиусы метро. Еще одна работа будет посвящена несоответствию реального расселения и официальной статистики. Мы уже установили, что в Москве реально живет примерно на 1,6 млн человек меньше, не 12,3 млн, а 10,3 млн (мы писали об этом в июне). Зато в Новой Москве реальное население в три раза больше списочного. А социальную инфраструктуру строят, ориентируясь на статистику. Это темы наших будущих работ.